Выбери любимый жанр

Лев и ягуар - Горелик Елена Валериевна - Страница 1


Изменить размер шрифта:

1

Елена Горелик

ЛЕВ И ЯГУАР

Посвящается памяти моей мамы — человека, сделавшего для меня все возможное и невозможное. В том, что эта книга вышла в свет, по большей части именно ее заслуга.

Вот что сказал по этому поводу чистейший помыслами и проникновеннейший Ибн-Хаким: «Нет ни одного злого дела и нет ни одного доброго, которое не отразилось бы на последующих поколениях, независимо от того, когда и где оно совершено — во дворце или хижине, на севере или на юге, и были тому делу очевидцы или нет; точно так же во зле и в добре не бывает ничтожных малозначащих дел, ибо из совокупности малых причин возникают великие следствия…»

Леонид Соловьёв. «Очарованный принц»

1. Закат империи. Вручную

1

— Россия.

— Да, Галя. Россия. Ты сама говорила, что активное участие России в европейских делах ещё до петровских реформ смогло бы изменить очень многое.

— Россия и так не молчит, Влад. Вся проблема в том, что её не желают слышать. А уж про принимать в расчёт её интересы — ты что! Разве опустится «высшая раса» до такого унижения?

— М-да… Но есть всё-таки один рычажок, который подействует на Европу в любом случае.

— Сила?

— Да, Галя. Сила. Сколько ни общался с европейцами, всё время убеждался в одном: для них прав лишь тот, кто может дать в морду. Если ты не можешь дать им в морду, они на тебя в лучшем случае плюнут, хоть бы ты триста пятьдесят раз был прав.

— Ты о семнадцатом веке, или о нашем …мире?

— А какая, собственно, разница? Сама же мне помнится, говорила, что наш мир — это то же пиратское море. Только в шоколаде.

Галка коротко рассмеялась.

— Россия как политический партнёр Европы вполне возможна, но… Там сейчас царём работает некий Фёдор Алексеевич Романов, который, если меня не подводит память, слаб здоровьем и долго не протянет. Вот после его смерти сестрица Софья Алексеевна, посадив на трон сразу двух малолетних братьев — Ивана и Петра — и захватила власть в стране. И знаешь, вот какая штука выходит… — Галка задумалась. — Она по сути делала всё то же, что и впоследствии меньшой братец, но не такими, гм, весёлыми способами. Она бы не окно прорубала, а нормальную дверь в Европу сделала. Причём, без насильственного обстригания бород. Сами бы рожи из бородищ повынимали, поосвоившись среди европейцев. Не будь рядом с ней такой сильной личности, как Пётр, из неё получилась бы государыня получше Екатерины. Но Пётр — это бульдозер, который сровняет с землёй любого конкурента. Мощная персона. Он шёл к цели, не заботясь о последствиях. Чем благопристойная Европа и не замедлила воспользоваться. Почему, думаешь, в этой цитадели цивилизованности и колыбели прав человека ни одна шавка не вякнула по поводу устранения Софьи? По поводу подавления стрелецкого бунта через несколько лет? Потому что при Петре иностранцы — да и свои сволочи, у нас тоже дерьма во все времена хватало — получили возможность грабить Россию беспрепятственно. А Софья бы им руки поотбивала. Вот её и «ушли».

— Галя, политика политикой, а ведь она собиралась прибить своего прыткого братца.

— Версия Толстого, Влад. Я с ним соглашалась. Пока не попала сюда. Это джентльмены удачи тут поклонники демократии. В старой Европе монарх — помазанник Божий. Поднять руку на легитимного монарха так же немыслимо, как и публично объявить себя атеистом. Кромвеля до сих пор поминают… незлым тихим словом. Чуть не антихристом считают. Это тебе не Робеспьер с Маратом, тут психология совсем иная.

— Граммон никогда не стеснялся своего отношения к религии, — хмыкнул Влад.

— Как ты думаешь, братец, почему нашего шевалье постарались сплавить сперва на флот, а затем за океан? — улыбнулась Галка. — Неужели только из-за дуэли, на которой он, пятнадцатилетний сопляк, заколол опытного бретёра?.. Во-во. Пролить царскую кровь для Софьи было немыслимо. Да и вполне прагматичные рассуждения опять же. Оно ей надо — вместо одного живого брата получить труп с довеском из десятка самозванцев? Нет. Вот потому, скорее всего, она и допустила утечку, слив Петру через третьи руки инфу о замыслах своего любовника. [1]Отсюда же проистекает идиотская на первый взгляд фраза — это когда ей сообщили о бегстве брата в Троицу: «Вольно же ему взбесяся бегать!» Умная, практичная женщина, какой была… то есть, является Софья, в жизни бы такого не ляпнула, если бы попытка убить Петра исходила от неё. Ты что! Он же ушёл из-под удара, это ж какая для неё опасность! Нет. Я думаю, она собиралась договориться с братом о совместном правлении. На том строился её расчёт: поведать братцу, как она в решающий момент спасла ему жизнь, и выторговать у него кусочек власти. Но тут она недооценила братишку: Пётр не тот человек, который стал бы делиться троном. Сюда весьма логично вписывается тот факт, что он сознательно никого не допустил к Софье. И сам с ней видеться не пожелал. В монастырь — и всех делов. Конечно, можешь кинуть в меня тапком, но я всего лишь выстроила свою версию, которая ничуть не правдоподобнее всех остальных.

— Предполагать мы можем что угодно, истины всё равно никогда не узнаем, — с сожалением проговорил Влад. — Жаль. Два сильных и умных человека в одной царской семье — большая редкость.

— И большая беда. Но есть маленький, крохотный шанс всё-таки накинуть на Петра Алексеича Софьину уздечку. Хотя бы на время. А может, и вообще…

— Если Софья получит поддержку Европы, она сможет спокойно устроить ему среди зимы сквознячок посерьёзнее, пока он ещё маленький, — сообразил Влад. — А потом рулить братцем Иванушкой по своему усмотрению. Но в самом деле — как это устроить, если она не давала им запустить лапку в свою казну?

— Как? — жёстко усмехнулась Галка. — Элементарно, Ватсон: сделать так, чтобы Европе было малость не до того. Возможностей у нас в обрез, но есть у меня одна еретическая идейка…

Когда Галка закончила излагать свою «идейку», Влад долго молчал. А затем, откинувшись на спинку кресла, сцепил пальцы замком.

— Знаешь, Галя, — сказал он, — ты всё-таки большая сволочь. Во всех смыслах этого слова.

— Спасибо за комплимент, — рассмеялась Галка. — Только твою ёмкую характеристику можно втолкнуть в одно-единственное слово: «политик».

— Хрен редьки не слаще.

— В нашем положении выбирать не приходится, Влад. Либо мы действуем, используя то немногое, что у нас есть, и у нас появляется небольшой шанс на выживание, либо нас съедят без закуски.

— А как насчёт других людей? Тех людей, которые должны погибнуть ради реализации твоих планов? Только не надо вспоминать про пресловутую яичницу. Люди — не скорлупа.

— Объясни это королю Людовику, который гонит на убой десятки тысяч солдат. Расскажи о своём человеколюбии испанской королеве или голландскому штатгальтеру. Кто знает, вдруг они послушают тебя и раскаются?

— Ты равняешь себя с королями?

— В плане государственного цинизма разницы между нами нет. Я такая же сволочь, как и они, только, в отличие от них, имею смелость это признать. «Разделяй и властвуй» — излюбленный принцип цивилизованной Европы со времён Цезаря. Каково будет, если его применить против них же?

— Рано или поздно они поймут, что это дело твоих рук, и тогда…

— А «тогда», братец, уже будет действительно поздно…

«Влад десять раз прав: я — сволочь. Только он забывает, что нельзя делать политику в белых перчатках. Это дерьмо, это грязь и кровь. А белоперчаточников очень быстро выносят вперёд ногами…»

вернуться

1

Шакловитого

1
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело