Чужестранка. Дилогия - Гэблдон Диана - Страница 3

• Предыдущая
• 3/204
• Следующая

Фрэнк сдвинул брови и задумался. Потом его вдруг осенило и он с размаху шлепнул себя ладонью по ноге.

— Кажется, я понял, в чем дело! Подожди здесь немного.

Он ринулся к калитке и рысью выбежал на дорогу, оставив меня в полном недоумении возле лестницы.

Вернулся он очень скоро, сияя благорасположением.

— Да, пожалуй, я прав, так оно и должно быть. Точно такие пятна возле каждого дома на нашей улице.

— Ну и что это значит? Визит убийцы-маньяка?

Я говорила несколько резковато: нервы были еще не совсем в порядке после того, как меня оставили одну во дворе наедине с большим пятном крови.

Фрэнк засмеялся.

— Нет, это ритуальная жертва.

Он опустился на четвереньки в траву и уставился на пятно с большим интересом.

Это звучало ничуть не лучше, нежели «убийца-маньяк». Я присела на корточки рядом с Фрэнком и понюхала пятно. Для мух было еще рано, но два больших шотландских комара сидели возле высыхающей лужи крови.

— Что ты имеешь в виду, говоря о ритуальной жертве? — спросила я. — Миссис Бэрд аккуратно посещает церковь, ее соседи тоже. Здесь все-таки не жертвенный холм друидов. [4]

Фрэнк поднялся и отряхнул брюки от стебельков травы.

— Все-то ты знаешь, девочка моя. А между прочим, нет другого места на земле, где суеверия и колдовство так тесно входили бы в обыденную жизнь, как здесь, в горной Шотландии. Церковь церковью, но миссис Бэрд все равно верит в древний народец и все ее соседи тоже.

Кончиком до блеска начищенного ботинка он показал на пятно.

— Это кровь черного петуха, — пояснил он. — Дома совершенно новые. Сборные, фабричного производства.

Я посмотрела на него весьма холодно.

— Если ты воображаешь, что все объяснил, то это заблуждение. Подумай еще раз. Какая разница, старые это дома или новые? И куда все люди подевались?

— Думаю, собрались в пабе. Пошли посмотрим?

Фрэнк взял меня за руку и повел к калитке, а потом вниз по Джирисайд-роуд.

— В старые времена, — говорил он по дороге, — впрочем, не так уж давно, при закладке дома по обычаю убивали какое-нибудь живое существо и закапывали под фундаментом как искупительную жертву местным духам земли. Обычай древний, как эти холмы. «И зароет он первенца своего в основании дома, а младшего сына под воротами».

Меня просто передернуло от этой цитаты.

— Слава богу, что в наше время они отдают дань современности и прогрессу и приносят в жертву всего лишь петухов. Ты имеешь в виду, что, поскольку дома новые и при постройке никто ничего под ними не закапывал, их обитатели теперь исправили ошибку?

— Совершенно верно, — Фрэнк, явно довольный моей понятливостью, похлопал меня по спине. — По словам викария, многие из здешних жителей верят, что война была послана в наказание за то, что люди отвернулись от старинных обычаев, забыли о своих корнях, перестали, к примеру, закапывать жертвы под фундаментом и сжигать рыбьи кости в камине, за исключением костей пикши.

Он так и сиял, углубившись в любезную сердцу тему.

— Кости пикши сжигать ни в коем случае нельзя, понятно тебе? В противном случае ты больше никогда ни одной не поймаешь. Кости пикши нужно закапывать в землю.

— Я запомню, — пообещала я. — Скажи мне, что следует сделать, чтобы больше не увидеть селедку, и я это немедленно совершу.

Он покачал головой, погруженный в глубины памяти, весь во власти научного экстаза и магии сведений, полученных из множества источников, — в такие минуты он совершенно терял связь с окружающей реальностью.

— Насчет селедки не знаю, — ответил он с отсутствующим выражением лица. — Против мышей надо повесить пучки травки под названием «дрожащий джок» и произнести заклинание: «Дрожащий джок повесим тут, и мыши в доме пропадут». Кажется, так. А что касается жертв, зарытых под фундаментом, то отсюда идут все легенды о призраках. Ты помнишь большой дом в конце Хай-стрит? Он называется «Маунтджералд». Так вот, в нем обитает призрак одного из рабочих, которые строили этот дом. Рабочего будто бы зарыли под домом в качестве ритуальной жертвы. В восемнадцатом веке, это же совсем не так давно.

Фрэнк немного помолчал, задумавшись, потом продолжал:

— Говорят, что по приказу владельца дома одну из стен возвели первой, а потом сбросили сверху каменный блок на голову рабочему, скорее всего, парню, который всем докучал и потому был избран жертвой. Его похоронили на том месте, а потом над ним возвели весь дом. Он появляется в чулане, под полом которого его зарыли, но только в годовщину своей смерти или в один из четырех Старых дней.

— Старых дней?

— Это старинные праздники, — объяснил Фрэнк, все еще блуждая в лабиринтах сознания. — Хогманей, то есть канун Нового года, Иванов день, потом Белтейн, или праздник кельтских костров, и День всех святых. Друиды, древние пикты, вообще все древние народы Британии отмечали праздники Солнца и Огня. В праздничные дни призраки получают свободу бродить где хотят и творить злые или добрые дела, как им заблагорассудится.

Он в задумчивости потер подбородок.

— Белтейн как раз на носу, он отмечается незадолго до весеннего равноденствия. Когда попадешь в следующий раз в церковный двор, посмотри повнимательнее.

Глаза у Фрэнка весело заблестели, и я поняла, что он вышел из транса.

Я рассмеялась:

— И много здесь знаменитых местных призраков?

Фрэнк пожал плечами:

— Право, не знаю. Давай спросим викария, когда увидимся с ним в следующий раз, согласна?

Викария мы увидели очень скоро. Он, как и большинство его прихожан, сидел в пабе и попивал легкое светлое пиво по случаю нового освящения домов.

Он казался несколько смущенным: его застукали на том, что он смотрит сквозь пальцы на проявления язычества. Впрочем, он тут же свел это к наблюдению за интереснейшими местными обычаями исторического характера и почувствовал себя вполне свободно.

— Это просто зачаровывает, — доверительно сообщил он, и я с глубоким внутренним вздохом распознала песенку ученого, столь же знакомую, как «терруит!» лесного дрозда.

Распознал зов родственной души и Фрэнк, подсел к нему, и оба тотчас по самую шею погрузились в архетипы и параллели между древними верованиями и современной религией. Я пожала плечами, протолкалась сквозь толпу к бару и вернулась назад с двумя большими рюмками бренди с водой.

Зная по опыту, как трудно отвлечь внимание Фрэнка от подобного сорта дискуссии, я просто сунула рюмку ему в руку и оставила их в покое.

На широкой скамейке у окна я нашла миссис Бэрд, где она распивала пинту горького пива в обществе немолодого мужчины, который был мне представлен как мистер Крук.

— Я говорила вам о нем, миссис Рэндолл, — заявила она, блестя глазами и оттого, что немного выпила, и от присутствия мистера Крука. — Это тот самый, кто знает все растения. Миссис Рэндолл ужас как интересуется растениями, — немедленно поведала она своему компаньону, наклонившему голову поближе к ней отчасти в знак вежливости, отчасти из-за неважного слуха. — Она их засовывает в книжки и сушит.

— В самом деле? — Мистер Крук приподнял косматую правую бровь, совершенно белую. — У меня есть специальные гербарные сетки, предназначенные для засушивания растений. Остались после того, как мой племянник, он в университете учится, приезжал сюда на каникулы. Он привез их мне, а у меня не хватило духу сказать ему, что я такими вещами не пользуюсь. Травы надо сушить в пучках на весу либо на раме, а потом хранить в марлевых мешочках или в кувшинах. Зачем расплющивать эти маленькие создания, ей-богу, не понимаю.

— Но быть может, — мягко вмешалась миссис Бэрд, — миссис Рэндолл хочет сделать из засушенных мальвочек или фиалок красивые картинки, чтобы повесить их на стену в рамке?

— Ммфм… — По морщинистому лицу мистера Крука нельзя было догадаться, как он отнесся к этому сообщению. — Ла-адно, миссис, ежели эти сетки вам нужны, вы их можете получить, добро пожаловать. Выбрасывать их не хотелось бы, но мне от них никакого проку.

• Предыдущая
• 3/204
• Следующая