Жизнь после Бога - Коупленд Дуглас - Страница 17
- Предыдущая
- 17/29
- Следующая
Наш разговор закончился на довольно-таки раздраженной ноте, но Брент действительно заставил меня задуматься.
Впрочем, на этой неделе произошло еще одно событие, заставившее меня задуматься над странной жизненной последовательностью. Событие более важное, чем смерть Уолтера (хотя я не собираюсь приуменьшать эту потерю). Дело в том, что… ладно, обо всем по порядку.
Событие произошло следующее: мне позвонил Джереми, мой старый школьный приятель. Джереми сказал, что мою сестру Лори засекли в Уистлере, — оказывается, он работает там в магазинчике на лыжном курорте, — не в «Хаски-стейшн», и не в «Рейнбоу», а еще дальше по шоссе. Я спросил, абсолютно ли он уверен, что это была Лори, на что Джереми ответил, что сам он Лори не видел. Открытие совершил его друг. Так что Джереми не был на сто процентов уверен.
Однако для меня и такой наводки было достаточно. Я выключил компьютер, сгреб в охапку пальто, ушел с работы раньше и тут же отправился за восемьдесят миль на север, в Уистлер — проверить, правду ли мне сказали.
Небо развезло жидкой дождливой мутью — это был самый дождливый день в мире,-обильная, плодородная морось, питающая деревья, океан и окрашивающая множество моих воспоминаний. К четырем часам пополудни небо совсем потемнело, и, проехав бухту Хорсшу, я свернул на Девяносто девятое шоссе, шедшее вдоль морского берега, утыканного острыми, как шпильки, гранитными скалами, мимо фьорда Хоув-Саунд, по дороге «в поднебесье». Я ехал медленно: даже свет фар с трудом пробивался сквозь водяную завесу. Грязь, напоминавшая шоколадный пудинг, только и ждала, чтобы длинными языками сползти по крутым горным склонам над ручьем Монтизамбер и бухтой Лайонс. В последнем свете дня в районе пляжа «Британия» мне удалось разглядеть слева Тихий океан, похожий на расплющенный кусок свинца.
Густая пелена дождя давала чувство надежного укрытия; я всегда считал, что дождь успокаивает и исцеляет — как одеяло, как дружеская ласка. Если выпадает целый день, чтобы не шел дождь или по крайней мере на горизонте не показалась пара тучек, солнечный свет перенасыщает меня информацией, и я тоскую по жизнетворному, укромному дару падающей с неба воды.
Сразу за Сквомиш я увидел пожар — жгли мусор на месте новой вырубки — справа от дороги, за скоплением ярко освещенных желтых тягачей — пышный салат из тысяч и тысяч пней и веток — миллионы годовых колец, и все это горело и шипело — невообразимое количество пламени, целое озеро пламени, и капли дождя превращались в пар, даже не успев упасть на раскаленные угли. Мне никогда не приходилось видеть столько огня в одном месте; я и поверить не мог, что бывает такое. Целое поле пылающей урины и разжиженных закатов. Я стоял в грязи на обочине, чувствуя, как розовеет кожа, как крохотные искры жалят меня, в то время как пожар невозмутимо свирепствует, как во сне — мне снился пожар в океанских глубинах — в беспросветной тьме, под дождем, как тайна, которую больше нет сил таить про себя.
Лори. Это сюжет не такой прямолинейный, как сюжет с Уолтером. Лори исчезла с горизонта нашей семейной жизни пять лет назад. Она приходилась мне старшей сестрой, и когда мы были моложе, за несколько лет до ее исчезновения, она была мне ближе, чем кто-либо.
Я прозвал Лори «Луи», и она тоже называла меня так. Она была самой классной из нас пятерых, красивой и дерзкой, обожала животных, словом, чего в ней только не было! Она родилась второй (я был четвертым по счету), и помню, как Лори сидела в бассейне на надувном круге с утенком Дональдом жарким летним днем, уверяя, будто у нее такое чувство, что она плавает по озеру Шанель на огромном кожаном саквояже, и заставляя меня подавать ей кока-колу и таблетки кальция. Ради нее я прогуливал уроки в школе — и мы разъезжали в ее ржавом пикапе «форд-курьер», покуривая травку и доставляя жителям газеты — одна из многочисленных работ Лори после школы.
Моментальный снимок: Лори стащила у Адама (моего старшего брата) радиотелефон, набрала его номер с кухонного аппарата, а потом засунула трубку в пчелиный улей в трухлявом кедровом пне в лесу позади дома. И вот мы оба сидим на кухне, приникнув к телефонной трубке, и слушаем, как гудят пчелы.
Еще один моментальный снимок: задний двор, мы следим за тем, как летучие мыши пикируют на светящуюся летающую тарелку, которую мы бросаем в ожидании, что какая-нибудь сова сорвется с болиголова, растущего возле телефонных столбов, пухлая и упитанная, похожая на человеческую голову с крыльями.
Последний моментальный снимок: получив водительские права, я гордо прикатил к Лори на мамином фургоне; на этот раз Лори, одетая клоуном, раздавала детишкам воздушные шары в ресторане-бистро на Мэрин-драйв. Лори моментально бросила работу и запрыгнула в фургон как была — в дурацком парике, гриме и так далее, — и мы поехали кататься, все время курили, и Лори разгневанно демонстрировала оттопыренный палец прохожим, которые лезли под колеса. После этого мы отправились в путешествие по свалкам китайского квартала в поисках разного любопытного хлама — плетеных бамбуковых корзин и старых календарей. Помню ноги Лори в огромных клоунских башмаках, торчащие из мусорного ящика.
Я приехал в Уистлер примерно через час после того, как столкнулся с пожаром. Сквозь дождь я разглядел гроздьями лепившиеся друг к другу дома — образцы «альпийской» компьютерной графики, по большей части многоквартирные — и поразился тому, как здорово изменился курорт с 1970 года, превратившись из укромного местечка — прибежища для бездельничающих лыжников — в некое подобие ада в стиле яппи.
Лыжный сезон еще только начинался, и у города был привилегированный, свойский вид любого курортного города в межсезонье: пустынные дороги, темные окна домов и закрытые рестораны. Я остановился на бензозаправке в Хаски, купил карту, прослушал по телефону-автомату свой автоответчик в Ванкувере и вернулся к машине. Не успел я забраться в кабину, как к колонкам с противоположных сторон подкатили — один красный, другой желтый — два глянцевитых, ухоженных старых «карманн-гиаса», похожие на сахарные драже на колесах.
Когда оба водителя заметили друг друга, наступило моментальное замешательство. Сидевшая позади меня кассирша сказала: «Представьте только, какие симпатичные оранжевые детишки у них будут». Я рассмеялся и на мгновение почувствовал себя частью чего-то большего, чем я сам, словно вступил в некий волшебный мир.
Но слишком уж я уклонился в абстракцию. Давайте поговорим о чем-нибудь более реальном. Давайте поговорим о тех временах, когда с Лори стало твориться что-то неладное, а случилось это более десяти лет назад, когда я еще верил, что людей можно спасти.
- Предыдущая
- 17/29
- Следующая
