Сумерки людей - Найт Дэймон - Страница 13

— Семерка, — выкрикивал с монитора срак. — Девятка… семерка… семерка… — Потом недоуменная пауза. И наконец: — В «молоко».

В «молоко»! С пятидесяти метров! Из собственного карабина! Острое чувство стыда буквально пронзило Дика. Ему страшно хотелось провалиться сквозь землю или расколотить карабином монитор и отправиться восвояси. Как он в понедельник посмотрит в глаза Блашфилду?..

Но ведь в понедельник не будет никакого Блашфилда. Опять он все забыл. Согретая солнцем куртка вдруг перестала приятно облегать спину. А карабин превратился в мертвую металлическую палку. Что он вообще делает на этом пошлом пикничке со стрельбой, когда в эти последние часы в Бакхилле нужно попрощаться с озером, с фазановыми рощами, с конями?..

— Десятка! — радостно объявил срак на мониторе у Кесселя.

Дик невольно скосил глаза и увидел, как угрюмая физиономия кузена озарилась придурковатым восторгом. Руки предательски задрожали, а в горле совсем пересохло. Вдруг мелькнула мысль. Одно, только одно теперь доставит удовольствие. Втоптать в грязь эту поганую рожу…

Весь дрожа, Дик снова повернулся к мишени. Да, свой крутой нрав он уже знал в достатке. Все мужчины рода Добни всегда заводились с пол-оборота. Потому и жили недолго.

«Если хочешь умереть в своей постели, — не раз говаривал Дику Блашфилд, — или умерь свой нрав, или научись стрелять вдвое лучше».

Непонятно как, но Дику все-таки удалось пройти во второй круг. Впрочем, одним из последних. Там дело пошло не лучше, хотя он постарался встать как можно дальше от Кесселя. Когда все закончилось, Дик лишь искоса взглянул на табло. Своего имени он там, естественно, не увидел, зато Кесу удалось попасть в самое начало второго десятка.

Но на этом несчастья не закончились. На стрельбище Дик задержался достаточно долго, чтобы Кессель успел пробраться сквозь толпу и пойти с ним бок о бок. Все гости теперь направлялись к дому. Не находя подходящей отговорки, враги молча плелись рядом.

Наконец Кес сказал:

— А знаешь, Дик…

— Что?

Кес, явно стесняясь, облизнул нижнюю губу.

— Ну, насчет завтра… — снова начал он и опять умолк.

Дик нетерпеливо свернул в сторону, огибая чешущую языками стайку солидных дам.

— Так что насчет завтра?

— Ну, в смысле, — не отставая от него, мямлил Кес, — насчет твоей поездки в Колорадо и всего такого.

Дик пристально взглянул на кузена.

— В смысле, — наконец разродился Кес, — что едешь ты, а не я. Знаешь, я думаю, это правильно.

Несколько мгновений Дик, не в силах вымолвить ни слова, просто смотрел на врага. Потом стиснул зубы и сжал кулаки. Дело плохо — уже не сдержаться.

— Да пошел ты к черту! — проорал он наконец, резко повернулся и пошел прочь.

Кессель тут же его догнал. Лошадиная морда кузена побледнела как смерть.

— Дик, никто не давал тебе права так со мной разговаривать…

— Оставь меня в покое, — с трудом процедил Дик. — Оставь, говорю. Понял, парень?

— Слушай, Дик…

— Нет, это ты слушай! — уже не в силах сдерживаться, заорал Дик. — Куда ни пойду, везде твоя слюнявая харя! Срак! Вали отсюда, плесень!

Кессель совсем побелел и, покачивая тяжелыми кулаками, выговорил:

— Дик, извинись.

Дик молча повернулся и пошел к дому. Кессель за ним не последовал.

А дом уже снова наполнялся гостями. Одни спешили наверх, на состязания в кегельбане, другие предпочли карты и домино. Дик бесцельно бродил, заглядывая во все попадавшиеся по дороге игровые комнаты и гостиные. В Верхнем Зале он неожиданно наткнулся на свою мать. Жена Владетеля неспешно прогуливалась в окружении целой стайки дам в кокетливых шляпках и заметила Дика прежде, чем он успел улизнуть.

— Дик, что-нибудь случилось? — Она тут же приложила ладонь ко лбу сына, не обращая внимания на его слабые попытки оттолкнуть руку. — Да у тебя жар, детка.

— Нет. Просто на улице пекло.

— Дамы, — не оборачиваясь сказала мать Дика, — полагаю, вы уже знакомы с моим сыном Ричардом.

Молча стоя посреди нестройного хора охов и ахов, восклицаний вроде «ну надо же, как вымахал» и «вот какой молодец», мать внимательно изучала Дика критическим оком. Мама. Высокая блондинка с осанкой столь же величественной, что и у прочих Добни. Черты лица несколько резки — оттого и красавицей не назовешь. Дик и Констанция пошли в мать. Но что хорошо для него, не слишком красит Конси, втайне считал Дик. А вообще-то, мать обладала идеальными манерами хозяйки большого дома. Отвагой не уступала мужчинам. Рассказывали, что еще в девичестве она клюшкой для гольфа сшибла с ног взбесившегося срака, после чего как ни в чем не бывало продолжила игру.

Наконец мать сказала:

— Ну, если ты так уверен…

Дик тем временем закончил принужденно раскланиваться с ее спутницами. Вконец выбитый из колеи, он проборотал:

— Да-да. Все в порядке. Но мне надо поговорить с папой. Ты его случайно не видела?

— Посмотри в кабинете.

Мать тронула Дика за плечо и двинулась дальше — ее звучный голос стал удаляться по Залу:

— …как вам известно, это крыло было перестроено отцом моего мужа в девяностых…

Дик тоже направился дальше, прибавив ходу. Все лифты оказались забиты гостями, так что пришлось доехать до верхнего этажа на эскалаторе, а потом подняться по крутой башенной лестнице. В прохладном полумраке пахнущей кожей передней он постучал в резную эбеновую дверь. Потом вошел.

Отец, низко склонившись, сидел за эбеновым столом со стеклянной столешницей и читал письмо.

— А, это ты, Дик, — сказал он. — Посиди, я сейчас закончу.

Дик уселся на широкий диван у окна, в точности повторявший изгиб самой башни. Окно выходило на южный склон, и отсюда хорошо было видно, как утреннее солнце отсвечивает от вод катального озера. Над деревьями виднелись красные крыши конюшни, а за ними — серая сгорбленная громада старых укреплений. Почти сплошь заросшие лозой и понемногу осыпающиеся, они окружали все поместье еще во времена прадеда Дика тремя уровнями железобетона. Местами толщина стен достигала чуть ли не пяти метров, а ров когда-то можно было за десять минут доверху заполнить дымящей кислотой. Да, первый Джонс слыл человеком предусмотрительным. Так, он не сомневался, что атака на Бакхилл, если и зайдет дальше налетов малочисленной авиации, будет представлять собой массированное наступление пехоты.

Но вышло иначе. Никто на Бакхилл так и не напал. (Дику с детства казалось, что именно от этого разочарования прадедушка и скончался.) Впоследствии многие укрепления стали поперек дороги при благоустройстве поместья и были снесены. Только эта серая громада и осталась, А войн за последние сорок лет совсем не было, даже локальных…

Дик обернулся и посмотрел на отца. Тот как раз выпрямился в резном эбеновом кресле, которое идеально подходило к его фигуре, хотя массивные подлокотники делали Владетеля чуть выше ростом. Тусклый холодный свет падал из окна под самым куполом, метрах в шести над его головой. Вокруг светового колодца ярус за ярусом возвышались книжные полки, заполненные солиднейшими томами в роскошных кожаных переплетах. На каждом томе красовался родовой герб Джонсов. Все окна были закрыты — и в воздухе висели тяжелые запахи кожи, бумаги, табака и полировки. «Будь это моя комната, — невольно подумал Дик, — я распахнул бы все окна и впустил сюда ветер…»

Наконец отец сложил письмо и взглянул на Дика, потом откинулся на спинку кресла и достал из жилетного кармана старинные часики. Открыл крышку — и почти тут же защелкнул.

— Так, ладно! Ну, Дик, что случилось?

— Знаешь, папа, — начал Дик, — по-моему, Кессель будет добиваться разрешения вызвать меня на дуэль.

Сам не зная почему, Дик внутренне напрягся. Владетель, однако, произнес только:

— Расскажи — как. Дик постарался сделать рассказ как можно короче, а под конец добавил:

— Потом, в доме, я опять видел Кеса. По-моему, он меня заметил. Но прошел мимо. И в лице у него было что-то такое…

— Какое?