Прямо к цели - Арчер Джеффри - Страница 12
- Предыдущая
- 12/152
- Следующая
— Утро доброе, капрал, — пробормотал Томми, появившись вскоре после четырех двадцати. — Не найдется спички, случайно?
— Нет, спичек у меня нет, а вот от чашки горячего какао я бы не отказался. Или чего-нибудь в этом роде.
— Как прикажете, капрал.
Томми удалился в сторону кухни и, вернувшись через полчаса, принес две порции горячего какао и две галеты.
— Жаль, что без сахара, — сказал он Чарли. — Сахар полагается от сержанта и выше. Я сказал, что ты переодетый генерал, но они говорят, что все генералы сейчас крепко спят в своих постелях в Лондоне.
Чарли улыбнулся и, обхватив кружку замерзшими пальцами, стал медленно пить, растягивая удовольствие.
Томми осмотрел горизонт.
— Так где же эти чертовы немцы, о которых нам все уши прожужжали?
— Одному Богу известно, — сказал Чарли. — Но будь уверен, они где-то там и, наверное, тоже спрашивают друг друга о том, где находимся мы.
В шесть часов Чарли поднял остальной личный состав своего отделения. К шести тридцати они оделись, свернули палатку в маленький тюк и приготовились к утренней поверке.
Очередной сигнал трубы позвал солдат на завтрак, и они выстроились в длинную очередь, которая, по мнению Чарли, порадовала бы сердце любого мальчишки-лоточника на Уайтчапел-роуд.
Дождавшись своей очереди, Чарли протянул котелок и получил порцию комковатой овсянки и кусок черствого хлеба. Томми, подмигнув парню в белой поварской куртке и синих штанах, произнес:
— Подумать только, и все эти годы я ждал, чтобы отведать французской кухни.
— Чем ближе к фронту, тем она будет хуже, — пообещал ему повар.
Следующие десять дней, расположившись лагерем в Этапле, они маршировали по утрам по дюнам, во второй половине дня учились воевать в условиях применения газов, а по вечерам выслушивали рассуждения капитана Трентама о различных способах, с помощью которых они могут быть отправлены на тот свет.
На одиннадцатый день они собрали свои пожитки, свернули палатки и построились в ротные колонны, чтобы к ним мог обратиться командир полка.
Свыше тысячи человек стояли, образовав каре, на вязком поле где-то во Франции и раздумывали над тем, а готовы ли они после трехмесячной подготовки и десятидневной «акклиматизации» встретиться лицом к лицу с мощью германских войск.
— Может быть, они тоже учились только три месяца, — сказал Томми с надеждой.
Ровно в девять ноль ноль подполковник сэр Данверс Гамильтон рысью влетел на вороной кобыле и остановился как вкопанный в самом центре живого квадрата. Он начал свое обращение к войскам. В памяти Чарли накрепко засело, что все пятнадцать минут речи кобыла ни разу не пошевелилась.
— Приветствую вас на земле Франции, — начал подполковник Гамильтон, вставив монокль в свой левый глаз. — Мне бы хотелось, чтобы ваше путешествие заняло всего один день. — По рядам пронесся легкий смешок. — Однако я боюсь, что нам будет дана небольшая отсрочка, перед тем как мы заставим Гансов бежать назад в их Германию с поджатыми меж ног хвостами. — На этот раз ряды разразились ликованием. — И никогда не забывайте о том, что мы играем не на своем поле и проходим узкие воротца, имея дело с коварным злодеем. И, что хуже всего, немцы не понимают правил крикета. — Опять раздался смех, но Чарли показалось, что подполковник вкладывал в свои слова их буквальный смысл. — Сегодня, — продолжал подполковник, — мы совершим марш до Ипра, где будем стоять лагерем до начала нового и, я полагаю, последнего наступления на германские позиции. В этот раз, я убежден, мы прорвем германские рубежи и впереди, несомненно, окажутся славные фузилеры. Удача будет с вами, а Бог на стороне королевы.
После криков «ура!» полковой оркестр заиграл национальный гимн, слова которого были дружно подхвачены войсками.
После пяти дней марша они услышали первые отзвуки канонады, почувствовали запах земли от траншей и поняли, что подходят к линии фронта. Прошел еще один день, и на их пути стали встречаться большие зеленые палатки Красного Креста. Этим утром Чарли впервые увидел убитого, которым оказался лейтенант из Восточного Йоркского полка.
— Пропасть мне на этом месте, — сказал Томми, — если пули различают офицеров и рядовых.
Дальше на их пути стало попадаться столько носилок, тел и оторванных от них конечностей, что ни у кого больше не возникало желания шутить. Батальон, как выяснилось, прибыл на линию, которая называлась в газетах Западным фронтом. Однако ни один военный корреспондент почему-то не удосужился описать витавшее в воздухе уныние или печать безысходности, отложившуюся на лице каждого, кто хоть несколько дней пробыл в окопах.
Чарли пристально вглядывался в поля, которые когда-то были процветающими угодьями. Лишь сгоревший дотла дом фермера свидетельствовал о том, что здесь существовала цивилизация. Противник тем не менее виден не был. Чарли старался освоиться с окружающей местностью, которая должна была стать его домом на ближайшие месяцы, если он проживет их. Каждому солдату было известно, что средняя расчетная продолжительность жизни на фронте составляла семнадцать дней.
Оставив своих людей отдыхать в палатках, Чарли отправился в путешествие. В нескольких сотнях ярдов от госпитальных палаток он прежде всего набрел на запасные траншеи, известные под названием «курортная зона», поскольку они располагались в четверти мили за передним краем, где каждый из солдат должен был находиться четверо суток без перерыва, прежде чем получал четыре дня отдыха в запасных траншеях. Чарли подошел к переднему краю, как путешествующий турист, не имеющий отношения к войне. В разговорах тех, кто пережил несколько недель боевых действий, часто слышалось слово «Англия» и звучали мольбы о том, чтобы Бог послал им лишь легкое ранение, после которого они могли бы попасть в ближайший госпиталь, а потом, если повезет, может быть, даже на родину.
Когда над нейтральной полосой засвистели шальные пули, Чарли упал на колени и на четвереньках пополз к запасным траншеям, чтобы рассказать своему взводу о том, что их может ожидать, когда они продвинутся на сотню ярдов вперед.
— Траншеи, — поведал он своим сослуживцам, — тянутся от горизонта до горизонта и могут одновременно вместить десять тысяч человек. — В двадцати ярдах перед ними он видел заграждение из колючей проволоки высотой фута три, которое, как сказал ему старый капрал, стоило тысячи жизней тех, кто возводил его. За ним проходит нейтральная полоса, занимающая пятьсот акров земли, раньше принадлежавшей мирной семье, которая по чьей-то прихоти оказалась в самом центре войны. За ней проходит германская колючка, а дальше сидят в своих траншеях и ждут их немцы.
Казалось, что каждая армия залегла в своих раскисших и населенных крысами окопах и неделями, а иногда месяцами, выжидала, когда противная сторона предпримет какие-нибудь действия. Меньше мили лежало между ними. Если высовывалась чья-нибудь голова, чтобы осмотреть местность, с другой стороны в нее незамедлительно посылалась пуля. Если следовал приказ наступать, шансы солдат преодолеть эти двадцать ярдов были настолько мизерными, что букмекер даже поленился бы занести их на доску. Если ты достигал колючки, то шансы погибнуть резко возрастали, а если добирался до германских траншей, то существовал десяток способов, с помощью которых ты оказывался на том свете.
Если остаешься сидеть в траншеях, можешь погибнуть от холеры, отравляющего газа хлора, гангрены, брюшного тифа или траншейной стопы, когда солдаты пронзают себя штыками, только чтобы избавиться от боли. В окопах за линией фронта умирает почти столько же, сколько и в атаках, услышал Чарли от бывалого сержанта, и тут не помогает даже сознание того, что в нескольких сотнях ярдов так же страдают и немцы.
Чарли старался занять своих людей чем только мог. Они несли свою ежедневную службу, вычерпывали воду из окопов, чистили снаряжение и даже играли в футбол, чтобы хоть как-то заполнить долгие часы скуки и ожидания. До Чарли доходили самые разные слухи о том, что их ждет в будущем. Он подозревал, что только подполковник, сидевший в штабе в миле от переднего края, имеет представление о происходящем.
- Предыдущая
- 12/152
- Следующая
