Дикое правосудие - Боннэр Хиллари - Страница 14

Инспектор Парсонс хладнокровно посмотрел ему прямо в глаза, все такой же невозмутимый руководитель расследования. Если неожиданный поворот событий потряс его, как и Филдинга, то внешне это на нем никак не отразилось.

— Мистер Филлипс, мне приходится принимать во внимание не только безопасность вашей дочери, но и вашего сына. Боюсь, похититель просто дурачит нас. Будет жаль, если мы попадемся в расставленную им ловушку.

— Тогда оставьте меня в покое! — не унимался Филлипс. — Я все сделаю сам. Он испугался, и, если упустить его, мы потеряем Анжелу. Бог знает, что он с ней сделает.

«Если уже не сделал», — подумал Филдинг, но вслух произнес как можно увереннее:

— Мистер Филлипс, постарайтесь держать себя в руках. Очень скоро он снова свяжется с вами. Я даже не сомневаюсь в этом. Ему нужны ваши деньги, а не ваша дочь.

Похититель больше не звонил. Ни в ту ночь, ни на следующее утро. Похищение людей с целью выкупа — такое редкое в Великобритании преступление, что, можно сказать, зафиксированы только единичные случаи. И они не внушали полиции оптимизм. А в деле Анжелы Филлипс некоторые из самых важных уроков, выведенных из предыдущего опыта, просто были неприменимы. Шумиха вокруг похищения и убийства Лесли Уиттла печально известным преступником по кличке Черная Пантера научила важности взаимодействия полиции с прессой, с тем чтобы репортеры не поднимали шум, пока существует хотя бы один шанс спасти жертву. Парсонс и вся следственная бригада не воспользовались этим опытом, потому что, как только была найдена туфелька Анжелы, они сразу же объявили о пропаже девушки и попросили помощи у общественности. Филдинг подозревал, что рано или поздно их будут порицать за это действие, но легко быть мудрым, после того как дело уже сделано.

К полудню того дня — это был уже четверг и пятый день исчезновения Анжелы — появились признаки едва сдерживаемой паники. По-прежнему никаких звонков и никакой информации, за которую можно было бы ухватиться. Парсонс решил отбросить осторожность и начать облаву. Для проведения систематического поиска по всему Дартмуру, особенно по окрестным фермерским землям, были задействованы солдаты регулярной армии, проходившие ежегодные сборы в Оукхэмптонском военном лагере. Когда похититель в первый раз вышел на связь и потребовал выкуп, Парсонс решил не форсировать события, чтобы не вспугнуть его. Теперь инспектор изменил тактику и бросил на поиски все силы. Конечно, Анжелу Филлипс могли увезти за много миль от места похищения, но ни у кого не было плана лучше, чем следовать стандартной полицейской процедуре: проводить поиски, постепенно увеличивая радиус охвата территории, центром которой является место преступления. Впрочем, как показывала практика, подавляющее большинство жертв жестоких преступлений обычно находили на заднем дворе их собственного дома.

Кроме того, Дартмур пользовался дурной репутацией зловещего места, где поиски фактически ничего не давали. Вероятность обнаружения тела даже через небольшой промежуток времени после совершения преступления была ничтожной. Все помнили кошмар, обрушившийся на родителей детей, которых Брэди и Хиндли убили и закопали на Йоркширских пустошах. Без помощи убийц их могилы никогда бы не нашли. Даже предполагая, что Анжела Филлипс все еще жива и ее где-то прячут, полиция хорошо представляла, что это место может оказаться где угодно — в старых каменоломнях или в одном из заброшенных карьеров, в старых шахтах с целой сетью подземных ходов, в каком-нибудь брошенном сарае или канализационной трубе. Джордж Джарвис, прослуживший в местной полиции дольше, чем кто-либо другой, охотно делился своими выводами: по его мнению, жертвы половины нераскрытых убийств в Англии гниют где-нибудь в Дартмуре и никто никогда не узнает о них.

К вечеру четверга к поискам подключились местные жители. Вместе с полицией и солдатами Анжелу уже искали сто пятьдесят человек. Они прочесывали вересковые пустоши и болота, пробирались в любую расщелину, проверяли все места, которые могли бы заинтересовать военного человека, уделяя особое внимание полуразвалившимся времянкам, которые работники сооружали себе на время полевых работ, и заброшенным шахтам, где когда-то добывали оловянную руду.

У одной из старейших шахт — Нак-Майн — в Стипертонском ущелье, небольшой, усеянной гранитными валунами дартмурской долине, втиснувшейся между Оукментской возвышенностью и горой Стипертон-Тор, не было видно ни входа, ни даже случайного прохода, намекавшего, что когда-то здесь была шахта. От разрушенных зданий остался только фундамент, поросший травой и папоротником. Но несколько лет назад военные обнаружили узкий, скрытый растительностью проход в шахту и стали использовать его в качестве убежища во время учебных операций. Они умудрились привалить к этому проходу огромный валун. На первый взгляд проход напоминал небольшую пещеру в склоне горы, и без того уже скрытую нависающим уступом. Неудивительно, что люди, искавшие Анжелу, не заметили этот старый вход в шахту, — так хорошо он был замаскирован. А солдаты, когда-то участвовавшие здесь в учениях, давно разъехались кто куда и больше в эти места не возвращались. Все, кроме одного.

Он залег в расщелине в полумиле от выступа Оукментской возвышенности, где брала свое начало река Оукмент, и в мощный бинокль изучал местность внизу. В камуфляжной куртке и штанах армейского образца, он лежал совершенно неподвижно, надежно укрытый от чужих глаз. Только однажды он слегка переместился, чтобы занять более удобную позицию для наблюдения. Внезапно одна фигурка из человеческого муравейника внизу, в долине, поднесла руку к глазам и, казалось, в упор посмотрела прямо на него, а затем потянулась за биноклем.

Человек в расщелине немедленно засунул свой бинокль в карман куртки и по-пластунски пополз назад, в сторону выступа. Перебравшись через выступ, он еще немного отполз вниз по противоположному склону, где, как он знал, его было не видно, потом поднялся во весь рост и побежал.

У Нак-Майн доставший бинокль солдат методично просматривал отдаленный горный склон. Его взгляд зацепило что-то похожее на вспышку отраженного света. Скорее всего вечернее солнце блеснуло в стеклах бинокля или отразилось от металлической поверхности оружия. Он тщательно изучал покрытый расщелинами склон. Высоко в небе, широко раскинув крылья, грациозно парил ястреб-канюк, поднимаясь с теплым потоком воздуха все выше и выше. Недалеко от того места, где, как ему показалось, он заметил блик, мирно паслись овцы, ничем не выдавая, что их потревожило присутствие человека. И больше никакого движения. Через несколько минут солдат опустил бинокль. Но он не был новичком и с уверенностью мог сказать: он что-то видел там, наверху. Связавшись с сержантом полиции, руководившим поисками, он сообщил ему о происшествии.

«Проверим», — ответил полицейский и вскоре отвел свой отряд от Нак-Майн в направлении того места, где была замечена подозрительная вспышка.

Полицейский-кинолог Брэд Дэвис едва сдерживал на длинном поводке своего питомца — молодую овчарку Принца. Брэд был уверен, что в будущем Принц еще покажет себя, но сейчас молодой пес вел себя в основном своевольно и непредсказуемо и все еще никак не мог отучиться от страсти погонять кроликов. Весь день он сводил Брэда с ума.

Принц вдруг рванул в сторону, почти по воздуху протащив Брэда на поводке, и, остановившись перед довольно большим гранитным валуном, залился яростным лаем. Почти тут же из-за валуна выскочила пара перепуганных кроликов. Брэд выругался и, с силой дергая поводок, прибавил шагу, нагоняя своих товарищей, ушедших далеко вперед.

Прикрытый валуном проход в старую шахту, когда-то служивший убежищем солдатам во время учений, остался нераскрытым. Но человек, притаившийся в расщелине на горном склоне в полумиле отсюда, еще довольно долго не знал об этом.

День сменялся другим, прошла неделя, вторая, затем третья. За это время семья Филлипс хорошо усвоила, что полиции доверять нельзя. Все обвиняли друг друга. Тодд Маллетт считал, что они попали в ту передрягу, куда обычно и приводят всякие хитроумные фокусы. Поговаривали, что Парсонса отстранят от руководства расследованием. Филдинг старался, насколько возможно, держаться в тени. Лилиан Филлипс в конце концов все-таки обвинила во всем случившемся своего единственного сына, чего молодой человек так боялся с самого начала, но и Роб не заставил себя долго ждать с ответом.