Хищник. Том 1. Воин без имени - Дженнингс Гэри - Страница 49

• Предыдущая
• 49/71
• Следующая

Однако Фабиус еще не совсем лишился сил. Он был неспособен освободиться от взявших его в плен, но мог корчиться и извиваться, чтобы помешать проникновению насильника. Наконец разочарованный гунн встал, издал возглас досады «вах!» и произнес несколько слов, явно отдавая указания своим приятелям. Они покрепче ухватились за руки и ноги Фабиуса и перевернули его на спину, один из них снова придерживал его голову, чтобы пленник мог видеть мертвое тело своей жены. На этот раз на его лице появилось такое выражение ужаса, что я тоже взглянул туда.

Гунн, который убил Плацидию, уже ускакал прочь, держа под мышкой Бекгу, словно мешок с едой. Он бросил голову Плацидии, так что теперь она лежала и словно смотрела на свое тело наполовину прикрытыми глазами. Конвульсии затихли, теперь конечности только подрагивали, как это бывает у лошади, отгоняющей мух. Но ноги сами собой слегка раздвинулись, еще дальше, еще. Выпирающий живот медленно осел, вздуваясь и пульсируя, как надутый пузырь, который проткнули лучиной. И из отверстых бедер хлынуло огромное количество чего-то жидкого и вязкого, а затем медленно, очень медленно вылезла наружу отвратительная бесформенная масса: нечто мягкое, окрашенное в темно-красный и синевато-пурпурный цвета. Полностью оказавшись на земле, эта масса слегка затрепетала и издала крик – всего лишь краткий, слабый звук, но я расслышал его со своего места, – а затем затихла, блестящая и неподвижная.

Этот крик, словно эхо, подхватил Фабиус, из груди которого вырвался пронзительный вопль. Я не знаю, кричал ли он от того, что увидел, или от того, что с ним делали. Развратный гунн, так страстно желающий изнасиловать римлянина, теперь взял лезвие – не меч, просто поясной нож – и осторожно, почти нежно сделал ему небольшой надрез в животе, чуть выше паховых волос. Затем гунн спрятал нож обратно, склонился над распростертым телом Фабиуса, вонзил свой fascinum в эту щель и принялся двигать им туда и обратно, как если бы он проделывал это с женщиной. Фабиус больше не кричал, он даже уже не сопротивлялся, только беспомощно смотрел – его глаза стали совершенно безумными – на останки своей жены и второго ребенка.

Внезапно я сам чуть не завопил от ужаса, когда сзади мне на плечо опустилась рука. Но это оказался Вайрд, который выглядел очень усталым и довольно печальным, ибо видел разыгравшуюся перед нами сцену.

– Плутон появится из своего ада, чтобы взглянуть на это, – пробормотал он, затем сделал знак мне и Калидию следовать за ним.

Он вел нас вперед размашистым шагом, но шел, пригнувшись, вдоль периметра лагеря, туда, где он заранее предусмотрительно привязал к дереву двух лошадей. Это оказались мой Велокс и какая-то лохматая гуннская лошадь жмудской породы, она с трудом могла нести седло и упряжь, не то что седоков.

– Мы должны потихоньку убраться отсюда, – прошептал мне Вайрд. – Однако, когда они уже не смогут нас услышать, перейдем на галоп. Надеюсь, погони за нами не будет. Гунны так поглощены развлечением с Фабиусом, что, должно быть, пройдет довольно много времени, прежде чем они задумаются, каким образом ему удалось проскакать мимо часовых.

Он поднял мальчика и посадил его в седло Велокса, говоря при этом:

– До сих пор ты вел себя хорошо и храбро, как настоящий римлянин, Калидий. Потерпи еще немножко. Молчи и будь умницей, и мы скоро привезем тебя домой.

– А папу с мамой? – спросил мальчик, нахмурившись. Он пытался вспомнить, что увидел, прежде чем я закрыл ему глаза. – Они тоже вернутся домой?

– Рано или поздно, малыш, все возвращаются домой. А теперь помолчи. Сейчас ты поедешь верхом на лошадке.

Мы с Вайрдом повели лошадей быстрым, но тихим шагом, направившись на запад. Сначала я подумал, что окружная дорога была выбрана, чтобы сбить с толку возможных преследователей, но мы все продолжали ехать на запад, и наконец я спросил Вайрда, почему мы не возвращаемся к лодкам.

– Потому что их там уже нет, – раздраженно проворчал он. – Вряд ли лодочники до сих пор поджидают нас там без Фабиуса, удерживающего их своим мечом. Поэтому мы направляемся туда, где Рен, текущий на север, широкий и мелкий, а течение его медленное. Там мы с лошадьми сможем перейти реку вброд. Если мы успеем оказаться на западном берегу, прежде чем гунны хватятся нас, то они не осмелятся преследовать нас по территории гарнизона.

Я заметил:

– Фабиус, конечно, глупец. Но он очень отважный человек.

– Да, – вздохнул Вайрд. – Я был не слишком удивлен, когда он появился. Я мог лишь надеяться на то, что ты успел подменить мальчиков, прежде чем optio сорвал наши планы. Во имя Вотана, сегодня ты все сделал отлично, мальчишка.

– Госпожа Плацидия тоже оказалась отважной женщиной, иначе бы мне не удалось это сделать. А что теперь будет с Фабиусом?

– Гунны продолжат делать то, что ты видел, – по очереди, – пока им не наскучит или пока пленник не изойдет кровью. Затем, если он еще будет жив и в сознании, они отдадут его своим женщинам.

– Что? Неужели и женщины гуннов будут использовать Фабиуса так же?

– Да нет. Они получат удовольствие, замучив пленника до смерти, они знают много изощренных способов сделать это. Гунны не разрешают женщинам иметь при себе ножи. Поэтому они воспользуются острыми осколками глиняной посуды, чтобы резать, кромсать и рубить пленника. На это потребуется какое-то время. Фабиус будет рад, когда это закончится.

– А Бекга, что с ним?

Вайрд пожал плечами:

– Акх, харизматиков специально готовят к тому, чтобы их использовали таким гнусным способом, поэтому они подобные вещи воспринимают безропотно. Ну а Бекга, думаю, даже избежит приставаний, по крайней мере на какое-то время.

Я не понимал, почему, если гунны так страстно жаждали изнасиловать грубого мускулистого римлянина, они удержатся от обладания уступчивым маленьким евнухом, который оказался у них в руках. Но прежде чем я успел спросить об этом, Вайрд произнес:

– Думаю, что мы отошли уже достаточно далеко. Давай сядем на лошадей и поскачем галопом. Atgadjats!

Я встал на пень, чтобы залезть в седло, а Калидий передвинулся назад на подушку и ухватился за мой пояс так же крепко, как до этого Бекга. Вайрд снова вскочил на спину своего коня прямо с земли, и хотя тот был с виду костлявым и хлипким, он немедленно оттолкнулся задними ногами и развил приличную скорость, а затем без устали продолжил скакать в том же темпе.

Постепенно наступил день. Я впервые в жизни скакал на прекрасной лошади галопом; воистину захватывающее и ни с чем не сравнимое удовольствие. Мой juika-bloth, похоже, считал так же: птица оставалась на моем плече, а не взлетела, но часто распускала крылья, словно радовалась ветру и нашей скорости. В душе я не раз поблагодарил старого Вайрда за то, что он заставлял меня так много путешествовать пешком. Если бы долгие переходы по суровому лесу не укрепили мои бедра, я не смог бы усидеть на Велоксе во время этой долгой скачки галопом. Однако я все равно сильно натер кожу на внутренней поверхности бедер и, возможно, жаловался и стонал бы, если бы так безумно не наслаждался скачкой.

К великому счастью, гунны нам больше ни разу не попались. В конце концов мы добрались до реки Рен в том месте, где берег был пологим, а течение спокойным. Таким образом, мы отдохнули, напились сами, напоили лошадей и дали им поблизости пощипать немного сухой листвы. Никто из нас ничего не ел, потому что есть было нечего, однако, по крайней мере у меня, мышцы на животе сделались от долгой езды такими жесткими, что я совершенно не ощущал внутри никакой пустоты. То же самое, полагаю, происходило и с Калидием, потому что мальчик не жаловался на голод, ну а уж Вайрд и вовсе никогда не беспокоился, если ему случалось пропустить обед.

В тот памятный день в моей жизни произошло и еще одно знаменательное событие. Когда мы двинулись дальше, мне впервые довелось пересечь реку не в лодке. Хотя в детстве я часто плавал в прудах водопада в Балсан Хринкхен и не боялся воды, я никогда не отважился бы переплыть Рен, который здесь, насколько я мог судить, был по меньшей мере две стадии в ширину. Вайрд показал мне, как это сделать. Он устроил Калидия в моем седле, приказал ему крепко держаться и посадил juika-bloth на плечо мальчику. Затем, следуя его примеру, я подвел коня под уздцы к воде. Ни Велокс, ни жмудская лошадь не стали артачиться; было видно, что для них обоих это не в новинку.

• Предыдущая
• 49/71
• Следующая