Толмач - Кортес Родриго - Страница 28
- Предыдущая
- 28/75
- Следующая
Впрочем, Цыси и далее обращалась с законным императором Поднебесной именно так: запрещала встречаться с матерью, приказывала подавать каждый день одни и те же блюда – порой несвежие, постоянно бранила и подолгу держала на коленях, не позволяя встать.
Дошло до того, что порой Гуансюя третировали даже евнухи! Согласно ритуалу, младший по возрасту император должен был стоять на коленях перед воротами дворца Милостивой и Лучезарной до тех пор, пока императрица не передаст через главного евнуха свое дозволение зайти. И всегда ненавидевший Гуансюя главный евнух двора Ли Ляньин по целых полчаса не докладывал о визите императора Старой Будде, вынуждая монарха так и стоять на коленях.
А потом она его женила.
До этой самой поры изолированный от всего ненужного или недостаточно благородного юный император не видел даже совокупляющихся собак! И окружали его сплошные евнухи! Так что когда ему показали, как действуют способные двигаться фигурки будд мужского и женского пола, он растерялся. А потом был пробный «брак» с какой-то фрейлиной, но все произошло так быстро, и эта женщина-советчица, что стояла рядом с «драконовым ложем», говорила так много и так быстро, что он даже не запомнил, какое у этой девушки лицо. Кто-то потом сказал, что ее утопили в колодце, но зачем, Гуансюй так и не понял. Кажется, чтобы не создавать ненужных проблем…
А вот сама свадьба Гуансюю понравилась. Он с удовольствием отправил трех самых важных сановников империи молиться за него в храмы неба, земли и предков. Понравилась ему и «церемония сдвигающихся чарок», и даже приготовленная по-маньчжурски мелко нарубленная баранина. И только жена…
Прошло совсем немного времени, и он возненавидел эту напыщенную дуру так, как только может мужчина возненавидеть нелюбимую супругу. Чтобы выразить все то отвращение, какое он испытывает и к ней, и ко всему роду Нара, он даже подкинул ей в постель на удивление вовремя сдохшую собачонку, и если бы не драгоценная наложница Чжэнь…
Она и в этот день была, как всегда, весела, доброжелательна и о-очень внимательна.
– Что с вами, Ваше Величество? – забеспокоилась Чжэнь, едва увидела императора в таком странном состоянии духа.
– Мне приснился сон… – слабо улыбнулся Гуансюй. – Приятный…
– Такой ли он был приятный? – не поверила драгоценная наложница. – Вы так необычно выглядите…
Император вздохнул и присел рядом.
– Расскажи мне еще раз о друзьях, Чжэнь. У тебя ведь там, в доме твоих родителей, были самые настоящие друзья!
Чжэнь зарделась.
– Если Ваше Величество пожелает, у Вашего Величества тоже появится друг – мудрый, терпеливый и почтительный…
– Ах, Чжэнь! – привольно раскинулся император на «драконовом ложе». – Как бы мне этого хотелось!
В ночь на 3 июня 1898 года Кан Ювэю приснилось, что он убивает проститутку. Но, как ни странно, проснулся он в необычно приподнятом настроении и сразу же решил, что этот сон – к добру. А уже к обеду в двери его дома постучал государственный посыльный.
– Господин Кан Ювэй? – серьезно спросил посыльный, так, словно никогда прежде его не видел.
– Вы не ошиблись, – улыбнувшись, кивнул философ.
– Вам письмо.
Кан Ювэй посерьезнел, протянул посыльному монету в десять лян и принял свернутый в несколько раз листок.
– Денег не надо, – сунул ему монету назад парень, – мне уже все оплатили.
Кан Ювэй хмыкнул, проводил посыльного долгим взглядом и плотно притворил дверь. Быстро прошел в кабинет и расположился у окна.
«Мой друг, ваше дело состоялось, – пробежал он глазами по иероглифам сверху вниз, – аудиенция назначена на сегодня. Надеюсь, что двух часов вам хватит». Подписи не было.
Сердце Кан Ювэя подпрыгнуло и заколотилось в два раза чаще.
«Ваше дело состоялось… – как зачарованный повторял он. – Ваше дело состоялось…»
Это было похоже на сон.
Государственный чиновник в тринадцатом поколении Кан Ювэй прозрел во время глубокой медитации, в двадцать один год. В одно длившееся, как ему показалось, десять тысяч лет мгновение он стал совершенно мудрым и увидел, сколь кривы пути сегодняшней Поднебесной.
Он увидел, что мир един и разделять его на Европу и Азию, Африку и Америку не просто глупость – грех! Он увидел, что и человеческая история так же едина, как бы ни пытались придворные схоласты объявить историю Европы варварской, а историю Китая – священной. Но главное, он до мельчайших деталей осознал, как именно исказили Конфуция те, кто его не понял.
Теперь Кан Ювэй искренне удивлялся, как можно было проглядеть тот факт, что Конфуций – самый величайший реформатор Вселенной, – по сути, всегда говорил об одном: вечные, беспрерывные реформы и есть – Путь Неба. Впрочем, факт остается фактом: Конфуция не только не поняли; его еще и весьма неумело «подправили».
Делали это не слишком дальновидные люди, и за несколько лет упорного труда Кан Ювэй дотошно показал, как именно и зачем были сфальсифицированы «древние» рукописи, а вместе с ними и вся философская мысль Поднебесной. И вот из этого неизбежно следовали кое-какие выводы.
Первым делом нам следовало перестать важничать и крайне внимательно изучить опыт административных реформ других стран, и особенно методы в той же области русского царя Петра 1 – у него и теперь было чему поучиться.
Во-вторых, Поднебесной не следовало бояться повторить успешный опыт экономических реформ японской династии Мэйдзи, развивающей свою маленькую островную страну примерно в 8—10 раз интенсивнее, чем даже Россия, и раз в 50 быстрее Китая.
И, в-третьих, Кан Ювэй с математической точностью доказал, что Поднебесной необходимо срочно основать новую китайскую колонию на территории нынешней Бразилии – так же, как это сделала в свое время Британия в Северной Америке, а Россия – в Сибири. Иначе можно опоздать… и надолго. Понятно, что сделать это можно было, только поняв истинную суть мудрости Конфуция. Каждый житель Поднебесной должен был назубок выучить все шесть источников человеческих страданий, начиная с семи типов природных причин, таких как реинкарнация, жизнь на границе страны, а также бытие в облике варвара, раба или женщины. И уж тем более каждый человек должен был осознать, что нынешнее мироустройство не вечно и не за горами то время, когда наступит Великое Единение – Датун.
Именно тогда наконец исчезнут нации и расы, титулы и чины, страны и войны, а Единое Мировое правительство будет усердно заниматься улучшением жизни и поощрять проявления основных конфуцианских добродетелей – мудрости и гуманности.
Кан Ювэй улыбнулся; он уже представлял себе, как наиболее достойные аристократы начнут отказываться от прав наследования и раздавать родительские поместья и дворцы бедным. Главное, правильно им все объяснить!
И вот затем, если все будет идти верно, исчезнут коррупция и конкуренция, испарятся ненависть и зависть, безграмотность и дурные манеры. Институт семьи канет в прошлое, и совершенно одинаково одетые в простые, но практичные костюмы женщины и мужчины будут счастливо жить в коммунах, питаться в общих столовых и вместе растить общих детей. А потом, когда новые изобретения окончательно облегчат жизнь и уничтожат болезни, а все желания будут удовлетворены, человек наконец-то станет бессмертен.
Мысль о том, что Бог не отвернется от него, а сам он, по сути, бессмертен, пришла Семенову, когда он осознал, что казнь неизбежна. Его должны были убить в любом случае – и как шпиона, и как многократного убийцу. Этот чертов листок с шифровкой помогал обеим версиям полиции.
– Вы напрасно думаете, что вам помогут, – методично объяснял ему седой, высохший, как жердь, неприметный человек на той стороне стола. – Россия не признается в шпионаже. Вы слышите меня, Семенов?
– Слышу…
Поручик и сам это понимал.
– Но мы, китайцы, люди гуманные, – продолжал долбить в одно и то же место седой. – И нам важно понять, насколько вы действительно виноваты. Зачем вы убивали людей?
- Предыдущая
- 28/75
- Следующая
