Обреченные любить - Йон Ларисса - Страница 26

• Предыдущая
• 26/62
• Следующая

Он ласкал ее взглядом, полным голода, который не имел ничего общего с едой, и она помнила, к чему это может привести.

— Думаю, мне понравится другое блюдо…

— Даже не начинай. — В его голосе были такие нотки, что она тут же готова была лечь с ним в постель, но, стиснув зубы, взяла волю в кулак. — Или ты только об этом и думаешь?

— Последнее время — да, — ответил он, но слова его прозвучали скорее грустно, чем радостно.

— А это как-то связано с твоим… как его… с… ген… ну, о котором ты все время говоришь?

— Это называется «эсгенезис». Да, все дело в нем. Перемены уже близки.

Он почесал Мики брюшко, тот перевернулся на спину и замурлыкал словно кот. Ах как она его понимала. От прикосновений Эйдолона ей и самой хотелось урчать.

Ублюдок.

Она подошла к кровати и сделала вид, будто проверяет, крепко ли он прикован.

Нагнувшись над его большим телом, чтобы осмотреть цепь, она невзначай приклеила стикер на его пейджер. Дело в том, что следящий стикер Стефани работал только приклеенный к электроприбору. Грудь Тайлы коснулась его груди, и она почувствовала томление во всем теле.

Боже, он был хорош, даже когда ничего не делал.

— Ты собираешься отпустить меня в ближайшее время?

Тайла выпрямилась и посмотрел на него сверху вниз.

— Вообще-то я думала держать тебя в плену столько же, сколько ты держал меня в госпитале. А что, тебе надо отыметь еще пару пациенток?

— Мне надо собаку кормить.

— У тебя есть собака? Ты что, их ешь?

Эйдолон в ужасе посмотрел на нее.

— Что ты на меня так смотришь?

Он фыркнул.

— Мой вид боялся вас веками, но теперь я понимаю, что мы были не правы.

— В смысле?

— Эгисы. Я говорю про эгисов. Вы убиваете, не ведая, что творите. Вы о нас ничего не знаете.

— Я абсолютно точно знаю, кого убиваю, — ответила она. — Я убиваю зло, и нисколько об этом не жалею.

Он продолжал гладить Мики, и тишина становилась угнетающей, пока он наконец не произнес:

— Мы всегда думали, что эгисы — высокоорганизованные, тренированные и грамотные бойцы, — промурлыкал он, лукаво улыбнувшись. — Но это всего лишь культ, не так ли? Сборище слабых и необразованных, не удовлетворенных жизнью людей, которыми управляют такие же безграмотные выскочки. Вы, словно лемминги, которым промыли мозги, тупо выполняете приказы, не задавая вопросов.

— Так по-твоему, мне промыли мозги? Ты считаешь, что я слепо выполняю приказы и ничего не знаю о подземном мире? — возмутилась она. Нож, которым он срезал с нее больничную одежду, все еще лежал на полу. Она подобрала его и проверила баланс. Хеллбой внимательно смотрел на нее, но если и боялся, то не показывал этого.

Отчего-то ей вдруг захотелось, чтобы он боялся ее, чтобы знал, что она может причинить ему боль. Но она также знала, что ни за что этого не сделает. Кроме того, даже если она заживо снимет с него кожу, ее боль все равно будет сильнее, чем его муки. И все же она приставила лезвие к пульсирующей жилке на его горле.

— Я знала природу демонов задолго до того, как пришла к Хранителям, — произнесла она мрачно. Ей пришлось судорожно сглотнуть несколько раз, прежде чем она снова заговорила. Давление на нож усилилось, на его шее появилась капелька крови, но он даже не поморщился. — Когда мне было шестнадцать, демон на моих глазах несколько часов пытал мою мать, прежде чем убить. После этого я жила на улице и сражалась с ними, а они хотели поужинать мной. Или хуже того, а уж поверь мне, и такое бывало. Так что не смей говорить мне, что я ничего не знаю про зло, сукин ты сын.

— Думаешь, ты единственная, кто испытал потерю ближнего от рук врага? Слышала ли ты когда-нибудь про паб с названием «Бримстон»? А, по твоим глазам вижу, что слышала. Два года назад убийцы-эгисы вырезали там всех подчистую, включая моего брата, о котором я тебе говорил, Роуга, который не сделал ничего дурного.

«Бримстон». Два года назад. На лбу у нее выступила холодная испарина. Она была там. Она помнила как зашла через тайный ход, как в нос ей ударил запах дыма и сладковатый, с гнильцой, запах протухшей крови. Демоны пили, дрались, играли. В центре комнаты несколько демонов участвовали в оргии, а вокруг них другие демоны делали ставки. На что они спорили, она так и не поняла.

Хранители ворвались со всех сторон, набросившись на демонов, словно москиты, пьющие кровь. Там тогда собрались почти все эгисы их округа. Ни одному демону не удалось уйти. После расправы они подожгли это чертово место.

Тайла вполне могла убить его брата.

Мики соскочил с живота Эйдолона и выскочил из комнаты, а Эйдолон положил ладонь на ее руку с оружием.

— Ты говоришь, что я ошибаюсь в тебе, но если это так, то почему ты не хочешь признать, что и ты можешь ошибаться во мне? — Его голос был спокойным, учитывая, что она могла убить его легким движением руки, или что она приковала его к постели и, возможно, убила его брата.

— Если я ошибалась на твой счет, то все, ради чего я жила… было ложью. — Она покачала головой, поскольку знала, что твари, которых она убивала в последние годы, заслуживали того. И все же из головы не шел образ Эйдолона, который до последнего заботился об умирающей медсестре. — Я не ошибаюсь.

Не сводя с нее глаз, он повел головой так, что нож оставил порез на его коже и кровь потекла по лезвию.

— Тогда ты должна меня убить.

Три дня назад она так бы и поступила. Но он спас ей жизнь. Он вылечил своего брата и проявил милосердие к медсестре. Всему, во что она верила, бросили вызов. Хорошо, что ей приказали следить за ним, а не убивать. Она чувствовала облегчение, что ей не придется этого делать, что это сделает кто-то другой.

— Ты не дал мне умереть, — сказала она и убрала нож, с трудом подавив в себе желание перебинтовать ему шею. — Так что сегодня я тебя не убью.

— Как щедро с вашей стороны. — Он подергал цепь, которой был прикован. — Ну что, мы покончили с этим, или ты и вправду будешь держать меня здесь за то, что я держал тебя в госпитале?

— Следовало бы. Ты сломал мне кровать.

— Ну, лучше было сломать ее другим способом.

Тайла фыркнула.

— Демоны.

Он подмигнул, и она отвернулась, отказываясь признаваться, что он снова ее очаровал. Она достала ключ от наручников из-под музыкальной шкатулки. Эта шкатулка, да еще кольцо — вот все, что у нее осталось от матери. По носу стекла капелька пота, а взгляд затуманился. Эйдолон расплылся перед глазами.

— Тайла?

— Со мной все в порядке. — Она шагнула к кровати, но правая нога стала будто резиновой, а руки налились свинцом. Она падала.

Все же, перед тем как упасть, она села на пол. Ох как же ей все это надоело.

— Тайла? Что с тобой? Посмотри на меня. — Он подергал цепь с такой силой, что в голове ее зазвенел набат. — Тайла, черт возьми, посмотри на меня, — приказал он.

Тайла выполнила приказ и повернулась к нему:

— Заткнись, — простонала она.

— Твои глаза не фокусируются. Ты бледна.

Комната плыла перед глазами. Все было в серых и коричневых пятнах. Ей хотелось закончить падение и уснуть, хотя сначала лучше было бы, если бы ее вырвало.

— Тайла, дай мне ключ, я тебе помогу.

Ну да, как же. Отпустить его сейчас, когда она так слаба и уязвима. Он не смог убить ее в госпитале, но может сделать это сейчас.

— Черта с два. — Она поднялась на ноги, но тут же споткнулась и снова упала, однако Эйдолон успел схватить ее за запястье свободной рукой. И она уронила ключ. Ноги не слушались ее, и она поняла, что лежит лицом вниз на полу и не может пошевелиться.

Ключ упал за пределами досягаемости Эйдолона. Ему пришлось приложить немало усилий, чтобы сдвинуть матрас в сторону ключа. Дотянувшись до него, он быстро освободился.

— Тайла! — Не обращая внимания на боль в суставах и затекших мышцах, он подполз к ней и перевернул ее лицом вверх. — Ты меня слышишь? Моргни, если да.

Она моргнула. Глаза ее были полны ужаса. Он знал, каково это — быть беспомощным и уязвимым, тем более для такого сильного человека, как Тайла. Эйдолон все еще злился на нее за то, что она вырубила его и приковала к кровати, но в первую очередь он был врачом.

• Предыдущая
• 26/62
• Следующая