Джокер - Дакар Даниэль - Страница 65
- Предыдущая
- 65/73
- Следующая
– Простите, сеньор, я несколько растеряна, вы понимаете… Дедушка, это дон Хуан Вальдес, мы учились на одном факультете Академии Свободных планет, а впоследствии возобновили знакомство во время моей службы на Санта-Марии.
Вальдес отпустил наконец ее руку, щелкнул каблуками, обменялся рукопожатием с Николаем Петровичем и снова рассыпался в комплиментах, поздравлениях и воспоминаниях. Наконец Мэри не выдержала:
– Вы изменились, дон Хуан. Когда-то вы предпочитали танцевать, а не разговаривать…
– Я и сейчас предпочитаю танцевать, графиня, но здесь, увы, не потанцуешь, а кроме того, моя работа обязывает меня к совершенно неподобающему для кабальеро многословию. Однако я надеюсь, что вы окажете честь посольству Pax Mexicana и посетите нашу традиционную фиесту в эту пятницу. Обещаю вам, что там будет много музыки, много танцев – и никаких разговоров!
– Я ничего не могу обещать вам, сеньор, – улыбнулась Мэри. – Но если мои обязательства перед другими людьми позволят мне выкроить время для танцев, я непременно буду на фиесте в посольстве.
– О, я ни в коем случае не смею настаивать, донья Мария, я понимаю, у вас сейчас много дел… но, возможно, вы согласитесь пообедать со мной сегодня? Разумеется, если его высокопревосходительство не возражает?
Возразить или согласиться Николай Петрович не успел, как и сама Мэри – за ее спиной прозвучал насмешливый мужской голос:
– Боюсь, сегодня вам не повезло, сеньор Вальдес: графиня уже обещала пообедать со мной!
Мэри, которая ничего подобного Василию Зарецкому не обещала, повернулась, чтобы поставить его об этом в известность, и наткнулась на многозначительный взгляд и едва заметное подмигивание.
– Увы, дон Хуан, штатская жизнь самым прискорбным образом повлияла на мою память – я стала забывать данные обещания, – проворковала она. – Сегодня действительно ничего не получится, так что нам с вами остается надеяться на встречу в пятницу.
Изящно выстроенной фразой она пресекла уже готовые вырваться у Хуана предложения об обеде завтра и с милой улыбкой взяла свояка под руку.
– Мы должны еще оставаться здесь или можем отправляться? Признаюсь, я так волновалась с утра, что была не в состоянии позавтракать…
– Мы можем идти. Моя машина ждет. Сеньор!
Вальдесу ничего не оставалось, как только щелкнуть каблуками, склонить голову и проводить взглядом удаляющуюся троицу. Сегодня сорвалось. Ну да ничего, будет и на нашей улице праздник.
– Уффф! Отвязались… – вздохнул Николай Петрович, когда они шли по аллее к выходу из дворцового парка. – Теперь можно и домой. Ты молодец, Василий, ловко окоротил этого болтуна.
– Но я действительно рассчитываю пообедать сегодня с Марией, Николай Петрович, – возразил Зарецкий. – Есть некоторые моменты, которые я хотел бы обсудить с ней не в стенах. Вы извините нас?
– Опять дела, – поморщился граф. – Ладно, что уж с вами делать. Но чтобы к ужину были! И Катя пусть подъезжает!
– Непременно, – кивнул Василий, и несколько минут спустя они с Мэри уже сидели в плавно скользящей над городом машине. К удивлению девушки, в дороге ее спутник не произнес и дюжины слов. Чем уж ему не угодила его же собственная машина, она уточнять не стала. Люди князя Цинцадзе крайне редко делают что-либо просто так.
Ресторан назывался «Подкованный ботинок». Усмехнувшись удивлению Мэри, Василий пояснил, что когда-то, до изобретения искусственной гравитации, по палубам кораблей и коридорам космических станций можно было передвигаться только в ботинках с магнитными подковками. И принадлежали эти ботинки в первую голову военным. Так что «Подкованный ботинок» – заведение, где собираются флотские. Дамы, по крайней мере в обеденное время, здесь бывают крайне редко, и с точки зрения конфиденциальной беседы это одно из самых спокойных мест в Новограде. Отдельный кабинет Василий заказал заранее, закуски уже были на столе. Некоторое время они оставались исключительно сотрапезниками, оставив собеседников на потом и обмениваясь только ничего не значащими фразами. Однако когда подали горячее, полковник Зарецкий решил все-таки начать серьезный разговор.
– Маша, а что ты думаешь о сеньоре Вальдесе?
– Ты привез меня сюда, чтобы поговорить о доне Хуане? – Мэри не скрывала своего удивления.
– Нет, я хотел поговорить о тебе. О твоих перспективах и видах на будущее. Но мне интересен твой взгляд на этого типа.
– Мой взгляд… – она ненадолго задумалась. – Я училась с ним на Картане и танцевала на Санта-Марии, но и то, и другое было достаточно давно. Что тебя интересует?
– Меня интересует, что он за человек. Пойми меня правильно, специфика работы… По моим наблюдениям, у сеньора Вальдеса слишком длинные уши…
– …которые торчат из самых неподобающих мест? – с невеселой усмешкой закончила Мэри. Зарецкий кивнул. – Это на него похоже. Хуан Вальдес любит и умеет производить впечатление этакого вертопраха. Думаю, ваше наружное наблюдение уже утомилось составлять список его пассий, а если он пропускает один бал, то только потому, что танцует в этот момент на другом, не так ли?
– Так, – согласился полковник, любуясь сосредоточенным лицом своей визави.
– Это маска, Василий. Прекрасно выполненная маска, настолько приросшая к лицу, что окружающим кажется, будто она и есть лицо. Но это не так, – она помолчала, подбирая формулировки. – Дон Хуан умен и хитер. Ему доставляет удовольствие ловля рыбы в мутной воде, причем он, не задумываясь, замутит воду сам. На Картане он натравил на меня двух типов просто для того, чтобы посмотреть на реакцию. Так и познакомились. Вот тебе, кстати, еще один штрих к портрету: каштаны из огня для сеньора Вальдеса всегда таскают другие. Если я правильно его поняла, он служит в посольстве на Кремле уже восемь лет, так вот что я тебе скажу. Во времена нашего совместного студенчества у Хуана Пабло Антонио Вальдеса были все задатки для того, чтобы стать законченной сволочью. И ничто так не развивает упомянутые задатки, как дипломатическая служба.
– Вот так припечатала, – покачал головой ошеломленный Зарецкий. – А мне показалось, что ты рада его видеть, хотел вот даже тебя предостеречь…
– Рада видеть? Безусловно. Одно другого не исключает, Василий. Дон Хуан мне нравится. Я буду пить с ним кофе, танцевать танго, выслушивать комплименты – почему бы и нет? Но я знаю – и не забуду, – что поворачиваться к нему спиной нельзя. И мне очень, прямо-таки категорически не нравится его интерес к деду.
– Ага! – оживился Василий. – Ты это поняла?
– Я что же, давала тебе основания считать меня глупышкой? – прищурилась Мэри. – Интерес Вальдеса ко мне… эээ… промежуточный. В отличие от большинства своих соотечественников, дон Хуан совершенно не сентиментален, и этот поток ностальгии по старым добрым временам показался мне странным. Люди меняются, но не настолько.
Полковник Зарецкий несколько раз соединил ладони в символических аплодисментах.
– Браво, Мария, браво. Не завидую я, однако, столичным мамашам…
– Столичным мамашам? При чем тут столичные мамаши? – искренне удивилась Мэри.
– Ну ты даешь! – развеселился Василий. – Чего надо Вальдесу она, видите ли, сразу смекнула, а такую простую вещь… Ладно, смотри. В Новограде разом, ниоткуда, появляется молодая, богатая, находящаяся в явном фаворе у его величества, а самое главное – незамужняя графиня. Маша, да ты хоть представляешь себе, какой после сегодняшнего приема воцарится переполох на столичном брачном рынке? Каждая маменька, имеющая дочку на выданье, незамедлительно придет в ярость от появления на горизонте опасной соперницы. Каждая маменька, у которой есть не пристроенный великовозрастный сын, столь же незамедлительно придет в восторг…
– И разумеется, – подхватила Мэри, – не найдется никого, кто взял бы на себя труд объяснить этим достойным женщинам, что замуж я не собираюсь. И в равной степени не представляю опасности для первой категории мамаш и совершенно бесполезна для второй. Веселая у меня жизнь начнется, ты прав. А кстати… молодая, в фаворе, незамужняя – это мне понятно. Но о своих финансах я на городских перекрестках не кричала.
- Предыдущая
- 65/73
- Следующая
