Правосудие Зельба - Шлинк Бернхард - Страница 52

• Предыдущая
• 52/57
• Следующая

— Какой там смех! Играть в солитер — да я лучше сразу умру, на всякий случай.

С тех пор как я переехал из Берлина в Гейдельберг, я всегда покупаю себе елку возле Тифбурга в Хандшусхайме. ^[145] Правда, они там давно уже ничем не отличаются от других елок, но мне нравится эта маленькая площадь перед руинами древнего замка. Раньше вокруг площади ездил трамвай, скрежеща колесами на поворотах. Здесь была конечная остановка, и мы с Клархен часто поднимались отсюда на Хайлигенберг. Сегодня Хандшусхайм стал модным местом: здесь тусуются все, кто относит себя к гейдельбергскому культурно-интеллектуальному бомонду. Не за горами тот день, когда аутентичными будут только агломерации вроде Мэркише Фиртель. ^[146]

Особенно мне нравятся белые пихты. Но к моим консервным банкам, как мне показалось, больше подходила пихта Дугласа. Я нашел красивое, стройное, высокое и пушистое деревце. Опустив спинку правого переднего сиденья назад и сложив заднее сиденье, я просунул елку спереди по диагонали в салон.

У меня был с собой маленький список рождественских покупок. Машину я оставил в паркинге у Штадтхалле. На Хауптштрассе царил предпраздничный хаос. Я пробился к ювелиру Вельшу и купил серьги для Бабс. Жаль, что мне все никак не удается выпить с Вельшем хотя бы по кружке пива. У нас с ним совершенно одинаковый вкус. Для Рёзхен и Георга я в муках выбрал в одном из этих вездесущих бутиков одноразовые часы, такие, которые у современной, «постмодерновой» молодежи считаются «модерновыми» — кварцевый механизм с интегрированным циферблатом, запаянный в прозрачный пластик. На этом мои силы кончились. В кафе «Шафхойтле» я встретил Томаса с женой и тремя пубертирующими дочерьми.

— Мне казалось, что сотрудник заводской охраны должен дарить заводу сыновей?

— В сфере безопасности сегодня есть чем заняться и женщинам. По предварительным прогнозам, около тридцати процентов учащихся нового набора в нашей школе составят женщины. Между прочим, Министерство культуры поддерживает нашу инициативу как пилотный проект, и поэтому мы решили открыть еще одно отделение: внутренняя безопасность. Кстати, позвольте представиться — будущий декан. Первого января я увольняюсь с РХЗ.

Я поздравил его превосходительство ^[147] с новой почетной должностью, новым статусом и титулом.

— Что же теперь будет делать Данкельман — без вас?

— Да, последние годы перед пенсией ему будет непросто. Но я хочу, чтобы новое отделение оказывало не только учебно-образовательные, но и консультационные услуги. И Данкельман сможет у нас эти услуги покупать. Господин Зельб, вы не забыли, что обещали прислать мне свой Curriculum Vitae?

Томас явно уже мысленно распрощался с РХЗ и быстро вживался в свою новую роль. Он пригласил меня за свой столик, за которым хихикали его дочери и нервно хлопала глазами жена. Я посмотрел на часы, извинился и поспешил в кафе «Шой».

Потом я начал следующий забег со своим списком. Что дарят «настоящему мужчине» под шестьдесят? Тигровое нижнее белье? Маточное молочко? Эротические истории Анаис Нин? ^[148] В конце концов я купил Филиппу шейкер для его бара на яхте. К этому моменту моя «любовь» к рождественскому шопингу и трезвону достигла апогея. Меня переполняло глубокое недовольство людьми и самим собой. Дома мне понадобится несколько часов, чтобы прийти в себя. Зачем я вообще полез в эту предрождественскую сутолоку? Почему я каждый год совершаю эту ошибку? Может, я вообще так ничему и не научился в этой жизни? Зачем все это?

В салоне машины приятно пахло хвоей. Не без труда пробившись сквозь городскую толчею к автостраде, я с облегчением вздохнул и сунул в магнитофон кассету. Я достал ее с самого низа, из-под кучи кассет, потому что остальные прослушал уже по нескольку раз на пути в Локарно и обратно.

Но музыки на ней не оказалось. Кто-то снял телефонную трубку, послышался непрерывный сигнал, звонивший набрал какой-то номер, раздались длинные гудки. Вызываемый абонент ответил. Это был Кортен.

— Здравствуйте, господин Кортен. Это говорит Мишке. Предупреждаю вас: если ваши люди не оставят меня в покое, я от души угощу вас вашим славным прошлым. Я больше не позволю вам оказывать на меня давление и тем более избивать меня.

— По описаниям Зельба вы представлялись мне умнее. Сначала вы взламываете нашу систему, а теперь еще и пытаетесь шантажировать меня… Мне не о чем с вами говорить.

В сущности, Кортен должен был в ту же секунду положить трубку. Но он не сделал этого, и Мишке продолжил:

— Те времена давно прошли, господин Кортен, когда достаточно было иметь знакомство в СС и эсэсовский мундир, чтобы распоряжаться людьми, как пешками, — кого в Швейцарию, а кого на виселицу…

Мишке положил трубку. Я услышал, как он перевел дыхание, потом раздался щелчок магнитофона. Пошла музыка: «And the race is on and it looks like heartache and the winner loses all». ^[149]

Я выключил магнитолу и остановился на обочине. Кассета из кабриолета Мишке — я совершенно про нее забыл.

В эту ночь я так и не смог заснуть. В шесть утра я не выдержал, встал и принялся за установку и украшение елки. Кассету Мишке я прослушал еще и еще раз. Размышлять и анализировать в субботу я уже был не в состоянии.

Тридцать накопившихся у меня пустых консервных банок из-под сардин я положил в мыльную воду, чтобы от елки не пахло рыбой. Опершись на края раковины, я смотрел, как они погружаются на дно. У некоторых отломились крышки, когда я их открывал. Придется их приклеить.

Значит, это Кортен заставил Вайнштейна найти документы в столе Тиберга и донести на него. Я должен был сразу догадаться, когда Тиберг сказал, что о тайнике знали только он, Домке и Кортен. Нет, это была не случайная находка, как думал Тиберг. Они приказали Вайнштейну найти бумаги в столе. Это было как раз то, о чем говорила фрау Хирш. Может, Вайнштейн даже вообще не видел документов; ему ведь надо было только заявить, что он их там нашел.

Когда за окнами рассвело, я пошел на балкон и стал устанавливать елку на подставку. Мне пришлось поработать ножовкой и топориком. Верхушка была слишком длинной. Я подрезал ее так, чтобы потом снова приставить к стволу и закрепить с помощью швейной иглы. Наконец я поставил елку на отведенное для нее место в гостиной.

Зачем? Ради карьеры? Да, Кортен не смог бы добиться своих целей, если бы Тиберг и Домке были рядом. Тиберг говорил, что как раз период после процесса над ними стал фундаментом карьерного роста Кортена. А освобождение Тиберга было перестраховкой. И она полностью себя оправдала. Когда Тиберг стал генеральным директором РХЗ, Кортен тут же взлетел на головокружительную высоту.

Заговор, в котором я сыграл роль полезного идиота. Задуманный и реализованный моим другом и шурином. Которого я рад был не привлекать к участию в процессе. Он цинично меня использовал. Я вспомнил наш с ним разговор после переезда на Банхоф-штрассе. Я вспомнил наши последние разговоры в Синем салоне и на террасе его дома. «Зельб, сердобольный ты наш!»

У меня кончились сигареты. Такого со мной не случалось уже несколько лет. Я надел пальто, галоши, сунул в карман святого Христофора, которого взял в машине Мишке и о котором вспомнил только вчера, сходил на вокзал, а потом зашел к Юдит. Было уже около одиннадцати утра. Она открыла мне в халате.

— Что с тобой, Герд? — спросила она, испуганно глядя на меня. — Пойдем наверх, я как раз варю кофе.

— Что, у меня такой ужасный вид? Нет, я не пойду наверх, я занимаюсь украшением своей елки. Просто хотел занести тебе Христофора. Мне не надо объяснять тебе, откуда он. Я совершено забыл про него, а сейчас вот нашел.

• Предыдущая
• 52/57
• Следующая