Миндаль для Белки (СИ) - Ручей Наталья - Страница 37

• Предыдущая
• 37/49
• Следующая

Так и просится среди этих яблочек пройтись его безжалостный поршень, и если просится…

– Уил! – вопль на весь дом. И с новой силой, подвергая стрессу «поршень» и превращая его в «шурупчик»: – Уил!

Уил вернул «поршень-шурупчик» в брюки, с сожалением запихнул «яблочки» в корсет, кстати, они упорно просились в его ладошки, и зашел к графу. Тот нервно вышагивал по комнате. Увидев камердинера, приказал принести одежду для верховой езды и попросить конюха, чтобы подготовил и вывел Ворона.

– Что случилось, ваша светлость? – несмотря на дурное расположение духа хозяина, рискнул поинтересоваться Уил.

– Я еду погостить к своему другу, что непонятно?!

– Сейчас? Но сейчас ведь обед через пятнадцать минут, ваша светлость, и там столько вкусного. Будет даже миндальный торт, который вы так любите, ваша светлость…

– Еще слово о миндале, и ты уволен.

– Я сказал «миндальный торт», а не миндаль, – обиделся Уил.

– Я тебя предупреждал, – граф указал на дверь.

– И что, я уволен?

– Да.

Уил сделал дурашливый поклон и, подчинившись приказу, пошел в указанном направлении.

– Куда ты? – удивился лорд Сейвудж. – Я долго буду ждать одежду?

– Пока вам не принесет ее новый камердинер.

– Вон!

– Уже там!- съязвил Уил.

Дверь, которую он с силой захлопнул за собой, снова расплатилась за ссору.

– Поговори мне еще, – возмутился граф своеволию слуги, переоделся и выехал из поместья. Для такого простого дела камердинер и не нужен. Привычка. Вот уволил его, и ничего не изменилось, прекрасно сам обошелся.

За границей МартинХолл он остановился, обдумывая, куда бы поехать, чтобы не далеко – не было настроения устраивать сейчас скачку, и надолго. Как минимум, до завтрашнего утра, чтобы выбросить из головы мисс Карлейн и чушь, которую она несла о миндальных орешках и любви.

Глупа неизлечимо! Любви не существует. Промолчи она – уже поддались бы страсти… Так нет, ей захотелось исповедаться, покаяться в своем якобы обмане. И он… Немыслимо! Едва не раскрыл причину спешного отъезда из ДримКарлейн!

А если бы раскрыл? Она бы, наверняка, посчитала его слабаком, возможно… рассмеялась в лицо? А потом делилась этим секретиком с подружками за чаепитием.

Пусть лучше считает его высокомерным, жестоким, подлым – подойдет любой вариант или все сразу, но так, по крайней мере, он останется в ее памяти мужчиной, а не тряпкой.

Граф обернулся, услышав за спиной топот. Его камердинер на полусонной лошадке. Делает вид, что прогуливается на ночь глядя.

– Что ты здесь делаешь? – спросил граф.

– Еду.

– Куда?

– Искать новую работу.

Тейн пристально посмотрел на него. Лицо воротит в сторону, подбородок выше шпиля на кованой ограде, губы сжаты в тонкую линию, а взглядом косит на хозяина, наблюдает. Тейн не сдержал улыбки.

– Кто тебя возьмет? Врешь и не краснеешь. Оставайся пока.

– Премного, пренепременно, превсяко благодарен, – бормотал Уил, пристраивая лошадь рядом с Вороном. – У меня ведь семья, ваша светлость, вот так вот, а заработок… Может, какие дополнительные обязанности взвалите на меня? А? Ваша светлость?

– Договорились.

– Как удачно, как удачно я выехал, верно? И вам веселее…

– Помолчи.

– Что?

– Это твои дополнительные обязанности. Молчать, когда я прошу.

Граф направил жеребца в сторону поместья Алистера. Дружеский визит, и небезынтересный, надо думать. Алистер никогда не задает лишних вопросов, располагает уютной комнатой для гостей, солидным баром и неповторимыми сигарами.

Уил держался минут пять, а потом, заглядывая в лицо, поинтересовался:

– Ваша светлость, а то, что я молчу, это оплачивается? Ваша светлость? Всяк труд должен оплачиваться, верно?

Если бы он вычитал из зарплаты Уила за болтовню невпопад и чрезмерную лесть, камердинер и его правнуки уже давно бы работали в долг.

Граф пришпорил Ворона, потом остановился, поджидая Уила. Пусть болтает, решил милостиво, так не лезут в голову мысли о мисс Карлейн и ее любовных признаниях.

А главное, почти забылся ее взгляд, когда Тейн попросил Гейдж уехать до своего возвращения.

Алистер был рад видеть Сейвуджа, несмотря на то, что он приехал во время его обеда с восхитительной кузиной Стерлинга. Этот визит прервал занимательную беседу с леди, разбудил Стерлинга, а ведь бедняга только уснул после доброй порции виски, заставил слуг бегать по дому и срочно подготавливать одну из комнат, ибо граф намекнул, что задержится как минимум до рассвета. Повар, расточая французскую брань на помощников, принялся в спешке готовить любимое блюдо важного гостя, а сам гость, заняв почетное место за столом, по правую руку от хозяина, расточал столь мрачные взгляды, что никто из присутствующих не решался заговорить первым.

«Здесь бы удачно смотрелся Хэнскрафт» – вдруг вспомнил о приятеле Алистер. Вот кому не было скучно в любой компании – он погружался в себя, мало заботясь, как это выглядит со стороны.

Говорить о погоде не хотелось: надвигалась гроза, это очевидно. О политике… После выпитого виски и многообещающих взглядов, которыми до приезда Сейвуджа его одаривала мисс Моррис – тем более. А вот когда внесли миндальный торт, повод нашелся.

– Отведайте, Сейвудж, рекомендую, – усмехнулся Алистер. – Максимально приближен к рецепту вашего повара, но не без изюминки моего.

– В качестве начинки лягушачьи лапки?

Алистер сделал вид, что не заметил раздражительности графа. Во-первых, он привык к его тяжелому характеру, и это его не угнетало, во-вторых, какой дурак поедет на ночь глядя в гости в такую погоду, будучи в хорошем настроении?

– А я думал, это рецепт мисс Уолтер, – сказал Стерлинг. – Помнится, она тяготела к миндальной теме.

– Она тяготела к Сейвуджу, как мне показалось.

– Она тяготела к любому джентльмену, согласному жениться, – уточнил Сейвудж.

Он смотрел на миндальный торт, как на врага, и Алистер даже попросил слугу подвинуть десерт ближе к леди. Женщины мало едят, сладкое обходят стороной вовсе, и после он и Стерлинг с удовольствием его уничтожат.

– А что насчет вашей женитьбы, Сейвудж? – Стерлинг подумал, что удачно вставил реплику.

Алистер, увидев взгляд Сейвуджа, подумал, что если бы торт не убрали от графа, Стерлинг уже был бы в сметане и крошках.

– Вопрос остается без изменений, – ответил граф спустя минуту.

Стерлинг вдруг тоже вспомнил о Хэнскрафте: вот уж кто не рискует бросить неудачную фразу по причине любви к молчанию.

– Это… все объясняет, – выдавил Стерлинг и выбрал тактику Хэнскрафта.

Обед тянулся неимоверно долго, и блюда, сменяя друг друга, казались пресными, пока мисс Моррис, по незнанию, кончено же, не добавила соли своими рассуждениями:

– Я всегда внутренне протестовала, когда девушку, провалившую три сезона, записывали в старые девы. Вот еще одно подтверждение, что не обществу судить о том, молода она или нет, и достаточно ли интересна для удачной партии. К примеру, мисс Карлейн… Если не ошибаюсь, ей даже за тридцать, и что?

– Ей нет тридцати, – сказал Сейвудж.

– Ну, что-то около этой цифры, пусть так. Три провальных сезона, десять лет в глуши, и вот… Леди Сейвудж!

– Мы пока неженаты, – уточнил нехотя граф.

– Пока. Вот ключевое слово, но я не об этом. Просто удивительно… Если бы вы встретили мисс Карлейн, когда она выезжала в свет, вы были бы вместе гораздо раньше. Сомневаюсь, что вы бы прошли мимо, если вдохновились на брак с мисс Карлейн, но спустя десять лет. Я права?

Тейн, подготовив колкость в ответ, молчал. Он впервые подумал, почему не заметил мисс Карлейн десять лет назад, в ее первый сезон, или во второй, или хотя бы третий? Он был в Лондоне в то время, и Олмак входил в программу его развлечений: довести провинциальную мисс до состояния шока, поделившись свежей кулуарной историей, вернуть на руки расчетливой мамаше ее алчное сокровище и изобразить, что навеки очарован и почти решился нанести визит.

• Предыдущая
• 37/49
• Следующая