100 великих тайн Второй мировой - Непомнящий Николай Николаевич - Страница 26

• Предыдущая
• 26/127
• Следующая

До слуха Кегеля доходили разговоры сотрудников посольства, имевших родственников в различных берлинских ведомствах. Он был свидетелем начала скрытой эвакуации части семей дипломатов и служащих посольства. Вывозились также секретные документы. В середине мая большинство работников посольства знали, что война вот-вот начнётся. Когда Кегель утром 21 июня приехал в посольство, во дворе жгли документы. Из Берлина пришло указание уничтожить последние шифры, а также сообщалось, что «германские интересы» в Москве будет представлять болгарский посланник. В этой обстановке Кегель, пренебрегая всеми правилами конспирации, вышел на незапланированный контакт с сотрудником ГРУ и сообщил, что война начнётся через считанные часы. Много лет спустя Кегель, живший тогда в ГДР, с горечью вспоминал, что советский полковник ответил ему совершенно в духе того времени: «А вы не думаете, что это провокация?»

Посол Шуленбург и советник немецкого посольства Хильгер считали войну против СССР опасной для Германии. Когда стало ясно, что война неминуема, они пошли на беспрецедентный шаг, чтобы предупредить советское руководство о предстоящем нападении. Когда Сталину было доложено предупреждение Шуленбурга, он в присутствии членов Политбюро сказал: «Будем считать, что дезинформация пошла уже на уровне послов».

Развитие событий в марте — апреле и вплоть до июня 1941 года отчётливо свидетельствовало: война стучалась в дверь. Маршал Жуков вспоминал, что в связи с сосредоточением крупных немецких войск в Польше Сталин послал Гитлеру в начале 1941 года письмо. В личном и «доверительном» ответе Гитлера утверждалось, что сосредоточение немецких войск в Польше связано с необходимостью обезопасить их от налётов английской авиации на Западе. Гитлер заверял в своей верности германо-советскому пакту «честью главы государства». По мнению Жукова, Сталин поверил фальшивым заверениям фюрера.

Известны два перехода немецких солдат на нашу сторону с предупреждениями о предстоящем нападении вермахта. В час ночи 22 июня в районе Волчина переплыл Буг перебежчик Ганс Шлютер. Он сказал, что в 4 часа утра германские войска начнут вторжение в Россию. Другой солдат, Альфред Лисков, покинув тайно своё подразделение, перешёл границу близ города Сокаль. На допросе в погранотряде он сообщил, что днём раньше командир взвода объяснил солдатам, что в ночь с 21 на 22 июня после артиллерийской подготовки будет форсироваться река Буг на плотах, лодках и понтонах. Полученная от перебежчиков информация была срочно доложена в Москву. Реакция была обычной — «это провокаторы, нас пытаются дезинформировать».

Трудно себе представить, как могло остаться без внимания руководства страны во главе со Сталиным совершенно секретное сообщение НКВД СССР в ЦК ВКП(б) и СНК СССР от 2 июня 1941 года. В документе докладывалось о широких военных мероприятиях немцев вблизи границы с СССР, в том числе о ночных перебросках частей всех родов войск, сосредоточении двух армейских групп, рекогносцировках немецкими генералами приграничных районов, о сосредоточении вблизи пограничных рек понтонов, брезентовых и надувных лодок, наконец, о запрещении отпусков в германской армии.

Сталин обладал в июне 1941 года достаточно достоверной информацией для принятия действенных мер по подготовке и отражению гитлеровской агрессии. О нарастании военной опасности убедительно свидетельствовала тревожная обстановка на советско-германской границе. С 1 января по 10 июня 1941 года на границе с Германией было задержано 2080 нарушителей, разоблачено 183 германских агента, заброшенных на советскую территорию с разведывательными целями.

Предупреждения о готовящемся нападении Гитлера поступали от правительств США и Англии. Американский дипломат в Берлине Эдисон Вудс, имевший широкие связи в немецких высших кругах, получил в августе 1940 года информацию о приготовлениях в ставках Гитлера к войне против СССР. Позже Вудс узнал о директиве № 21 — плане «Барбаросса», утверждённой Гитлером. Президент США Рузвельт принял решение сообщить в Москву о полученных сведениях.

На основании анализа военной обстановки в Европе весной 1941 года Черчилль решает проинформировать Сталина о немецких планах и высылает ему личное послание. Английский посол в Москве Криппс тщетно пытается вручить его Сталину или Молотову. Лишь через две недели предупреждение Черчилля было передано в Народный комиссариат иностранных дел. Спустя три дня посла уведомили, что послание премьер-министра вручено Сталину.

Предупреждения, поступившие из Вашингтона и Лондона, были расценены Сталиным как очередная «дезинформация», как попытка посеять подозрительность в отношениях СССР с Германией.

Советские разведывательные органы свой долг выполнили — руководство имело убедительные данные о надвигающейся опасности. Но пробить стену убеждённости Сталина в непогрешимости его собственных суждений оказалось невозможным.

Миф о «внезапности» гитлеровского нападения был политическим манёвром Сталина, с помощью которого он хотел снять с себя вину за неподготовленность страны и армии к войне.

В своё время газета «Московские новости» опубликовала статью Георгия Владимова «Была ли война Отечественной?» Как напоминает Владимов, лет пятнадцать назад «с новой версией нападения Германии на СССР» выступил Виктор Суворов. Она сводится к тому, что «Сталин готовился начать войну с Германией, а Гитлер… упредил его». Сторонники «новой версии», указывает писатель, оперируют ею как вполне доказанной. Говорят даже об «исторической школе» Суворова — Бунича.

Однако верят в неё в основном те люди, которые видят у Сталина одно лицо — великого преступника и игнорируют другое — выдающегося государственного деятеля. «Прочитав последнюю фразу, некоторые могут подумать, что написал её сталинист. Нет, автор этих строк — сын незаконно раскулаченного крестьянина, к тому же поплатившийся военной карьерой за критику сталинщины. 16 февраля 1966 года во время обсуждения в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС книги Александра Некрича „1941. 22 июня“, выступив после сотрудника института, пытавшегося „обелить“ Сталина, я призвал присутствовавших не делать этого и тем задал, по существу, тон дискуссии», — пишет Виктор Анфилов, академик Академии военных наук, профессор МГИМО МИД РФ.

Георгий Владимов привёл аргументы, которыми создатели «новой версии» подтверждают её, считает В. Анфилов: «Называется довольно точная дата — июль 1941-го, но, значит, был мобилизационный план? Где же он? Бумага нашлась — „Соображения по плану стратегического развёртывания“, составленные А.М Василевским, Игорь Бунич… и называет планом…» Никаких других документов, заключает автор, у Суворова и Бунича нет.

Но дело-то в том, что Сталин никогда не помышлял о нападении на Германию. Следуя тезису Ленина, что «столкновения между Советской республикой и буржуазными государствами неизбежны», он настойчиво, пусть с грубыми ошибками, добивался повышения военного могущества страны. Замыслы Гитлера вскоре дошли до Сталина. В конце марта 1935 года по указанию Сталина первый заместитель наркома обороны Тухачевский написал статью «Военные планы Гитлера», которая после правки заказчика была опубликована в «Правде» 31 марта под названием «Военные планы нынешней Германии». В ней автор проявил удивительную прозорливость, изложив не только сценарий будущего вторжения вермахта в СССР, но и планы Гитлера на ведение Второй мировой войны в целом.

Факты опровергают миф о сговоре Сталина с Гитлером. Они стремились перехитрить друг друга, а не сговориться. Потому что цели у них были диаметрально противоположные. В отличие от Гитлера с его захватническими планами советское правительство в тогдашних условиях было вынуждено решать проблемы повышения обороноспособности страны. При этом допускались и противоправные методы (война с Финляндией, советизация Прибалтики и др.). От военного руководства требовали готовить вооружённые силы к будущей войне так, чтобы воевать, если её навяжут, в соответствии с «советской военной доктриной: бить врага на его территории, добиваясь победы малой кровью».

• Предыдущая
• 26/127
• Следующая