То свидание в Кембридже… - Эш Розали - Страница 22

• Предыдущая
• 22/29
• Следующая

— Ты на всех мужчин так реагируешь… на физическом уровне? — Его губы жадно бродили по ее грудям, рассыпали поцелуи по животу, пальцы и руки исследовали самые потаенные уголки ее тела. — Или только на меня, моя милая?

— Только… о, пожалуйста… только на тебя.

—Полли… родная… — голос его обволакивал, каждый нерв у нее вибрировал, как натянутая струна; она полностью капитулировала.

— О боже, Марко… — беспомощно прошептала она. — Я никогда не умела сопротивляться тебе.

— Тогда и не старайся, милая. — Слова прозвучали на хриплом выдохе; их глаза встретились, и понимание, так и не достигнутое на словах, казалось, пришло с соединением взглядов — соединением, разбудившим бешеное, глубочайшее вожделение, подчиняющееся лишь древнейшим инстинктам.

Судорожно изогнувшись, Полли притянула Марко к себе, открываясь в бездумном желании, чувствуя, как его тело неистово содрогается в ответ и резким внезапным толчком наполняет ее. Послышался хриплый стон его победы, она вскрикнула и задохнулась в затопившем ее наслаждении.

— Чтобы поверить, надо сначала попробовать. — Марко поставил перед нею блюдо спагетти по-болонски.

— Это означает очень вкусно или очень невкусно? — Она принюхалась к соблазнительному аромату, слегка улыбаясь в свете свечей. Пахло замечательно. Марко, уверенный в себе, настоял на том, что сегодня ночью ему принадлежит право на роль шеф-повара.

— Не желает ли синьора снять пробу?

— Если il patrone так усиленно рекомендует, отказаться невозможно.

Они ели на накрытом белой скатертью столе при свете большой противокомариной свечи. Ночной воздух казался очень жарким даже здесь, на террасе. Вокруг царили темнота и тишина.

— Кажется, мы одни во всем свете, — пробормотала она, следя за ароматным дымком, поднимающимся от блюда.

— Не считая полудюжины сов и двадцати миллионов цикад и кузнечиков. Не говоря о комарах.

— Я не принимаю во внимание мир животных и насекомых.

— А должна бы. Все они Божьи создания. — Он внезапно шлепнул ее по руке.

— Ой! За что? О черт! — Расплющенный комар был бесцеремонно сброшен на пол. Марко рассмеялся.

— Сицилийский комар никогда не упустит своего шанса.

— Похоже на одного моего знакомого сицилийского мужчину. Вообще я побрызгалась спреем.

— Это говорит лишь о том, насколько ты неотразима. Вот видишь, всех влечет к тебе — не только меня.

Встретив его блестящие глаза, Полли потупилась и принялась за спагетти.

Их необузданная страсть совершенно выбила ее из колеи на пару часов; когда она наконец проснулась, Марко принес ей охлажденное шампанское и накормил крошечными кусочками арбуза. А потом они снова занялись любовью, долго и медленно, переживая агонию наслаждения, имеющего вкус шампанского и арбуза.

— Нам надо поговорить, — сказал он, разливая по бокалам красное вино.

— Разговор закончится тем, что мы наговорим друг другу кучу гадостей и отправимся утешаться в постель, — предупредила Полли, откладывая вилку и нож и берясь за бокал. — Действительно очень вкусно, Марко. Спагетти по-болонски теперь одно из моих любимых блюд. В следующий раз я приготовлю для тебя что-нибудь из английской домашней кухни, которую ты вроде бы любишь.

— Ловлю тебя на слове. Итак, будем притворяться, что все идет прекрасно и никаких разногласий не существует? — Он не поддался на ее явную попытку увести разговор в сторону. — Есть вещи, которые необходимо обсудить. Свежие персики, мороженое? — спросил он, исследовав содержимое холодильника.

— Персики, пожалуй.

Он вернулся с вазой персиков и, взяв нож, уселся их чистить.

— Так ты хочешь поговорить о нас? — смиренно напомнила она.

— О нас, о сыне. О нашем соглашении.

— Мне хотелось бы, чтобы Бен вырос счастливым и здоровым. — осторожно высказалась она.

Марко откинулся в кресле.

— И я этого хочу. Потому-то и работаю так много, чтобы обеспечить Бену наличие двоих родителей.

Полли хмыкнула.

— Это такая тяжелая работа? Тень улыбки коснулась его губ.

— Я думаю, ты и сама знаешь ответ.

Она беспокойно заерзала на стуле. Каким-то образом эти разговоры с Марко постоянно заставляли ее чувствовать себя виноватой. И это ее злило. Все время выходило так, что это он должен ее простить, и никаких других вариантов не предвиделось.

— Назвать ее легкой нельзя, верно? — добавил он с иронией.

Это зависит от того, что он имеет в виду, подумала Полли, мрачнея; затащить ее в постель оказалось унизительно легко.

— Просто, когда бы мы ни завели об этом разговор, я чувствую себя как подсудимая, а я считаю, что у тебя нет права осуждать мои действия, — напрямик сказала она.

Марко изучал персиковые косточки на столе. После паузы он медленно произнес:

— Что ты собиралась говорить Бену? Он уже начал задавать вопросы, правда?

Она кивнула.

— Я бы сказала ему, что его отец живет за границей.

— В какой-то мере это правда.

— И что папа… — она проглотила комок в горле, — очень его любит, но он очень занятой человек.

Его сдержанность внезапно прорвалась безграничной яростью.

— Великолепно. Значит, Бен должен был расти, зная, что его отец слишком занят даже для того, чтобы приехать и посмотреть на него? Знать, любят тебя твои родители или нет, — самое важное в жизни каждого человека, Полли.

— В твоих лекциях об ответственности родителей нет нужды. — Она была близка к слезам.

— Извини, я не собирался читать лекций. Мне хочется рассказать тебе, что случилось с одним из моих друзей, Луи, парнем из университета. Ему было двадцать два, когда он нашел своего настоящего отца. Луи всегда удивлялся, почему человек, которого он считал отцом, не любит его, хотя прекрасно ладит со своими двумя другими сыновьями. Он услышал правду от матери незадолго до ее преждевременной кончины. Его отцом был испанский рыбак. Уже будучи замужем, мать Луи завела с ним короткую интрижку; муж обнаружил это, пообещал, что воспитает мальчика как своего собственного, но так никогда и не сумел преодолеть своей антипатии к нему.

— Марко, как это грустно. — Полли впилась ногтями в ладони.

— Отец Луи знал о нем, но у него не было денег — ничего, что он мог бы предложить ребенку, кроме бесконечной отцовской любви. Перед своей смертью мать Луи отдала ему пачку писем, получаемых ею годами, спрятанных от мужа, с адресом и телефонным номером Испании. Луи позвонил, и ответивший мужчина подтвердил, что у него есть сын в Англии. Заливаясь слезами, он говорил, что ожидал этого телефонного звонка всю жизнь. Луи отправился навестить его, а после рассказывал мне, что впервые в жизни почувствовал, что у него есть место, где он родной, в первый раз узнал, что такое отцовские ласки. Он говорил, что в первые полчаса они сидели и плакали, как дети.

— Слава Богу, они встретились. — Полли издала короткий смешок, скрывая смятение. — Я уж подумала, что ты ведешь к драматической развязке — например, его отец умер, не дожив до приезда несколько дней.

— Трагедия Луи в том, что он вырос без отцовской поддержки и любви. — Марко пожал плечами. — Его отец неважно себя чувствовал, когда они встретились. Он умер через шесть месяцев после этого. Луи мог только горько сетовать на потерянные годы. У него был нервный срыв, он завалил выпускные экзамены и последующие несколько лет регулярно посещал психотерапевта. Возможно, все зависит от того, как ты смотришь на такие вещи, Полли.

— Да. Да, я понимаю. — Она прерывисто вздохнула.

— То, что случилось с Луи, легко могло бы быть и моей судьбой. На мою мать оказывали невероятное давление, пытаясь заставить ее прервать отношения с отцом и выйти замуж за приличного англичанина.

Они встретились взглядами, в которых отразились воспоминания о годах взаимных раздоров и обид.

— Теперь ты видишь, — сказал Марко тихо, — у меня очень серьезные мотивы, чтобы бороться за своего сына.

В наступившем молчании неожиданно затрезвонил мобильный телефон. Потом Полли вспоминала об этом как о совпадении, подстроенном дьяволом.

• Предыдущая
• 22/29
• Следующая