Наследник - Коултер Кэтрин - Страница 52
- Предыдущая
- 52/82
- Следующая
Арабелла сидела точно оцепенев. Значит, для всех это вовсе не сюрприз? Ее матушка и доктор Брэнион? Нет, это неправда, это не может быть правдой. Не прошло и месяца, как погиб ее отец. Его прах покоится в развалинах сгоревшего дома какой-то глухой португальской деревушки, а ее мать уже собирается замуж за другого. Да как такое можно вынести!
Злость и ненависть охватили ее. Она гневно взглянула на мать, впервые заметив ее нежный румянец, новый радостный блеск в ее глазах. Ее мать, благородная леди, ведет себя как последняя проститутка!
— Арабелла! Твой тост, моя дорогая.
Арабелла повернула голову и встретилась глазами с графом. Это ее муж — человек, который ненавидит ее и всю жизнь будет ненавидеть за проступок, которого она не совершала. Его слова прозвучали для нее как приказ. Боже, и он признает этот брак? Арабелла взглянула в сторону Элсбет и Жервеза. Теперь, когда она знала об их связи, они выглядели для нее как одно существо: их черты смешались, словно под прихотливой кистью художника, и она уже не могла отличить, кто из них кто, так они были похожи. Ей на мгновение показалось, что вместо двух пар глаз на нее пристально уставились два темных миндалевидных глаза. Жервез и Элсбет — они смотрят, и чувствуют, и думают одинаково. Нет, конечно, нет. Элсбет и Жервез? Но кто же еще? Нет, Сюзанна не ошиблась. Они тайные любовники.
По их лицам промелькнула тень изумления, не больше. Неужели она одна до сих пор ничего не замечала?
— Арабелла, дитя мое, что с тобой?
Мягкий, нежный голос ее матери, полный заботы и участия. Что это, ей послышалось, или в нем была мольба? Она хочет получить одобрение своей дочери, хочет, чтобы она простила ей это предательство? До чего же она была слепа, как раньше обо всем не догадалась? Но нет, она совершенно замкнулась в себе и думала только о своем горе, не замечая того, что для всех остальных было очевидно. Слепая безмозглая кукла! Кажется, доктор Брэнион удивлен ее упорным молчанием. Но, может быть, она ошибается? Он ведь знал, как она любила отца, как его теперь ей не хватает. Он предал ее. Они оба предали ее. И ее отца. Неужели все эти годы они устраивали свидания тайком от него? Наверное, только и ждали, когда он будет в отлучке, чтобы забраться в постель.
— Арабелла!
Снова голос ее мужа — он осуждает ее. Но граф осыпает ее проклятиями с самого первого дня, как они поженились. Стоит ли ожидать от него сочувствия? Ему не понять, что они предали ее.
Арабелла, шатаясь, поднялась с места и вцепилась побелевшими пальцами в край стола, чтобы не упасть. Она чувствовала себя раздавленной, разбитой — ее собственная слепота и предательство самых близких ей людей тяжестью навалились ей на сердце. Все вокруг лгут, предают — только она одна невиновна.
— Со мной все в порядке, мама. — Голос ее прозвучал еле слышно и замер — так сорвавшийся с ветки листок медленно кружится в воздухе, постепенно опускаясь к земле. — Вы просили меня произнести тост, милорд? Мне очень жаль, но я не могу придумать ничего подходящего. — Она услышала чей-то приглушенный возглас — чей, ей не удалось разобрать. Как в тумане она видела, как граф резко отодвинул свой стул и гневно нахмурился. Она повернулась и бросилась вон из комнаты.
Джастин отшвырнул салфетку и вышел из-за стола.
— Пол, Энн, не обращайте на нее внимания. Прошу вас в гостиную — там вас ждет кофе. С вашего позволения, я вас покину — мне нужно поговорить с женой.
Лицо леди Энн стало белым как снег, она кусала губы, чтобы не заплакать. Глаза графа горели гневным огнем. О Господи, она должна защитить Арабеллу от его ярости! Она еще ни разу не видела его таким рассерженным — он просто взбешен. Она вскочила со стула и с мольбой протянула к нему руки:
— Джастин, подождите! Не стоит так волноваться. Наша помолвка стала для нее неожиданностью! Вы же знаете, как она любила отца. Нет, прошу вас…
Но он быстрым шагом вышел из столовой, даже не оглянувшись.
Доктор Брэнион приблизился к леди Энн и взял ее за руку. Наклонившись к ней, он сказал так тихо, что его могла слышать только она:
— Этого я и боялся, Энн. Ты же знаешь, Арабелла очень несчастна. Мне кажется, она так благоговейно хранит память об отце, потому что это помогает ей пережить размолвку с Джастином. Прошу тебя, Энн, не обижайся на нее — она не хотела тебя оскорбить. Просто ей сейчас очень тяжело. Пойдем в Бархатную гостиную, и постарайся вести себя как обычно, хотя бы при Элсбет. Что до французского кузена, я был бы рад, если бы он сейчас же убрался восвояси, но это не в моей власти. Идем же, любовь моя.
— Как глупо с моей стороны, что я не смогла предвидеть, как эту новость воспримет Арабелла, — печально заметила леди Энн. — Я отнюдь не собиралась причинить ей боль — просто мне хотелось приблизить свое счастье.
Жервеэа так ошеломила неожиданная вспышка Арабеллы, что он едва кивнул леди Энн и доктору, взял Элсбет под руку и проследовал за ними в Бархатную гостиную мимо лакея, застывшего у дверей с каменным лицом, — бедняга стоял здесь и все слышал и видел. Когда они вышли из столовой и очутились в коридоре, Элсбет внезапно потянула Жервеэа за рукав и остановилась:
— Ох, дорогой, что же нам теперь делать? — Она готова была разрыдаться.
Нельзя допустить, чтобы она закатила истерику в присутствии леди Энн и доктора.
Он схватил ее за обе руки и сжал их почти до боли.
— Слушай, Элсбет, я уже говорил тебе, все образуется. Я что-нибудь придумаю, не беспокойся. Ну же, возьми себя в руки и не смей плакать. Ты ведь не хочешь устроить такую же безобразную сцену, как твоя сестрица? Я знаю, ты выше этого. Ты воспитанная и добрая девочка и не станешь вести себя так неприлично.
— Да, Жервез, да, я постараюсь. — Она всхлипнула и, как ребенок, отерла кулачком глаза. Ей почудилось, что он чем-то глубоко расстроен. — Да, я тоже считаю, что Арабелла вела себя не очень хорошо. Но почему она сделала это? Наш отец был суровый, высокомерный человек. Меня он просто ненавидел. Ну да, Арабеллу он любил, но как она могла так жестоко поступить со своей матушкой?
Джастин шагнул под своды парадного холла и направился к главной лестнице. Перескакивая через несколько ступенек, он поднялся до первого пролета, прежде чем Краппер понял, куда он держит путь. Дворецкий махнул ему рукой, пытаясь привлечь внимание хозяина, но граф не обратил на его жест никакого внимания. Краппер покачал головой и вернулся на свой пост у главного входа — не мог же он окликать его светлость, это совершенно против правил. Во всяком случае, в Эвишем-Эбби это было не принято.
Граф был так разъярен, что это заметила даже Грейс, горничная Арабеллы, которая в ужасе отпрянула в сторону, увидев его лицо. Ноздри его раздувались от ярости, на шее вздулись жилы. Руки Джастина тряслись, он уже не владел собой. Черт бы ее побрал, да как она посмела так оскорбить свою мать?! Где были ее глаза — неужели она не видела, кому леди Энн отдала свои симпатии? Нет, он ее придушит!
Джастин бешено дернул за ручку двери, ведущей в спальню. Дверь была закрыта, как он и предполагал, но то, что ему приходится ломиться в собственную комнату, еще больше распалило его гнев. Он влетел в смежную гардеробную, чуть не сбив с ног своего слугу Граббса.
— Милорд, что случилось? — воскликнул тот, шарахаясь в испуге, но Джастин даже не взглянул в его сторону.
Секунду спустя он стоял посреди графской спальни. Он уже хотел грозным голосом позвать Арабеллу, но тут заметил, что комната пуста.
— Проклятие, — пробормотал он, повернулся на каблуках и ринулся прочь из спальни. Сбежав вниз по лестнице в холл, он окликнул дворецкого: — Краппер, вы не видели ее светлость?
— Видел, милорд, — невозмутимо ответствовал Краппер.
— И где она, черт бы ее побрал?
— Ее светлость графиня покинули дом, милорд. Ваша супруга очень спешила, как мне показалось.
— Дьявол, что же вы молчали, Краппер? Не могли мне раньше об этом сказать?
- Предыдущая
- 52/82
- Следующая
