Присвоенная - Багирова Марина - Страница 59
- Предыдущая
- 59/82
- Следующая
- Что с ним такое? - спросила я, как только он уехал.
- Ничего особенного, Диана, - усмехнулся Кайл, - просто, ты очень быстро выздоравливаешь. Он ожидал увидеть тебя еще в постели...
Следов на моем теле почти не осталось, лишь тонкие бледно-розовые шрамы на местах порезов и пара желтоватых пятен там, где были самые сильные ушибы. Слабость накатывала внезапно, хозяйской рукой укладывая меня в кровать в самый неожиданный момент, но так же быстро отступала. Все еще трудно было высоко поднять левую руку, и при сгибании побаливало левое колено, но я уже чувствовала, что при щадящих нагрузках это скоро пройдет.
К сожалению, следы в моей душе были глубже.
Если днем я могла контролировать свои мысли, не позволяя сознанию утянуть себя в омут воспоминаний, то над снами я была не властна.
И прошлое, злобно ухмыляясь, брало реванш.
Меня снова бесконечно волокли, оставляя позади кровавую дорожку, и каждый угол впечатывался в тело, и каждый встречный взгляд вспыхивал мстительным удовольствием, а искаженные чудовищные черты приближались, смеясь: «Кажется, я не рассчитал силу удара!»...
И я просыпалась от собственного крика в темноте, мокрая от пота и слез...
Но бывали сны и похуже.
Когда я слышала низкое рычание в ухо, зажатое острым клыком: «Диана-а-а», и от огня было не скрыться - в мире оставался только он, его тело, его руки, его глаза...навечно.
И крик удовольствия будил меня, окутанную его запахом, с его вкусом во рту...
В такие дни я уходила к океану еще до рассвета...
Однажды, когда Кайл спросил, что мне привезти из очередной поездки, я попросила деревянную чашку. Она оказалась очень похожей на ту, из маленького сонного городка, который так и не стал моим прибежищем. Обнимая ее ладонями, я встречала каждое утро на краю скалы, вглядываясь в серое небо, сросшееся со стальной гладью воды. Ветер расчесывал мои волосы, а горячий аромат кофе обвевал лицо, и я говорила себе, что в мире есть только дом Кайла, океан и утес над ним... И больше ничего...
Приготовив завтрак в первый раз, я не знала, куда деваться от смущения - Кайл был так рад, что его благодарность превысила все разумные границы. Я даже пригрозила не заходить на кухню в ближайшее столетие.
Но постепенно он привык видеть меня у плиты. За годы, проведенные в укромном городке, я научилась неплохо готовить и сейчас была рада, что могу не только занять свое время, но и внести посильную лепту в домашний быт.
И лишь иногда, быстро обернувшись за ножом или тарелкой, я случайно ловила полный удовольствия теплый взгляд Кайла...
Чтоб преодолеть скованность в теле после травм, я стала лазить по скалам, окружавшим мою террасу. Никогда раньше я не занималась подобным, но, попробовав впервые, быстро вошла во вкус. Плавная работа мышц и сухожилий служила музыкой, гармонично сливавшейся с камнями, с ветром, заглушавшей боль внутри меня. Медленно, но с каждым днем все уверенней, я перебиралась с уступа на уступ, ощущая, как тело наливается силой, возвращается былая гибкость и ловкость.
Иногда я замечала Кайла, тревожно следившего за мной из окна, но, увидев, что я не рисковала подниматься выше пары метров, он так и не сказал мне ни слова...
С ним было легко.
Несмотря на то, что нас разделяло почти десять лет, я не чувствовала себя ничтожеством рядом с ним - эта разница была человеческой. Напротив, я обнаружила нечто новое, для меня почти незнакомое - ощущение равенства.
С интересом слушая его, я находила, что сказать в ответ, а иногда даже удивляла чем-то, ему неизвестным. Те два года, наполненные безудержным чтением, чтобы убить свободное время, принесли плоды...
- Ты очень изменилась, Диана, - заметил как-то Кайл и тут же стал оправдываться: - Нет, не внешне - ты все такая же красивая, ты даже еще...
- А, брось! - рассмеялась я в ответ. - Если честно, для меня вообще загадка, как в то время ты мог посчитать меня интересной.
- Посчитать... - задумчиво повторил он, - ты знаешь, к расчетам это не имело никакого отношения. Твои глаза, голос, дыхание... обрушились на меня сразу,...лишив возможности что-либо просчитать.
И я тут же увлеченно начала рассказывать об одном древнем математике, биография которого запомнилась мне так кстати...
А на закате, когда солнце гасило свой раскаленный край о воду, мы брали бокалы, вино и шли к прибою. Я неутомимо, как щенок, убегала от волн, а Кайл смеялся, глядя на меня - моя мокрая одежда свидетельствовала в пользу океана. Казалось, мне никогда не надоест все, что с ним связано. Я могла часами перебирать ракушки и разноцветную гальку, выкладывая из них недолговечные картины, смывавшиеся ближайшим штормом.
- Ты должна научиться плавать, Диана, - говорил Кайл и улыбался, освещенный золотом заката.
- Ни за что! - смеясь, отвечала я. - Мне нельзя - тогда я никогда не вылезу из воды!... А потом превращусь в рыбу и уплыву туда... - я указывала вдаль и кричала на полную силу в лицо океану: -...И буду жить вечно!...
Наш смех переплетался с шипеньем волн...
** ** **
- Кайл, что случилось?
Уже второй день он был невероятно задумчив, тих и почти не слышал, что говорила ему я. И это было особенно странно, потому что его повышенное внимание ко мне, к моим словам, настроению и самочувствию порой оставляли впечатление болезненной одержимости.
Но, вернувшись из очередной короткой поездки, он уединился в кабинете и вышел оттуда только перед самым закатом. Даже во время нашей вечерней прогулки он был непривычно молчалив, почти не отзываясь смехом на мои нелепые прыжки в пене прибоя.
И вот теперь, во время завтрака, Кайл незаметно от меня - как ему показалось - добавил в кофе столько коньяка, что кофе стал прозрачным. Но, судя по выражению его лица, и этого было мало.
- Так что случилось?
Он оторвался от окна впервые за это нескончаемое утро и посмотрел на меня.
- Какая же ты яркая, Диана...
Я кожей ощутила его теплый взгляд, и от него мои щеки загорелись, а Кайл продолжил, будто это и был ответ на мой вопрос:
- Ты так сейчас красива... Нет, не шевелись! Солнце пробивается сквозь твои спутанные волосы, и ты будто в короне из лучей - принцесса... Прекрасная...и беззащитная.
Чтобы разрядить обстановку, мне захотелось немедленно съязвить, что утренний коньяк плохо влияет на него - делает сентиментальным. Но искренность, звеневшая в его словах, не позволила мне испортить момент.
И, улыбнувшись признательно в ответ на комплимент, я вернулась к интересовавшему меня.
- Знаешь, Кайл, всю свою сознательную жизнь я провела в обмане. Давай хоть ты не будешь ничего скрывать от меня? - и я просительно заглянула в его глаза.
Он вздохнул и, нахмурившись, снова посмотрел в окно.
- Есть работа.
- Ну...это хорошо. Ты же сам говорил, что заказы - редкость.
- Да, но этот - далеко. Не понимаю... Там есть поблизости охотники, но нашли меня. Говорят, нам нужен лучший, - самодовольные нотки вкрались в его голос, несмотря на все старания казаться безразличным.
- А насколько далеко, Кайл?
Он снова насупился.
- Да почти полмира! Конечно, никогда нельзя сказать наверняка, но это может занять пару недель, а может - и месяц... - он расстроено покачал головой, вздыхая. - Слишком далеко и слишком долго!
Но я чувствовала, что ему хотелось взяться за этот заказ. И может быть, не только из-за денег. То, как его голос дрогнул на слове «лучший», подсказывало, что профессиональная гордость - не последняя ценность в его жизни. Да и вообще, это было его призванием, делом его предков. Почему он должен был отказываться? Из-за меня?
- Я поеду с тобой.
Последовавшая гневная тирада не испугала меня - я ее предвидела, и поэтому, спокойно переждав бурю, взялась по миллиметру склонять чашу в свою пользу.
- Дело не в том, что я боюсь оставаться сама. С недавних пор одиночество мне приятно, и только тебя хочется видеть и слышать. Больше никого. Но одно дело быть где-то рядом, и совсем другое - не видеться целый месяц. Я буду скучать по тебе, Кайл...
- Предыдущая
- 59/82
- Следующая
