Садовник - Кортес Родриго - Страница 2
- Предыдущая
- 2/69
- Следующая
— Хорошо, папа, — не поднимая головы, отозвался тот.
— А что это за история с дракой, о которой я узнал от Франсиско? Сколько можно за тебя хлопотать? Ты же не в борделе служишь — в армии…
Сесил густо покраснел.
— Генерал Франко… превосходный офицер, — с трудом выговорил он, — но, поверьте, папа, у меня были основания.
— И какие? — пронзительно, в упор посмотрел на сына старик.
— Эти… лавочники…
— Ну?
— Они оскорбили имя королевского дома.
Отставной полковник армии Его Величества сеньор Хуан Диего Эсперанса растерянно заморгал и откинулся на высокую резную спинку стула.
— Неслыханно! А Франсиско об этом знает?! Ты сказал ему?!
Сесил опустил голову еще ниже.
— Сеньор Франко не считает возможным попустительствовать нарушениям воинской дисциплины, вне зависимости от причин, — медленно проговорил он. — И я, как и все остальные курсанты нашей академии, его в этом поддерживаю. Некоторое время старик думал, а потом снова нахмурился.
— И… что они… как они… оскорбили?..
Сесил поджал губы, а Гарсиа недовольно поморщился.
— Не надо, папа. Только не в нашем доме.
— Нет, я хочу знать! — Сеньор Эсперанса ударил кулаком по столу так, что задребезжала посуда. — Говори!
Сесил побледнел:
— Они сказали… сказали, что Его Величество король Альфонсо XIII… не годится даже на то, чтобы подавать покойному генералу Примо де Ривера домашние тапочки.
Старик побагровел, тяжело задышал, но взял себя в руки и только смущенно пробормотал:
— Неслыханно… И это — испанцы!
— Перестаньте, папа, — поморщилась сидящая в самом конце стола красивая женщина лет тридцати. — Все они хороши: что Ривера, что этот новый, Беренгер…
В доме стало еще тише. Некоторое время казалось, что грозы не миновать, но, вопреки ожиданиям, сеньор Эсперанса лишь горестно вздохнул.
— Ох, Тереса… — покачал он головой. — Хорошо еще, что мать твоя этого не слышит. Столичная жизнь тебя совсем испортила… Я вообще не понимаю, куда смотрит твой муж…
— На девок он смотрит, — откинула голову назад женщина.
— Тереса!
— А что, я не права? Но знаете, папа, меня это уже не касается…
Мужчины разом насторожились.
— Да-да… — Тереса резко бросила салфетку, встала из-за стола и под недоуменными взглядами братьев и отца пошла к дверям, но на пороге внезапно остановилась. — Мы больше не живем вместе.
— Как это? — опешил сеньор Эсперанса.
— Я решила развестись.
Раздался грохот, и выронившая поднос Хуанита бросилась собирать осколки.
Сеньор Эсперанса вскочил со стула, но схватился за сердце и буквально рухнул обратно.
— Гарсиа… — изменившимся голосом прохрипел он. — Ружье… Принеси мне ружье…
Себастьян избрал не самый короткий, но самый лучший и безопасный путь. Протащил сеньору Эсперанса вдоль целого ряда фамильных склепов знатных городских семей и продрался вместе с ней сквозь старые кусты шиповника к. высокой церковной ограде, туда, где, как он давно заметил, один из прутьев был выломан.
Себастьян упорно тащил свой драгоценный груз вперед, и, когда из-за горы вышла полная луна, они с сеньорой Долорес были в каштановой роще, тянущейся вдоль реки. И только здесь Себастьян остановился.
Аккуратно, так, чтобы ей было удобно, он уложил сеньору Долорес под огромным старым каштаном и замер. Только теперь Себастьян всерьез задумался о том, что будет делать дальше.
Пожалуй, нужно было бы взять в каморке Хуана Хесуса садовую тачку, но мальчик вспомнил, как отчаянно громко она скрипит… А шуметь сейчас было совсем не с руки.
Серебряный блик лунного света, пробившийся сквозь плотную листву, упал на лицо покойной сеньоры, высветив отливающую серебром седину, глубокие морщины на лбу и слегка приоткрытый рот. Себастьян на секунду задумался, а затем расстегнул охватывавший талию сеньоры Долорес тонкий кожаный поясок. Потом он взялся за подол черного шелкового платья.
Платье с хрустом разошлось пополам, обнажив затянутые в длинные кружевные панталоны ноги сеньоры Долорес и закрывающий грудь плотный корсет.
Некоторое время Себастьян любовался красивыми заклепками и ровными швами корсета, но потом как очнулся и принялся быстро распускать платье на длинные тонкие полосы и не остановился, пока не порвал его целиком. Затем немного повозился и развязал шнурки корсета. Вытащил его из-под спины сеньоры, положил справа от безмолвного тела и подивился тому, до чего же сеньора Долорес Эсперанса на самом деле щуплая.
Известие о том, что Тереса наплевала на приличия и решилась пойти на развод, повергло мужчин дома Эсперанса в такой шок, что обо всем остальном, включая только что состоявшиеся похороны, просто забыли.
В семье Эсперанса давно знали, что брак Тересы и Луиса Марии Альдани с самого начала был не слишком удачным. Унаследовав от отца довольно крупное состояние — два больших магазина в Сарагосе и плодородные земли, Луис Мария предпочел оставить имущество на управляющего и жить и делать карьеру в Мадриде.
Молодой Альдани подавал блестящие надежды. Он вращался в высшем свете Мадрида, был принят при дворе, заводил важные знакомства среди влиятельных лиц в окружении самого Примо де Риверы. Такой образ жизни требовал денег. В конечном счете менее чем за десять лет Луис Мария умудрился прокутить все свое состояние. Казалось, Луис Мария совсем уже поставил на себе крест.
Трудно сказать, в чем тут дело: то ли Мадрид оказался беспощаднее, чем ожидалось, то ли сам Альдани упустил что-то важное… В любом случае его еще можно было как-то понять, но то, что собиралась выкинуть Тереса, уже не лезло ни в какие ворота.
Возбужденные голоса и даже крики доносились из столовой, где собрался семейный совет, до поздней ночи. Но к трем утра уставший за день сильнее других старик сдался и теперь сидел, скорбно подперев подбородок сухой желтой кистью. И только братья все еще пытались повлиять на упрямую Тересу.
— У тебя же дочь! — болезненно морщился младший брат Сесил. — Ты подумала, какой пример может подать ей такое распутное поведение?! Что бы сказала наша мама, если бы могла тебя слышать?
Слова сына заставили сеньора Хуана вновь вмешаться в затянувшийся спор.
— Все, Тереса! — стукнул он по столу. — Надоело! Ты сегодня же возвращаешься домой и миришься с мужем!
— Ни за что!
Сеньор Эсперанса выпрямился на стуле:
— Тогда останешься у меня. До тех пор, пока не передумаешь.
Тереса только гордо вскинула голову.
— А о том, что у меня в Мадриде работа, а у маленькой Долорес — школа, вы, папа, не подумали?
— Никакого тебе Мадрида, пока не одумаешься, — жестко ответил старик. — Уж я-то прослежу, чтобы ты не позорила мое честное имя! Еще не хватало, чтобы люди показывали мне вслед пальцем, а тебя, дочь Долорес Эсперанса, царствие ей небесное, называли падшей!
Чтобы вырубить подходящие жерди, Себастьяну пришлось возвращаться в усыпальницу за киркой. Он оставил сеньору Долорес, ее корсет, пояс и растерзанное платье под каштаном, продрался обратно сквозь шиповник, прошел мимо череды освещенных полной луной склепов, нырнул в темноту фамильной усыпальницы семьи Эсперанса и нащупал брошенную кирку. Прошел к ограде, перерубил сплющенной стороной кладбищенского инструмента два молодых ствола бузины, избавился от веток и бегом возвратился к оставленной в одиночестве даме. Быстро протянул узкий кожаный поясок сеньоры сквозь петли корсета, привязал концы пояса к жердям и натянул корсет на себя. Упряжь получилась, что надо, а жерди приходились чуть ниже подмышек.
Себастьян сбросил упряжь на землю и кинулся заплетать черные шелковые полосы в тонкие, но прочные косички. Натянул несколько штук между жердями и осторожно перевалил тело сеньоры на приготовленное ложе. Секунду подумал и крепко-накрепко притянул оставшимися шелковыми веревками узкие щиколотки и запястья сеньоры к жердям. Такая, распятая между жердями изготовленной им волокуши, она уже не могла свалиться по пути. Себастьян удовлетворенно качнул головой, впрягся в корсет, всем телом подался вперед и стронул поклажу с места.
- Предыдущая
- 2/69
- Следующая
