Спасибо деду за Победу! Это и моя война - Махров Алексей - Страница 37

• Предыдущая
• 37/57
• Следующая

– Я! – молодцевато гаркнул Пасько.

А потом как-то по особенному лихо вытянулся по стойке «смирно», щелкнул каблуками растоптанных сапог, приклад вытянутой вдоль тела винтовки брякнул о землю.

– Полковник Игнат Михайлович Павленко. Последняя должность – начальник штаба тридцать четвертого армейского корпуса.

Миша Барский смотрел на деда Игната, как на заговоривший забор.

– У Скоропадского, значит, служил? – брякнул я наобум [65]. Это была единственная фамилия государственного деятеля Украины времен Гражданской войны, кроме Симона Петлюры, которую я знал. Спасибо Булгакову и его роману «Белая гвардия», читанному в детстве.

– Так точно! – не стал отрицать старик. – Толковый был военачальник!

– Это тогда тебя Петлюра расстрелять хотел?

– Нет, годом позже, в конце восемнадцатого года.

– Так, дед, ты хоть и полковник царской армии, но слушаться будешь меня, Игоря Викторовича Глеймана, сына командира полка РККА! Не нравится такое положение – скатертью дорога, я никого не держу!

– Так точно! – гаркнул старик. Эх, чувствую, замудохает он нас со своими старорежимными уставными фразочками.

– Ну а ты чего стоишь, рот разинул? – накинулся я на Барского, натурально разинувшего рот от удивления. – Живого белогвардейца никогда не видел?

– Петрович! – выдавил из себя Миша.

– Что?! – не понял я.

– Твое отчество – Петрович!

– Оговорился, – отрезал я, отворачиваясь. Вот так шпионы и прокалываются… – Так значит полковник Павленко… Игнат Михалыч! Старшина Петров разрешил тебе съездить за продуктами. Возьми двух ребят – Миша скажет, кого именно. И сержант Валуев даст своего бойца. Постарайтесь к вечеру вернуться. А то… мало ли… мы, может, улетим… Задание ясно?

– Так точно! – снова гаркнул Пасько. Вернее – Павленко.

– Ты это… твое высокоблагородие… не ори так! И про свою лихую офицерскую юность… помалкивай! Ребята наши – комсомольцы, их с детства учили вас, золотопогонников, ненавидеть!

– Понял! – уже гораздо спокойнее ответил Павленко.

– Миша! К тебе тоже относится!

– Чего? – удивился Барский.

– Про то, что дед Игнат – полковник царской армии, – помалкивай! Там, – я ткнул пальцем на восток, – кому надо мы доложим, а ребятам ничего не говори!

– Но он же!.. – возмутился Миша.

– Я так понимаю, что с Красной Армией Игнат Михайлович не воевал? – я вопросительно посмотрел на Павленко.

– Никак нет! – отрицательно качнул головой бывший полковник. – Не довелось!

– Ну вот! Значит, нравственная проблема снимается! – констатировал я. – Хотя… перед лицом общего врага… мы могли бы и забыть прежние распри. Так что, братишка, я могу на тебя надеяться?

– Да! – выдавил Миша.

– Славно! – я хлопнул Барского по плечу. – Ну, прощай, друг! Пойду я… Не провожай!

Я быстрым шагом заскочил в избу и принялся копаться в сваленных в полутемных сенях немецких ранцах, разгрузках и прочей ерунде. Наконец, нашел «свою» портупею, «АВС» и сумку с патронами. Напоследок заглянул в горницу – здесь размещались только тяжелые. Светочка, порядком утомленная долгим переездом, дремала, но, почувствовав мой взгляд, открыла глаза. Я ободряюще кивнул ей и прошептал одними губами: «Держись, солнышко! Я скоро вернусь с подмогой!» Девчонка кивнула и едва заметно улыбнулась. И от этой слабой детской улыбки у меня вдруг так защемило сердце, что я торопливо вылетел из горницы, чтобы не пугать ребятишек. «Порву! Если хоть одна фашистская сволочь на пути встанет – порву! Потому что дети на войне – это неправильно! Их здесь быть не должно!» – крутились в голове сумбурные мысли.

На крыльце на меня налетела Марина.

– Ты опять? – сердито спросила она, потешно уперев кулачки в бока. Ну точь-в-точь моя жена начинает стандартную выволочку после очередной пьянки.

– Опять! – весело киваю я. Настроение немного улучшается. – Вот бы еще узнать – что я такого «опять» сделал?

– Ты опять в одиночку собрался к немцам! – почти выкрикнула Марина.

– Тише ты! Народ-то не пугай! – улыбнулся я. – А то еще подумают, что я сдаваться иду. Надо говорить не «к немцам», а «на немцев»! Подразумевая, что охотиться! Поняла?

На мой филологический совет девушка отреагировала странно – разревелась и убежала. Вернее – хотела убежать, я едва успел поймать ее за руку. Оп-па! А вот это уже серьезно – похоже, что у девушки тут первая любовь намечается. Жаль, что ей попался не юный романтичный школьник, а старый, циничный и злой дядька, по недоразумению получивший молодое тело. А душа-то у меня прежняя осталась – холодная. Потому как жизнь меня весьма качественно пожевала, заставив сомневаться в искренности и бескорыстности женской любви. Вот знаю ведь, что нужно сейчас сказать Маринке что-нибудь ласково-успокаивающее, по опыту знаю – не от сердца идет. И в итоге, наверное, получится успокоить девушку, но осадочек от фальши останется. Поэтому не буду врать – скажу честно, хоть и немногословно.

– Прости, Марин, но так нужно! Для всех нас нужно!

Девушка, не поворачиваясь ко мне лицом, кивнула, вырвала руку и убежала. А я остался стоять – дурак дураком. Очнулся только, когда ко мне подошел Альбиков.

– Ну, ты готов? – спросил Хуршед, оглядывая меня с подозрением – судя по всему, видок у меня после «бурного прощания» был еще тот. – Что с тобой? Тебе плохо?

– Нет, все нормально! Все хорошо! – как можно более бодрым тоном сказал я, отгоняя наваждение. – Я готов! Идем!

Оседлав трофейный мотоцикл, я первым делом проверил бензобак – путь предстоял неблизкий. Это только по меркам двадцать первого века пятьдесят километров – легкая прогулка. А сейчас то же расстояние предстояло проехать по вражеским тылам, окольными дорогами, возможно, по бездорожью. А движки здесь не такие экономичные, как в мое время.

Бак оказался полупустым. Пришлось пошустрить по бронетранспортерам – к счастью, на них не дизеля стояли. После недолгих поисков, когда я уже хотел слить часть топлива из бака бэтра, Альбиков нашел полупустую двадцатилитровую канистру. Дозаправив мотоцикл, я отказался от предложения сержанта взять канистру с собой – на хрена нам источник пожароопасности?

Для выполнения опасного одиночного задания сержант не стал брать гору вооружения. Взял только привычную «СВТ», и несколько гранат. Хотя было из чего выбирать – автоматы «ППД», «МР-38», пулеметы «МG-34». Я тоже не стал заморачиваться, прихватив «АВС», четыре «колотушки» и «парабеллум». Правда, патронов взял прилично – около трехсот к винтовке и полсотни к пистолету. Для скоротечного боя хватит, а вести длительные позиционные бои мы не собирались. Тут или прорвемся к нашим в ближайшие часы, или все без толку.

Отъехав от хутора на пару километров, я притормозил и проорал, перекрикивая тарахтение двигателя:

– Сержант, а ты дорогу-то знаешь?

– Примерно! – ответил Альбиков. – По карте! Правда, на ней хутор обозначен не был, да и та тропинка по которой мы едем – тоже.

– Да, штурман из тебя…

– Какой есть!

– Куда ехать-то?

– Пока прямо! Через три-четыре километра должна быть дорога, которая из Дубно в Острог ведет. Вот по ней еще несколько километров на запад надо проехать, а потом уже к северу сворачивать.

– Блин, на северо-запад через юго-восток! – Я остановил мотоцикл. – Дай-ка карту!

По карте выходило, что единственная дорога на север вела как раз через тот железнодорожный переезд, на котором мы с Барским побывали два дня назад. А он наверняка охранялся.

– Вот ведь черт! – с досадой выругался я. – Таким макаром мы прямиком к немцам в лапы приедем! Неужели здесь другой дороги нет? И ты тоже хорош – надо было еще на хуторе маршрут обдумать!

– Так ты сам гнал коней! Быстрей, быстрей – до вечера успеть! – парировал Альбиков.

– Ну, мне-то простительно! Я молодой еще. А вот ты кадровый военный – почему не подумал, как ехать будем?

• Предыдущая
• 37/57
• Следующая