Нежный плен - Феррарелла Мари - Страница 11

• Предыдущая
• 11/57
• Следующая

— Это ваша матушка, сударыня?

«Моя мать моложе Сильвии, — подумала Бет, — и не такая трусиха. Хотя, конечно, сейчас она очень волнуется за отца. И у нее куда больше причин для разного рода страхов, чем у Сильвии».

— Нет, это моя компаньонка, — ответила старику Бет.

Девушка знала, что ее спутница крайне взвинчена и может снова грохнуться в обморок. Но у Бет сейчас не было ни времени, ни сил, чтобы успокаивать нервную даму. Она и так достаточно надоела ей своими криками при каждом ударе грома. Их не могли заглушить даже вой ветра и цокот лошадиных копыт.

— Сильвия, мы приехали, выходи, — позвала ее Бет, стараясь подавить раздражение.

Из кареты высунулась темноволосая голова, и Сильвия робко спросила:

— Куда приехали?

— Вы в Шалотте, мадам, — сказал Сэмюель, низко поклонившись. — Добро пожаловать.

— Мисс, — нерешительно поправила его Сильвия, и ее заплаканные щеки покраснели.

— Тогда тем более добро пожаловать, — снова поклонился Сэмюель, протягивая ей руку.

Сильвия подала ему свою, и что-то похожее на улыбку появилось на ее губах, когда она выходила из экипажа.

— Все будет в порядке, — подбодрила ее Бет и, предоставив свою компаньонку самой себе, поспешила догнать мужчин, которые несли Дункана к дому. Ей нужно было заняться его раной.

Поравнявшись с ними, Бет замедлила шаг.

— Мне срочно нужен кипяток и чистые простыни, — обратилась она к Хэнку.

Услышав эти слова, юноша улыбнулся. Улыбнулся и Джейкоб. Оба живо представили себе, как она нежится в ванне с теплой водой, смывая дорожную грязь. Братья обменялись понимающими взглядами. Да, они немедленно проводят ее в спальню, что находится в восточной половине дома. В двери этой комнаты есть несколько дырочек…

— И еще мне нужен чистый нож, — заявила Бет, когда они уже вошли в дом.

От удивления мужчины едва не уронили Дункана.

Хэнк смотрел на девушку широко раскрытыми глазами, стараясь понять, что она собирается делать с ножом в ванне.

— Неужели, сударыня, вы хотите соскабливать с себя грязь ножом?

«Они что, слабоумные?» — подумала про себя Бет и ответила:

— Я хочу извлечь пулю из его раны. — Девушка кивком головы указала на забинтованное плечо Дункана. — Я не могла сделать этого раньше: тогда у меня не было времени.

Сэмюель утвердительно кивнул головой:

— Ну конечно. — И крикнул Доновану, чтобы тот позаботился о лошадях и велел кому-нибудь оттащить тело кучера в подвал. Потом, взглянув на растрепанную красавицу, отдававшую приказания, удивленно подумал о том, какими необычными женщинами в последнее время стал увлекаться Дункан.

Услышав голос Сэмюеля, Донован сразу же бросился исполнять его приказ, на мгновение остановившись только для того, чтобы бросить любопытный взгляд на неподвижное тело, которое несли Джейкоб и Хэнк. Мельком взглянув на обеих женщин, Донован снова перевел взгляд на Дункана.

— А он не…

Испугавшись своей мысли, человек с маленьким личиком не решился закончить свой вопрос: Дункан был их вожаком, их покровителем. Феликс Донован, не способный принимать решения самостоятельно, всегда нуждался в покровителе: ему было необходимо, чтобы рядом был человек, который указывал бы ему, что делать, и заботился бы о нем. Донован достаточно настрадался от жестоких громил, прежде чем ему повезло укрыться под крылом Дункана, и поэтому очень беспокоился за его жизнь и здоровье.

Следом за ним из кухни, привлеченный шумом, выбежал Томми, хрупкий подросток лет двенадцати или тринадцати. Его мать была кухаркой, а Томми помогал ей на кухне, чистя горшки и сковородки. Мальчик надеялся, что в один прекрасный день он докажет, что очень необходим Дункану, мечтал когда-нибудь стать его ближайшим другом, правой рукой — таким, каким был Ланселот для короля Артура. Но Томми был еще слишком юн, и потому не знал конца легенды.

— Он же не умрет, правда? — закричал Томми, глаза его расширились от ужаса.

— С ним все будет в порядке. И с тобой тоже, не волнуйся, — поспешно ответил мальчику Сэмюель. Потом, кивнув Хэнку и Джейкобу, бросил им: — Эй, ребята, несите Дункана наверх, в его комнату.

Томми бросился было вслед за братьями, чтобы быть рядом со своим кумиром, но Сэмюель приказал:

— Томми, сбегай за моим тазом, налей в него воды и тащи сюда. И еще принеси полотенца. Если ты их найдешь, конечно.

Мальчик бросился исполнять приказ Сэмюеля. Ему ужасно хотелось хоть чем-нибудь помочь старшим.

— Полотенца должны быть чистыми! — крикнула Бет вслед Томми, предчувствуя, что ему будет трудно достать то, о чем она просила. Вздохнув, девушка подобрала юбки и поспешила вслед за людьми, которые несли Дункана.

— Это ваш внук? — спросила она старика, поднимаясь вслед за ним по крутой лестнице. Раздавшееся позади них тяжелое сопение говорило о том, что и Сильвия тоже пытается подняться наверх.

Сэмюель мельком взглянул на Бет, хотя мысли его были далеко. Когда люди вошли в прихожую, он взял фонарь и теперь, держа его в высоко поднятой руке, освещал дорогу. Свет падал и на лицо Дункана.

— Томми принадлежит всем нам, — ответ старика прозвучал слишком сухо и отстраненно: внезапно им завладела новая мысль. Прежде Сэмюель не обращал внимания на лицо Дункана, а теперь заметил: оно было безжизненным и иссиня-бледным.

— Как и сам Дункан.

Бет не поняла, что старик имеет в виду.

— Значит, Томми — сын Дункана? — спросила она.

Теперь они стояли на лестничной площадке. Впереди начинался узкий полутемный коридор.

— Можно сказать и так, — ответил Сэмюель, думая о другом.

Войдя в спальню, которую Дункан выбрал для себя сам, Сэмюель прикусил нижнюю губу: с самого начала эта комната ему не нравилась. Раньше она принадлежала прежнему графу Шалотту — Альфреду Лоуренсу, брату Син-Джина.

«В этой комнате еще витает смерть», — подумал Сэмюель и поспешно перекрестился. Жена Альфреда отравила мужа, и несчастный умер на этой самой кровати. Сэмюель просил Дункана выбрать для себя другую комнату, но тот лишь рассмеялся в ответ: он никогда не был суеверным.

Длинные бархатные шторы на окнах были раздвинуты. Они шевелились от ветра, и казалось, что это монахини в длинных одеждах кладут покаянные поклоны, шепча свои вечерние молитвы. Комната нравилась Дункану, потому что из нее можно было видеть закат солнца даже тогда, когда им уже нельзя было любоваться из окон других комнат. Фицхью всегда любил закаты. Когда они плавали в море, он каждый вечер, стоя на палубе, взглядом провожал угасающее солнце.

Сэмюель страстно желал, чтобы судьба оставалась к ним благосклонной и чтобы солнце не провожало теперь угасающего Дункана.

— Опускайте его, да поосторожнее, — приказал он Джейкобу и Хэнку; сейчас он был очень серьезен, хотя еще совсем недавно весело шутил. Затем он поспешно закрыл окна, однако шторы оставил незадернутыми — из уважения к Дункану. Потом, повернувшись, взглянул на Бет. Отодвинув Джейкоба, она стояла рядом с Дунканом. «Похоже, парень сорвал еще один цветочек, — подумал Сэмюель. — Еще одна жертва его чар».

Сэмюель подошел к Бет и мягко опустил руку ей на плечо.

— Думаю, мисс, сейчас вам лучше уйти.

Томми, запыхавшись, вбежал в комнату. Он нес таз с водой, выплескивавшейся через край, а под мышкой — два полотенца. Взглянув на них, Бет заметила, что оба полотенца были не совсем свежие.

— Вот, сэр, что вы просили.

Бет вовсе не собиралась уходить — а особенно после того, что увидела, — и, взглянув на старика, мягко возразила:

— А я, напротив, думаю, что мне лучше остаться.

От удивления у Сэмюеля отвисла челюсть.

Бет повернулась к Томми и нахмурилась, разглядывая воду в тазу. Горевший в камине огонь высветил что-то черное, плававшее в воде. Бет взглянула в глаза Сэмюелю:

— В воде муха.

Старик выудил муху из таза и усмехнулся:

— Теперь все в порядке.

Но Бет была по-прежнему недовольна. Взглянув на Томми, она спросила;

• Предыдущая
• 11/57
• Следующая