Убийство на Потомаке - Трумэн Маргарет Мэри - Страница 22

• Предыдущая
• 22/62
• Следующая

— Были переданы подлинники?

— Нет, нет. Письма продолжают находиться в папке с делом. Насколько я понимаю, кто-то передал репортеру их содержание.

«Слабое утешение», — подумал Смит. И хотя был очень рассержен, он понимал, что не стоит срывать зло на Айкенберг.

— Ну что ж, — покорно вздохнул Смит, — я благодарю за информацию. Передам все Венделю. Для него и его семьи последствия будут катастрофическими.

В первый раз с момента своего прихода в кафе Дарси казалась смущенной. Она заговорила, потом оборвала себя, затем продолжила:

— Мне искренне жаль, Мак, что так хорошо начавшийся ленч завершается подобным образом. Могу уверить вас только в одном. Меня, как и вас, глубоко возмутило произошедшее. Надеюсь, что вы скажете об этом мистеру Тирни.

— Обязательно. Мне пора идти. — Он потянулся к чековой книжке, но Айкенберг остановила его.

— Мое предложение о ленче, я и плачу.

— Мы можем его повторить когда-нибудь? — спросила она уже на улице, протягивая на прощанье руку.

И хотя Мак намеревался ответить что-либо типа: «Думаю, что это не лучшая мысль», он сказал:

— Возможно, спасибо за ленч и за информацию, — и пожал протянутую руку.

Из ресторана Смит прямиком отправился в спортивный комплекс при университете Джорджтауна, чтобы привести в порядок мысли и немного встряхнуться. Он много лет приходил сюда потренироваться и привык посещать именно этот спортивный зал, хотя мог заниматься в своем университете. Он провел два интенсивных часа у тренажеров, а затем несколько раз пересек бассейн, почувствовав в итоге полное изнеможение.

Домой Смит приехал в 16.30, купив на ужин две порции меч-рыбы и набор продуктов для салата. Он позвонил Венделю Тирни, но тот уехал на день по делам. Смит настоятельно просил сообщить ему, где он может застать Тирни. Ему дали номер телефона отеля «Уолдорф Астория». Смит оставил для Венделя сообщение, в котором просил обязательно позвонить.

Анабела вернулась, когда Мак собирался жарить во дворе рыбу на жаровне. Она прошла в спальню, несколько минут провела за письменным столом, затем переоделась в спортивный костюм и вышла к мужу. Они поцеловались.

— Как прошел день? — спросил он.

— В основном он был суматошный и бестолковый, — ответила она. — А как у тебя?

— Думаю, что могу сказать то же и о себе, хотя мне и удалось интенсивно потренироваться.

— Ты поговорил с детективом Айкенберг?

— Ты знаешь, да. Плохие новости для Венделя. Кто-то из полиции передал содержание писем прессе. По словам Айкенберг, завтра информация об этом появится в газетах.

— О Господи, — охнула Анабела. — Это же ужасно.

— Именно так. — Через раскрытое окно до них донесся телефонный звонок.

— Возможно, это Вендель. Я звонил ему в Нью-Йорк. Извини.

— Может, ты хочешь, чтобы я чем-то помогла? — спросила Анабела.

— Нет, но все равно спасибо. Все под контролем. Более или менее.

В то утро вторника все вокруг словно договорились перессориться.

Именно тогда частный детектив Антонио Буффолино (Буффолино — через О, как он всегда настойчиво повторял секретаршам) покинул свой дом в 5 часов. В ушах его не переставали звучать «нежные» напутствия Алисии: «Ты никогда не переменишься. Безответственный, равнодушный, черствый болван».

Перепалка между Тони и его третьей женой пробила брешь в довольно долго продолжавшемся периоде спокойствия. Два предыдущих брачных союза не отличались длительностью мирных передышек. Два дня без стычек казались годами мирного сосуществования.

С Алисией все обстояло иначе. По крайней мере егоотношение к ней отличалось от поведенияс двумя предыдущими супругами. Возможно, она смогла подобрать к нему ключ. Может, отсутствие детей смягчило атмосферу в их семье (его дети от двух браков жили со своими матерями) или он стал с возрастом мягче характером. Такая возможность время от времени приходила ему в голову, но он быстро отвергал ее. Он предпочитал, чтобы дело было в Алисии или в отсутствии постоянной детской возни. Непредвиденный взрыв произошел за обедом накануне, когда Тони объявил, что до окончания дела он переезжает в дом к Тирни, где ему отвели комнату.

— Он хочет, чтобы я находился на службе двадцать четыре часа в сутки, — пытался Буффолино объяснить жене свой переезд.

Аргументы Алисии выглядели логично. Особняк Тирни находился в тридцати минутах езды от их дома. Тони пытался возражать, подчеркивал, что инициатива исходила от Тирни. Их богатый клиент пожелал, чтобы он, Тони, жил рядом.

— А что мне надо было сделать, Ал, послать его подальше? Ты мне все уши прожужжала насчет баксов. Теперь я заколачиваю их у Тирни, мне кажется, тебе надо радоваться.

— Радоваться? С чего это? Не оттого ли, что ты будешь болтаться неизвестно где и с кем? Ты женатый человек, Тони.

И так далее, в том же духе. Перебранка продолжалась до самого его ухода. Тони вышел из дома, едва сдерживаясь.

— Я позвоню, — бросил он жене.

— Можешь не беспокоиться, меня не будет, — не осталась в долгу Алисия.

Тони приехал в особняк Тирни и распаковал вещи в отведенной для него небольшой, тесноватой комнате над гаражом. Там стояла узкая кровать, металлический ящик, служивший шкафом, рядом в ванной комнате были раковина, душ, который не мешало почистить, а также туалет — вот все удобства, ждавшие Тони в его новых апартаментах. Закончив устраиваться, Буффолино спустился вниз, во двор, окаймленный хозяйственными постройками, и отправился делать обход. Он подошел к трем нанятым им охранникам. Один из них был на пенсии, второй на инвалидности, а третий продолжал служить в полиции, но нуждался в дополнительных деньгах. Перекинувшись с ними несколькими словами, Тони обошел дом и остановился рядом с маленькой закрытой верандой, расположенной непосредственно под окнами спальни хозяев. До него донесся женский плач.

— Пожалуйста, возьми себя в руки, — раздался голос Венделя Тирни.

Буффолино застыл, затаив дыхание.

— Ты опозорил семью, — проговорила женщина громко, пытаясь сдержать рыдания.

— Я не могу отвечать за других, — оправдывался Вендель. — Я не писал этих писем, и я вне себя из-за того, что они стали достоянием прессы. Но я не в силах что-либо сделать, Мэрилин.

— Но ты мог бы держать себя в рамках с этой женщиной. — Голос принадлежал другой женщине. Буффолино предположил, что говорила дочь Венделя — Сюзен.

— Тебе лучше помолчать, — отрезал Тирни.

— Держал бы брюки застегнутыми, и мы не оказались бы в таком неприглядном положении, — выпалила Сюзен в ответ.

Воцарилось молчание, затем хлопнула дверь. Буффолино представил себе комнату наверху и сделал вывод, что Сюзен ушла.

— Она права, — сказала Мэрилин.

— Она просто маленькая потаскушка и больше ничего, ты это прекрасно знаешь.

В ответ прозвучал сдавленный, холодный смех Мэрилин.

— Кстати о потаскушках. Ты не смог сохранить в тайне свои делишки. Спать с Полин — одно дело, но писать ей пылкие письма это глупо.

— Я уже говорил тебе, что неписал никаких писем. И не спал с Полин. Господи, Мэрилин, все это тяжело и без твоих упреков. Почему ты не можешь мне поверить?

Миссис Тирни говорила тихо, Буффолино едва различал слова. Он склонил голову набок и приложил ладонь к уху, чтобы лучше слышать.

— Я верила тебе долгие годы, Вендель, мирилась с твоей самонадеянностью и необузданными инстинктами. Большея этого делать не буду.

Дверь снова громко хлопнула. Буффолино прислушивался к разговору наверху и не заметил, как к веранде подошел Чип Тирни. Молодой человек кашлянул, Буффолино оглянулся и изобразил на лице улыбку.

— Доброе утро, Чип, — поздоровался Тони. — Похоже, день будет хороший.

Молодой Тирни промолчат.

— Ваши дома? — вежливо осведомился Буффолино.

— Думаю, да. — Губы Чипа искривила язвительная усмешка. — Извините. — Он исчез в доме.

• Предыдущая
• 22/62
• Следующая