Выбери любимый жанр

Путешественник - Дженнингс Гэри - Страница 41


Изменить размер шрифта:

41

– Ждать? – завопил я. – Ждать чего?

– Attendez le sorcier, – сказал Насыр со смешком.

Затем они с Даудом выскочили сквозь серый прямоугольный дверной проем наружу.

– Ждать колдовства? – повторил я, донельзя заинтригованный. – Сколько же мне ждать?

Ибрагим довольно долго колебался, а затем выставил пальцы, чтобы я мог сосчитать их. Я всмотрелся в сумрак и увидел, что он растопырил пальцы обеих рук.

– Десять? – спросил я. – Десять чего?

Он незаметно начал пятиться к двери, складывая пальцы и снова выставляя их – четыре раза подряд.

– Сорок? – безнадежно спросил я. – Сорок чего? Quarante a pro-pos de quoi?

– Chihil ruz, – сказал он. – Quarante jours. – И исчез за дверью.

– Ждать сорок дней? – Я издал скорбный звук, но ответа не последовало.

Мальчишки ушли все втроем, и было очевидно, совсем не для того, чтобы спрятаться от меня. Меня оставили одного, замаринованным в кувшине, в темной комнате, провонявшей кунжутным маслом, с омерзительным вкусом фиг и кунжутного масла во рту; голова у меня все еще кружилась. Я с трудом пытался разобраться: что все это значило? Ждать чуда? Колдовства? Без сомнения, эта мальчишеская проказа была как-то связана с арабскими традициями. Наш хозяин Исхак, вероятно, объяснит мне все и вволю посмеется над моим легковерием. Однако хорошенькая проказа, из-за которой я оказался замурованным в кувшине на сорок дней! Я же пропущу завтрашний корабль и останусь в Акре совсем один, у Исхака будет в изобилии времени, чтобы объяснить мне на досуге арабские обычаи. А может, я тут и погибну? Не разрешает ли, случаем, языческая мусульманская религия, в отличие от добродетельной христианской, практиковать черную магию? Я попытался представить себе, чего мусульманский колдун может хотеть от сидящего в кувшине христианина. Я надеялся, что никогда этого не узнаю. Отправятся ли отец с дядюшкой на мои поиски перед тем, как отплыть? Найдут ли они меня прежде, чем появится колдун? Найдет ли меня вообще хоть кто-то?

И стоило мне задать себе последний вопрос, как этот кто-то сразу же появился. Темная фигура, больше любого из мальчишек, смутно нарисовалась в дверном проеме. Она застыла на месте, словно ожидая, пока глаза привыкнут к темноте, а затем медленно направилась к кувшину, в котором я сидел. Фигура была высокая, грузная, и от нее исходила угроза. Я словно бы весь сморщился и постарался слиться с кувшином, пожалев, что не могу засунуть голову под крышку.

Когда человек подошел ближе, я увидел, что он был одет на арабский манер, у него не было лишь шнура, поддерживающего головную накидку. У незнакомца была курчавая рыжая с проседью борода, смахивавшая на древесную губку. Он уставился на меня своими блестящими, похожими на ягоды черной смородины глазами, а когда произнес традиционное приветствие «мир тебе», я заметил, что он выговаривает его не совсем так, как арабы. Вместо «салям алейкум» незнакомец сказал:

– Шолом алейхем!

– Вы колдун?

Я был так напуган, что произнес это на венецианском наречии. После чего прочистил горло и повторил вопрос по-французски.

– Разве я выгляжу как колдун? – проскрежетал он.

– Нет, – прошептал я, хотя и представления не имел о том, как должен выглядеть колдун. Я снова прочистил горло и сказал: – Вы выглядите так же, как и другие люди, кого я знаю.

– А ты, – произнес он с издевкой, – отыскиваешь для себя тюремные камеры все меньше и меньше.

– Откуда вы знаете?..

– Я видел, как эти трое маленьких ублюдков затащили тебя сюда.

Это место хорошо известно и имеет дурную славу.

– Я думал…

– И я видел, что они ушли без тебя, опять же втроем. Ты не первый светловолосый и голубоглазый парень, который приходит сюда и больше никогда не выходит обратно.

– А я думал, что в Акре таких мало. Тут все в основном темноглазые и темноволосые.

– Точно. Такие, как ты, редкость в здешних местах, а оракул должен вещать через редкость.

Тут уж я совсем запутался. Что за бессмыслицу говорил этот человек? Он наклонился и на мгновение исчез из поля моего зрения, а затем снова выпрямился. В руке у него была кожаная сумка, которую Насыр, должно быть, выронил, когда уходил. Мужчина заглянул в нее и вытащил пропитанную маслом фигу. При виде нее меня чуть не стошнило.

– Они находят мальчика вроде тебя, – сказал незнакомец. – Затем приводят его сюда, погружают в кунжутное масло и кормят его только такими вот пропитанными маслом фигами. Когда проходит сорок дней и ночей, он становится таким же вымоченным и мягким, как эта фига. Таким мягким, что его голову можно с легкостью снять с тела. – Он продемонстрировал мягкость фиги, повертев ее в руках и с едва слышным звуком разделив на две части.

– Зачем это нужно? – Я затаил дыхание, почувствовав, как мое тело становится мягким под деревянной крышкой, таким же восковым и податливым, как фига, – уже ослабевшее, готовое к тому, что его обрубок с мягким шумом медленно опустится отдыхать на дно кувшина. – Я имею в виду, зачем нужно убивать незнакомца определенной внешности, да еще таким странным способом?

– Его не убивают, как они говорят. Это просто черная магия. – Он бросил на пол сумку и куски фиги, которые держал в руке, а затем вытер пальцы об одежду. – По крайней мере, его голова продолжает жить.

– Что?

– Колдун ставит несколько голов в эту нишу в стене, вон туда, на удобное ложе из пепла оливкового дерева. Он воскуривает перед ними фимиам и шепчет заклинания, а через некоторое время головы начинают говорить. По его приказу они предскажут, будет урожай обильным или скудным, начнутся вскорости войны или наступят мирные времена. Таким способом арабские колдуны получают предсказания.

Я развеселился, наконец сообразив, что этот человек тоже участвует в проделке и все это лишь составная часть розыгрыша.

– Прекрасно, – произнес я в промежутках между приступами смеха. – Ты напугал меня до бесчувствия, мой старый сокамерник. Я уже обмочился от страха и испортил это прекрасное масло. А теперь достаточно. Пошутили, и хватит! Когда я в последний раз видел тебя, Мордехай, то никак не думал, что ты заплывешь так далеко от Венеции. Но ты здесь, и я рад видеть тебя, будем считать, что твоя шутка удалась. А теперь выпусти меня, и мы отправимся выпить вместе gahwah и поговорить о приключениях, которые произошли с нами с момента нашей последней встречи. – Однако он не двинулся, а просто стоял и печально смотрел на меня. – Мордехай, хватит!

– Мое имя Леви, – сказал мужчина. – Бедный юноша, ты уже начал сходить с ума.

– Мордехай, Леви, кто бы ты ни был! – завопил я, начиная ощущать, как меня охватывает паника. – Подними эту проклятую крышку и выпусти меня!

– Я? Я ни за что не прикоснусь к этим terephah – нечистотам, – ответил он, брезгливо отступив назад. – Я не какой-нибудь грязный араб. Я иудей.

От беспокойства, гнева и раздражения в голове у меня стало потихоньку проясняться. И, позабыв о вежливости и такте, я заявил:

– Так, стало быть, ты пришел сюда всего лишь поразвлечь бедного узника? Собираешься оставить меня здесь, чтобы порадовать этих идиотов арабов? Неужели иудей так же верит в глупые суеверия, как и они?

Он проворчал: – Al tidag.

А затем покинул меня. Еврей с трудом пересек камеру и исчез в сером дверном проеме. Я потрясенно смотрел ему вслед. А вдруг «tidag» означает что-нибудь наподобие «будь ты проклят»? Возможно, это был мой единственный шанс на спасение, а я бездумно оскорбил Леви.

Но он вернулся почти тотчас же, неся в руках тяжелый металлический прут.

– Al tidag, – снова произнес он, а потом решил перевести: – Не волнуйся, я вытащу тебя, поскольку меня просили о тебе позаботиться, но я должен сделать это так, чтобы не прикоснуться ни к чему нечистому. Тебе повезло, я кузнец, и моя кузница расположена как раз через

дорогу. Я сделаю все этим прутом. А теперь, молодой Марко, стой смирно, тогда ты не упадешь, когда кувшин разобьется.

С этими словами он размахнулся и обрушил прут на кувшин, после чего мгновенно отскочил в сторону, чтобы его одежда не испачкалась от хлынувшего наружу потока масла. Кувшин разбился вдребезги, издав при этом громкий шум; я покачнулся, когда масло вперемешку с осколками кувшина стекло с меня. Деревянная крышка внезапно всей тяжестью своего веса легла мне на шею. Но поскольку теперь я мог добраться руками до ее верха, то быстро отыскал и открыл петли, на которые ее заперли, после чего сбросил деревянный диск в разлившуюся у моих ног лужу.

41
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело