Римский орел - Скэрроу Саймон - Страница 4
- Предыдущая
- 4/17
- Следующая
Усталые новобранцы вразброд прогудели что-то невнятное. Бестия поднес ладонь к уху.
– Это что – ответ солдат своему командиру? Я не расслышал! Вы боевой отряд или сборище говнюков?
Он протянул руку и выдернул из шеренги тощего долговязого рекрута. Вроде бы наугад, но Макрон видел, что это не так. Новобранец явно отличался от своих сотоварищей какой-то особенной деликатностью облика, да и плащ его, пусть заляпанный грязью, безусловно стоил немалых денег. Как раз такие лучше всего и годятся для показательной взбучки, Бестия свое дело знал.
– Это еще что за новости? Откуда у паршивого новобранца такое роскошное одеяние? Ты где-то стянул его, парень? Я прав?
– Нет, – спокойно ответил рекрут. – Мне подарил его ДРУГ.
Бестия без малейшей заминки двинул глупца тростью в живот, и тот, согнувшись в три погибели, сдавленно ахнул.
– Когда обращаешься к старшим, щенок, говори не да или нет, а так точно и никак нет. И добавляй командир, чтобы было ясно, что ты отвечаешь не хрену ослиному. Уяснил, недоумок?
Молодой человек, задыхаясь, пытался набрать воздуху в грудь. Бестия подбодрил его новым ударом трости.
– Я спрашиваю, усвоил?
– Так точно, командир! – выкрикнул новобранец.
– Громче!
– Так точно, командир!
– Так-то лучше. А теперь поглядим, что ты таскаешь с собой.
Центурион выхватил у юноши узел и потянул за концы. На мокрые камни мощеного въезда шлепнулся, разворачиваясь, комплект сменной одежды, а потом с тихим стуком попадало все остальное: маленькая фляжка, краюха хлеба, два свитка и обтянутый кожей набор для письма.
– Какого хрена? – Центурион с изумлением поддел набор тростью, потом с недоверием воззрился на рекрута. – Что это за дрянь?
– Мои письменные принадлежности, командир!
– Письменные принадлежности? На кой хрен легионеру письменные принадлежности?
– Я обещал друзьям, что буду писать им.
– Друзьям? – Бестия осклабился. – Не матери, не отцу, а, смотри ты, – друзьям.
– Мой отец умер, командир.
– А ты хоть помнишь, как его звали?
– Так точно, командир. Его имя…
– Заткнись! – рявкнул Бестия. – Мне на это плевать. Был у тебя папаша или его вовсе не было, здесь ты – ублюдок. Как и все остальные паршивцы. Итак, ублюдок, гляди мне в глаза и представься.
– Мое имя Квинт Лициний Катон… командир.
– Вот что, Катон. Я знаю только два типа грамотных новобранцев. Это либо шпионы, либо придурки, воображающие, что их тут же произведут в командиры. Ты к которому типу относишься?
Рекрут вздохнул.
– Ни к тому, ни к другому, командир.
– Значит, тебе эти штуковины вроде и не нужны? – Бестия подпихнул ногой свитки к сточной канаве.
– Осторожнее, командир!
– Что ты сказал? – Центурион, занося трость, развернулся. – Что ты сейчас мне сказал? Повтори.
– Я сказал: осторожнее, командир. Один из этих свитков адресован легату.
– Легату! Чтоб мне…
Макрон не мог не ухмыльнуться, видя, как ошарашен бывалый, наперечет знающий все уловки и хитрости рекрутов центурион. Поседевший в муштре молодежи служака сталкивался и с трусостью, и с дерзостью, и с наглостью, но такое слышал впервые. Письмо? У молокососа? К легату? Откуда? Эта загвоздка сбила старого Бестию с насиженного шестка, однако, надо отдать ему должное, он быстро оправился.
– Ладно, недоумок, собери свое барахло. – Бестия ткнул тростью в сторону свитков. – Хренов болван. Только прибыл – и уже взбаламутил весь лагерь. Вот и возись с такими придурками. Да меня просто блевать от вас тянет. Ну, ты слышал, что тебе сказано? Подними все! И дай эту штуку сюда!
Пока новобранец ползал в грязи, Бестия набросился на остальных:
– Вы что вылупились? Живо разбейтесь на группы! Пошевеливайтесь! А ты погоди!
Последнее было обращено к успевшему собрать свои шмотки Катону.
Легионеры эскорта покинули строй и деловито принялись делить толпу вновь прибывших на отряды. Бестия тем временем пристально изучал поданный ему свиток. Он внимательно прочел адрес, проверил печать, еще раз перечитал адрес и задумчиво поднял глаза, гадая, как поступить. И углядел ухмыляющегося Макрона.
– Эй, Макрон! Ну-ка двигай сюда! Да пошевеливай задницей, парень!
Через пару мгновений Макрон, моргая и щурясь, стоял навытяжку перед старшим центурионом. Капли дождя, стекая по ободу шлема, попадали в глаза.
– Кажется, оно подлинное. – Бестия помахал свитком перед носом младшего командира. – Возьми его и сопроводи нашего приятеля в штаб.
– Я на дежурстве.
– Я подменю тебя до возвращения. Топай.
«Вот скотина», – мысленно выбранился Макрон. Знать не зная, чего стоит обнаруженная у молодого дурня писулька, Бестия бережет свою жопу и хочет, чтобы в случае чего выволочку за напрасно отнятое у большого начальника время получил кто-то другой.
– Будет сделано, командир, – угрюмо произнес он, принимая письмо.
– Давай, Макрон, не задерживайся надолго. Я устал, продрог и мечтаю о теплой постели.
Бестия направился к лестнице и стал подниматься наверх. Макрон проводил его мрачным взглядом и повернулся, чтобы как следует рассмотреть идиота, из-за которого он теперь будет вынужден тащиться куда-то под ледяным противным дождем. Чтобы сделать это, ему пришлось задрать голову, ибо малый был выше его на добрую половину локтя. Густые черные волосы рекрута липли ко лбу, под которым хмуро поблескивали карие, глубоко посаженные глаза. Губы юноши были плотно сжаты, но подбородок еле заметно подрагивал, непреложно свидетельствуя, что пережитое унижение все еще будоражит его.
Хотя путь от сборного пункта в Авентикуме был долгим и вся одежда красавчика извозилась в грязи, Макрону редко доводилось видеть столь отменно пошитые вещи. А тут еще дорогие письменные принадлежности и эти свитки… Нет, определенно что-то с этим малым не так. Судя по всему, деньжата ему не в диковину. Но тогда на кой ляд он собрался тянуть солдатскую лямку?
– Катон, так, что ли, тебя зовут?
– Да.
– Я тоже командир, и отвечать мне положено, как командиру, – улыбнулся Макрон.
Катон попытался принять стойку «смирно», и Макрон рассмеялся.
– Вольно, парень. Расслабься. Ты не в строю и не на плацу. По крайней мере до завтрашнего утра тебя больше не тронут. Давай-ка снесем твое письмо куда нужно.
Он мягко подтолкнул юношу в спину и зашагал рядом с ним, потом бросил взгляд на письмо и тихонько присвистнул.
– Знаешь, что это за печать?
– Так точно, командир. Печать императорской канцелярии.
– А почему имперской почтовой службе вздумалось использовать тебя как курьера?
– Не имею ни малейшего представления, командир, – ответил Катон.
– А от кого письмо, у тебя есть представление?
– Так точно, командир. От императора.
Макрон поперхнулся, едва не сбившись с ноги. Странные, чтоб им провалиться, заявляются в легион новобранцы! Интересно было бы уяснить, какого такого хрена император пересылает легату депешу через хренова сопляка? Видно, с этим молокососом и впрямь не все гладко.
Снедаемый любопытством, Макрон решил, что от него не убудет, если он станет держаться с мальчишкой повежливей.
– Извини, что спрашиваю, но зачем ты прибыл сюда?
– Зачем я прибыл сюда, командир? Разумеется, чтобы нести солдатскую службу.
– Но с чего тебе вдруг приспичило записаться в солдаты? – не унимался Макрон.
– Это связано с моим отцом, командир. Он служил императорам. Сначала Тиберию, потом Клавдию. Вплоть до своей смерти.
– И кем же он при них состоял?
Юноша не ответил, и Макрон, повернувшись, подбодрил его:
– Ну?
– Он был рабом, командир, – выдавил из себя юноша и смущенно поджался.
Вот оно что. Макрон покачал головой.
– Правда, Тиберий даровал ему вольную. Но уже после того, как я родился.
– Тяжелый случай, – сочувственно бросил Макрон, знавший, что свобода, дарованная отцу, вовсе не делает вольными его отпрысков, рожденных в рабстве. – Но надо полагать, твой отец тебя выкупил, чтобы сделать свободным?
- Предыдущая
- 4/17
- Следующая
