Частное расследование - Келлерман Джонатан - Страница 28

• Предыдущая
• 28/124
• Следующая

— Очень разумно с вашей стороны. А о чем конкретно вы хотите говорить с миссис Рэмп?

— Только о том, как она отнесется к отъезду Мелиссы. Судя по тому, что вы мне рассказали, здесь все достаточно ясно. Услышав это из первых уст, я смогу развеять сомнения Мелиссы.

— И используете свою роль заступника, чтобы побудить ее двигаться вперед?

— Именно так.

— Ну, никакого вреда я в этом не вижу. Особенно если ваша беседа будет ограничена определенными рамками.

— Вы назовете какие-то конкретные темы, которых мне следует избегать?

— Пока, мне кажется, будет правильным исключить все, что не касается университетской карьеры Мелиссы. Постараемся обойтись без сложностей.

— Похоже, однако, что в данном случае как раз одни сплошные сложности.

— Верно, — сказала она с ноткой веселости в голосе. — Но тем и прекрасна психиатрия, не так ли?

Я позвонил Мелиссе в девять часов, и она сняла трубку после первого же гудка.

— Я поговорил со своим знакомым — он полицейский детектив, сейчас пока в отпуске, так что у него есть свободное время. Если ты все еще хочешь проверить Макклоски, то это можно сделать.

— Хочу, — сказала она. — Скажите ему, чтобы приступал к делу.

— Для этого расследования может потребоваться какое-то время, а частные сыщики обычно взимают почасовую плату.

— Это не проблема. Я возьму все на себя.

— Ты собираешься сама платить ему?

— Разумеется.

— В конечном итоге сумма может оказаться значительной.

— У меня есть свои деньги, доктор Делавэр, — я давно уже оплачиваю разные расходы. Я собираюсь оплатить вашсчет, так что почему бы...

— Мелисса...

— Никаких проблем, доктор Делавэр. Правда. Я очень хорошо умею распоряжаться деньгами. Мне уже восемнадцать, так что и юридически все законно. Если я собираюсь уехать и жить самостоятельно, то почему бы не начать прямо сейчас?

Почувствовав, что я колеблюсь, она сказала:

— Это единственный путь, доктор Делавэр. Я не хочу, чтобы мама узнала о том, что он вернулся.

— А Дон Рэмп?

— И его я не хочу ни во что посвящать. Это не его проблема.

— Ладно, — сказал я. — Мы обговорим детали, когда встретимся завтра. Да, кстати, я поговорил с доктором Урсулой, и она позволила мне повидать твою маму.

— Это хорошо. Я уже говорила с мамой, и она согласна встретиться с вами. Завтра — вот здорово, правда? Значит, мы можем отменить нашу с вами встречу и вместо этого назначить вашу встречу с мамой?

— Хорошо. Я буду у вас к двенадцати часам.

— Спасибо, доктор Делавэр. Я скажу, чтобы для вас приготовили ленч. Чего бы вам хотелось?

— О ленче не стоит беспокоиться, но все равно спасибо.

— Точно?

— Точно.

— Вы знаете, как нас найти?

— Я знаю, как попасть в Сан-Лабрадор.

Она проинструктировала меня, как найти ее дом.

Я все записал и сказал:

— Ладно, Мелисса, до завтра.

— Доктор Делавэр?

— Да, Мелисса?

— Мама волнуется. Из-за вас. Хотя я и рассказала ей, какой вы хороший. Она беспокоится, что вы о ней подумаете. Из-за того, как она обошлась с вами тогда, столько лет назад.

— Скажите ей, что я все понимаю и что рога у меня вырастают только в период полнолуния.

Она не засмеялась.

Я сказал:

— Я не собираюсь вести себя с ней грубо, совсем нет, Мелисса. Все будет хорошо.

— Надеюсь на это.

— Мелисса, часть того, с чем тебе приходится иметь дело, — причем гораздо более важная, чем умение распоряжаться деньгами, — это отход от прошлой жизни. Тебе предстоит найти свою дорогу и позволить маме делать все самой. Я знаю, что это трудно, — думаю, тебе потребуется много мужества, чтобы пройти весь этот путь. Просто позвонитьмне — для этого тоже нужно было набраться мужества. У нас обязательно все получится.

— Я понимаю, — сказала она. — Просто это трудно. Когда кого-то так сильно любишь.

Начало отрезка шоссе, соединяющего Лос-Анджелес с Пасаденой, обозначено четырьмя тоннелями, входы в которые украшают изящные каменные фестоны. В наши дни такую вещь вряд ли утвердил бы какой-нибудь муниципальный совет, но этот кусочек прогресса был врезан в котловину давным-давно, он был для города первым, этот подземный путь для непрестанного движения, которое отождествлялось со свободой.

Сейчас это грязная и некрасивая асфальтовая лента. Три узкие полосы движения на уровне улицы, окаймленные уродливыми от выхлопных газов кленами и разношерстными по стилю домами. Психотические сооружения эстакад возникают без предупреждения. Бетонные пешеходные мосты, побуревшие от времени, — претензии Лос-Анджелеса на собственную патину — бросают жутковатые тени на асфальтовое покрытие. Каждый раз, выезжая на это шоссе, я думаю о Натаниеле Уэсте и Джеймсе Кейне — фигурах из истории Южной Калифорнии, которых, вероятно, никогда в действительности не существовало, но которых представляешь себе с каким-то мрачным удовольствием.

Я также думаю о Лас-Лабрадорас и о том, что места вроде аристократических частей Пасадены, Сьерра-Мадре и Сан-Лабрадора могли бы с таким же успехом находиться на луне — такова степень их общения и обмена с огромным человеческим муравейником, расположенным на другом конце шоссе.

Лас-Лабрадорас. Сельские Девушки.

Встреча с ними произошла у меня за много лет до того, как я познакомился с Мелиссой. В ретроспективе схожесть между прошлым опытом и нынешним показалась очевидной. Почему же я раньше не сообразил?

Это были женщины, называвшие себя девушками. Две дюжины женщин, которые в студенческие годы принадлежали к женским университетским общинам, потом весьма удачно повыходили замуж, смолоду вписавшись в «поместную» жизнь, отправили по парочке детей учиться и стали искать, чем бы заполнить время. Видя прибежище в общении, они сошлись вместе и образовали добровольное объединение — эксклюзивный клуб, как бы возродив дни студенческого землячества. Их штаб-квартира расположилась в одном из бунгало отеля «Кэткарт» — это «гнездышко», которое стоило 200 долларов в день, досталось им бесплатно, включая обслуживание, так как одному из их мужей принадлежал немалый кус этой гостиницы, а другой был владельцем банка, державшего закладную. После того как был разработан регламент и избраны должностные лица, женщины стали присматривать себе какой-нибудь смысл существования, raison d'etre. Очень привлекательной казалась работа в больнице, поэтому большую часть своих усилий на первоначальной стадии они посвятили переделке и функционированию магазина подарков при больнице Кэткарта.

Потом у сына одной из этих дам оказалась редкая мучительная болезнь, и он был помещен в Западную педиатрическую клинику — единственное место в Лос-Анджелесе, где лечили это заболевание. Ребенок выжил, но болезнь перешла в хроническую форму. Мать ушла из клуба, чтобы уделять больше времени сыну. Лас-Лабрадорас решили предложить свои добрые услуги Западной педиатрической.

В то время я работал в ее штате третий год, вел программу психосоциальной реабилитации для тяжелобольных детей и их родителей. Главный врач вызвал меня к себе в офис и предложил найти нишу для «этих девушек», говоря о проблемах финансирования гуманитарных наук и подчеркивая необходимость «контактировать с позитивными силами внутри общества».

В один из вторников мая я облачился в тройку и поехал в отель «Кэткарт». Там отведал вареных креветок на ломтиках поджаренного хлеба и сандвичей со срезанными корками, выпил слабого кофе и познакомился с «девушками».

Их возраст приближался к сорока, все они были жизнерадостны, привлекательны и неподдельно очаровательны, от них веяло чувством долга с примесью некоторого смущения. Шестидесятые были их студенческими годами, и хотя это в общем означало четыре года жизни без тревог и забот в Южнокалифорнийском или Аризонском университете, или в каком-то другом месте, еще не охваченном недовольством и враждебностью, дыхание бурного времени коснулось даже защищенных сеньорит.Они знали, что они сами, их мужья и дети, то, как они живут и будут продолжать жить, — все это являло образ Врага. Бастиона избранных, к штурму которого яростно призывали все эти немытые радикалы.

• Предыдущая
• 28/124
• Следующая