Ханна - Ласки Кэтрин - Страница 23

• Предыдущая
• 23/37
• Следующая

Миссис Блетчли цыкнула на неё и спокойно вернулась к работе — она тонким ножичком вырезала из редиски тюльпаны. В кухню вбежала Дейз.

— Я всё наверху уже обыскала. Придётся просить Вилли, чтобы слазил на крышу.

Миссис Блетчли, не отводя глаз от редиски, сказала мрачным, угрожающим тоном:

— Если этот славный парнишка свалится с крыши из-за треклятой кошки, я с этой твари живьём шкуру спущу и зажарю её для Лайлы.

На этот раз никто не переглядывался и не ждал, что миссис Блетчли извинится за сквернословие.

— Что-что она сказала? — разом обернулись Сюзи и Ханна к Флорри, которая только что влетела в кухню с новостью.

— Лайла заявила, будто мистер Уилер убил кошку.

— А кошку нашли?

— Нет. Она просто его обвинила. Он не хотел писать кошку. Следовательно, он убил Яшму, — объяснил мистер Марстон, появляясь в дверях. — И этот разговор не выйдет за пределы кухни.

— Это же неправда, мистер Марстон? — спросила Сюзи.

— Разумеется, неправда, Сюзи. Лайла Хоули — глубоко нездоровая девушка. Доктор, который осматривал её сегодня днём, поставил диагноз — острая неврастения. Через три часа она уезжает в санаторий Фокскрофт. Дейз, Сюзи, Ханна, готовьтесь через два дня отправляться в Глэдрок. Для вас заказаны места на пароходе «Элизабет М. Прути» Кеннебекской пароходной компании. Он отплывает с причала Линкольна ровно в десять часов.

Ханна не могла поверить своим ушам. «Я еду на море! На море. На остров — „совсем“ или „не совсем“. И еду морем!» Она припомнила, что Дейз как-то говорила: вазы лучше всего смотрятся именно в Глэдроке. Девочке вдруг захотелось пойти поглядеть на них. В салоне сейчас никого не было. «Почему бы и нет?» — подумала она.

Окна в салоне были раскрыты настежь — погода стояла хорошая, а мисс Ортон в погожие дни непременно настаивала на том, чтобы «проветривать помещения». Солнечный свет падал через высокие французские окна ярким прямоугольником на полированный пол. Внезапно широкую полосу света пересекла вспышка режущей глаз белизны. Ханна невольно моргнула. Будто нечто неосознанное вырвали из её разума, из воображения и воплотили в жизнь. «Нет, этого не может быть», — попыталась она убедить себя, борясь со страхом, поднявшимся из глубины души. Несмотря на открытые окна, в комнате чувствовался отчётливый кисловатый запах, струившийся в воздухе словно тонкая лента. «Кошка только что была тут». Ханна словно зачарованная подошла к правой вазе, что была ближе к окну. Запах усилился. На поверхности вазы, как раз там, где через волны пробивался рыбий хвост, блестело влажное пятно.

— Мистер Марстон! — позвала Ханна. — Мистер Марстон!

Мистер Марстон явился вместе с Флорри. Комнату быстро осмотрели и определили, что Яшмы тут нет, однако не оставалось сомнений, что несколько минут назад кошка тут побывала. Позвали мисс Ортон. Едва она переступила порог, её узкое лицо исказилось в гримасе отвращения, а кончик длинного острого носа будто зажил собственной жизнью. Она подошла прямо к вазе.

— Невероятно! — воскликнула она.

— Боюсь, что вполне вероятно, мисс Ортон, — сказал мистер Марстон и дотронулся до своего носа.

— Да, — согласилась она, поворачиваясь к дворецкому. — Громкие выражения тут неуместны.

— Это оскорбление всего уклада в доме, — покачал головой мистер Марстон.

— Грязь это, вот это что! — отрезала мисс Ортон. — Внутри посмотрели?

Ханна увидела, как беззвучно задрожали губы мистера Марстона. Наконец он выдавил:

— Внутри, мисс Ортон? Внутри чего?

— Внутри вазы.

— Нет ли там… там… — поколебался мистер Марстон, — …помёта? — Дворецкий побледнел так, что стал белей всегда бледной мисс Ортон. — Погодите, мисс Ортон, я даже не могу представить…

— Вы не можете, а я очень даже могу, — ответила она. Мистер Марстон едва заметно зашатался. На мгновение Ханне показалось, что он сейчас в самом деле упадёт в обморок.

— Принесите стремянку, Ханна, — распорядилась мисс Ортон. — Флорри, маленький фонарь и, я полагаю, чистящий раствор: одна часть карболовой кислоты на восемь частей воды, четверть чашки жавелевой воды и четверть чашки хлорной извести. Всё понятно?

— Да, мэм.

Пять минут спустя Ханна уже заглядывала в вазу. Она опустила туда на верёвке маленький керосиновый фонарь, чтобы осветить внутреннюю поверхность вазы. Девочка почувствовала, как её захлестнуло облегчение, когда она увидела, что на дне ничего нет. А ещё Ханна заметила, что изнутри ваза тоже очень красивой формы. У неё разом потеплело на душе. Она шепнула в фарфоровый полумрак:

— Мы едем домой. Домой! — И дотронулась до мешочка с кристаллами.

— Ханна, что там? Видите что-нибудь? — К мистеру Марстону вернулся обычный властный тон.

— Ничего, сэр. Тут ничего нет.

— И не воняет? — уточнила мисс Ортон.

— Нет-нет… совсем ничем не пахнет.

— Что ж, — начал мистер Марстон, — японскую керамику обжигали при очень высокой температуре, что обеспечивает полную непроницаемость для жидкости… — Однако пока мистер Марстон читал лекцию о киотском фарфоре, Ханна всё-таки почувствовала запах — чистый и резкий аромат солёного морского бриза. «Внутри этой вазы целый мир — другой мир!» — с восторгом подумала она и вдруг заметила, что от мешочка исходит прохладное сияние, а в ступнях появилось странное покалывание.

Необычное ощущение в ногах не оставляло Ханну весь день, а к вечеру оно распространилось со ступнёй на лодыжки. Иногда это было лёгкое покалывание, а порой ноги будто окружал тихий шёпот воды. Ходить это совсем не мешало. Напротив, Ханне было так легко, что ей казалось, будто она скользит по воздуху, едва касаясь полированных полов и восточных ковров дома номер восемнадцать. И несмотря на всеобщую суету из-за пропавшей кошки, девочка чувствовала себя удивительно спокойной и свободной. Как будто с исчезновением Яшмы она нашла в себе уверенность и вдруг обрела грацию. Ханна не могла дождаться, когда закончит с делами. Сегодня была её очередь первой мыться в старой чугунной ванне, которой младшие служанки пользовались сообща, и ей не терпелось посмотреть на свои ноги.

Наконец Ханна оказалась одна в купальной комнате. Это был небольшой чуланчик, почти всё пространство которого занимала старинная ванна в форме туфли, стоящая на ножках в виде львиных лап. На стене имелся крючок, чтобы вешать форменное платье, а рядом стояла табуретка, куда можно было положить полотенце. Ханна начала раздеваться. Мешочек она всегда снимала последним. Теперь там лежала ещё и слеза, которую она пролила рядом с арфой, чудесным образом превратившаяся на губах художника в сверкающий овальный кристалл.

Раздевшись, Ханна обычно убирала мешочек в самый глубокий карман платья. Но сегодня девочка немного изменила свой ритуал. Она сразу сняла мешочек и не стала прятать его в карман. Ханна чувствовала свет кристаллов: через ткань мешочка его никак нельзя было увидеть. Она развязала мешочек, заглянула внутрь и ахнула. Внутри был только светящийся туман. Девочку охватила паника. Неужели кристаллы рассыпались, и от них остался только этот холодный — как предсмертный вздох — дымок? Тут Ханна снова почувствовала покалывание в ногах и быстро стянула чулки.

На первый взгляд её ступни и лодыжки не изменились: такие же бледные и узкие, с голубыми перекрестьями вен, уходящих к щиколоткам, под белой, почти прозрачной кожей. Но вдруг Ханна заметила кое-что ещё. Тонкую, едва различимую сеточку. Она наклонилась и пригляделась. Сеточка чем-то походила на кружево, но отверстия в ней были не круглые и не четырёхугольные, а необычной формы. В виде капелек!

— Что же со мной случилось? — прошептала Ханна, рассматривая ноги. Она провела по ним руками, потом снова взялась за мешочек и заглянула в него. Туман никуда не исчез, но теперь она разглядела в нём несколько кристалликов. На вид они были совсем обычные и вовсе не сияли, как мерцающий туман вокруг них.

Через двадцать минут, когда Ханна уже легла в постель, к ней кто-то тихо постучался.

• Предыдущая
• 23/37
• Следующая