Толмач - Кортес Родриго - Страница 22
- Предыдущая
- 22/75
- Следующая
Давно уже Сергей Юльевич Витте не был так близко к краху всех своих дальневосточных идей. Ему стоило неимоверных усилий убедить китайцев в обоюдовыгодном характере строительства дороги. Он подключил все свои связи, чтобы преодолеть косность доморощенной оппозиции проекту. Он просчитал все: как прямые выгоды от освоения новых золотоносных месторождений и серебряных рудников, рыбной ловли и лесозаготовок, так и грядущие прибыли Русско-Китайского банка. Дешевая рабочая сила Поднебесной и экономический гений русского купечества, объединившись, могли сотворить настоящее чудо!
Был момент, когда Витте даже начал всерьез подумывать о возможностях прочного и долговременного союза с Китаем! Он знал, что это непросто, но так же очевидно было и другое: осуществись такой союз, и Европе – всей! – придется навсегда забыть о своих планах на азиатском побережье.
И вот теперь колоссальные усилия, потраченные им на то, чтобы убедить царя не рассматривать Китай как потенциальную второстепенную колонию, шли прахом. Едва дела пошли на лад, как русская эскадра встала на рейде Порт-Артура.
В смысле военном Порт-Артур никуда не годился, о чем не без раздражения доложил Муравьеву сам контр-адмирал Дубасов. Но, что еще хуже, ни министр иностранных дел, ни жаждущий превзойти по славе отца молодой монарх не понимали: стоит нам хоть раз применить в Китае военную силу, как вся эта колоссальная территория рискует превратиться в сплошной театр боевых действий – лет на тридцать.
Россию только что уже пытались втянуть в подобную авантюру – на Босфоре. Тогда начальник Главного штаба генерал Обручев, а вслед за ним и вся придворная военная группа усиленно продвигали проект о захвате Верхнего Босфора.
Идея эта укоренилась в военном министерстве еще со времен последней восточной войны, еще при дедушке Николая II, и безнадежно отдавала нафталином. И ни многочисленные тайные экспедиции наших военных в Турцию, ни красиво расчерченные карты не отвечали на два главных вопроса: как это сделать и зачем нам это надо.
Понятно ведь, что только совсем уже больное воображение могло родить идею тайно продвинуть русские войска к Босфору на… плотах и заставить солдатиков штурмовать высоченные каменные укрепления с моря – даже без поддержки артиллерии. И тем не менее эта средневековая идея жила в умах наших отважных генштабистов и теперь, в преддверии века двадцатого! Они по-прежнему предпочитали делать карьеру, взбираясь на олимп военной славы по трупам русских солдат. И они так и не научились ни считаться с потерями, ни думать о том, как отнесутся к этому захвату в Европе, ни учитывать неизбежно возникающие после каждой войны новые проблемы и конфликты.
Витте вздохнул. Даже известный своими ультрапатриотическими взглядами Победоносцев, услышав, что готовят России военные, тогда перекрестился и выдохнул: «Помилуй нас Бог!» Но более всего Витте запомнились слова, которые услышал от прежнего министра иностранных дел Гирса:
– В России, да, пожалуй, и не только в России, вообще беда с военными, Сергей Юльевич, ибо они непременно хотят создавать события, вызывающие войну.
И вот теперь, похоже, создавалось как раз такое событие.
«Пора Покотилову в Пекин шифрограмму давать, – решил Витте, – пусть изыскивает деньги на взятки китайцам. Если не договоримся о мирной передаче нам Порт-Артура, будет беда…»
Граф Муравьев следил за мышиной возней Витте с ленцой старого опытного кота. Сергей Юльевич, этот молодой прекраснодушный мечтатель, и понятия не имел, насколько далеки его взгляды от реального расклада политических сил. А реальный расклад был суров и однозначен.
Во-первых, следовало полностью реализовать военно-стратегический потенциал корейского проекта Генштаба и под прикрытием лесодобычи на реке Тумань сосредоточить на корейско-китайской границе боеспособную и хорошо вооруженную армию. Нет, Муравьев понимал, что всю Корею России не получить, но внедриться до 38-й параллели было вполне реально.
Во-вторых, на Путиловском заводе давно уже ждала полевых испытаний новая партия дальнобойных орудий, и небольшой военный конфликт был бы оружейникам крайне удобен.
Ну а главное – граф Муравьев понимал то, что прекраснодушный мечтатель Витте понимать отказывался: Китай с его многомиллионным населением и превосходно отрегулированным государственным управлением всегда будет слишком опасным соседом. И другого способа раз и навсегда избавиться от такого соседства, кроме как разделить Поднебесную между цивилизованными державами, Муравьев не видел.
Когда буран закончился и есаул Добродиев начал поднимать отряд, обнаружилось, что казака по фамилии Шалимов в строю нет.
– Шалимов! – заорал есаул. – Где ты, мать твою?! Или все проср… не можешь?!
Казаки начали посмеиваться и переминаться с ноги на ногу.
– А ну все вместе… – строго сдирижировал Добродиев.
– Ша-а-ли-и-мо-о-ов! – с воодушевлением гаркнули казаки.
Но никто не отзывался.
– Я что-то не пойму, Никодим Федорыч, – подошел к есаулу уже испивший утреннего чаю Загорулько, – мы что – казака потеряли? Может быть, кто-нибудь видел, куда он пошел?
– Никак нет, Павел Авксентьевич, – нахмурясь, развел руками есаул. – Но вечером, когда спать ложились, был, это я точно знаю, сам проверял.
Загорулько обвел взглядом огромную, сверкающую под ясным зимним солнцем заснеженную равнину и недовольно цокнул языком. Если здесь вчера и были какие следы, то сегодня уже и не найти. Но бросать человека вот так, даже не попытавшись найти, он не мог.
– Прочесать всю округу на четверть версты, – мрачно распорядился он. – Может быть, он где ногу подвернул. Но первым делом проверьте сараи.
Казаки, недовольные тем, что приходится месить ногами снег, ворча, рассыпались в разные стороны, а офицеры сгрудились в кучку – перекурить.
– Господ офицеров тоже касается, – грозно повел бровями Загорулько.
Офицеры дружно чертыхнулись, но ослушаться не посмели, и Семенов, как и все остальные, покорно пошел искать заблудшую овцу. С трудом пробиваясь через снег, обошел стороной первый, уже обыскиваемый казаками сарай и заглянул во второй.
Снегу намело внутрь – по пояс, в основном через провалы в крыше, и, если честно, идти сквозь него не хотелось. Но Семенов представил себе, как пошедший по нужде Шалимов лежит где-нибудь в углу – без сознания, с вывернутой аж до затылка ногой, поежился, болезненно крякнул и двинулся вперед. Прошел около двух саженей, выбрался на относительно чистое место и замер. Прямо перед ним из снега торчала первая улика – уголок бумажного листа.
Поручик шмыгнул носом и брезгливо потянул за уголок двумя пальцами. Вытащил, отряхнул и обомлел. У него в руках, с двуглавым орлом вверху и расплывшейся синей печатью внизу, был выданный Энгельгардту в Петербурге специальный приказ Главного штаба. Согласно ему, каждый встречный офицер русской армии обязан был предоставить ныне покойному начальнику экспедиции всю возможную помощь.
Поручик глотнул, бросился разгребать снег и тут же остановился.
– Господи! Но как они у него оказались?!
Он помнил, что Шалимов примкнул к отряду там же, где он сам, – в Благовещенске. И это могло означать самое худшее, например, то, что Шалимов, получив от неведомых похитителей пакет секретных документов, теперь пытался доставить его в руки китайских властей. А буранную ночь для побега выбрал, чтобы не догнали.
«Но почему кружным путем? Почему они не передали бумаги китайцам сразу же, в Айгуне?»
Ответа не было.
Поручик знал, что не имеет права ни поставить в известность о найденном документе Загорулько, ни вообще передать этот документ кому бы то ни было, кроме русских консулов в Китае и, может быть, лично генерала Гродекова. Но впереди предстоял долгий путь по китайской равнине, где не то что консула – простое русское лицо не увидишь!
Нет, у него был выход: объявить начальнику экспедиции о своем возвращении в Россию и на свой страх и риск в одиночку тронуться назад, в Никольск-Уссурийский. Но Семенов представил себе, как это отразится на живущей лишь отчислениями от его жалованья Серафиме, и дрогнул.
- Предыдущая
- 22/75
- Следующая
