Фабрика героев - Дакар Даниэль - Страница 47

• Предыдущая
• 47/66
• Следующая

— Как, сеньор Маркес, — томно улыбнулась Мэри, — неужели ваше мнение обо мне претерпело столь разительную перемену? Помнится, каких-то четыре года назад вы полагали, что на меня неприятно даже смотреть — и вот уже готовы выносить мое общество на протяжении целого танго? Как это мило с вашей стороны… — Следовало признать, что ее небогатая пока копилка абсолютных, «сухих» побед пополнилась в этот момент более чем достойным экспонатом. Потому что бедняга Маркес задушенно охнул, сунулся было вперед, чтобы иметь возможность поближе разглядеть лицо несостоявшейся партнерши, но тут же попятился, задевая мебель и чуть не снеся одну из резных стоек террасы. Успех был несомненным. И все же Мэри казалось, что сегодня она совершила фатальную ошибку.

Сообщение, пришедшее на ее коммуникатор, было предельно коротким. Собственно говоря, назвать это сообщением было не вполне правильно: на дисплее возникло голографическое изображение листа плотной кремовой бумаги с черными буквами, выведенными рукой опытного каллиграфа, сообщавшими о состоявшемся бракосочетании Шона Финбара О'Брайена, капитана полиции, и Джины Кэтлин Кроули, премьер-лейтенанта ВКС (в отставке). Восхищенно чертыхнувшись, Мэри, путаясь от спешки в цифрах, набрала код и с нескрываемым удовольствием уставилась на катастрофически покрасневшее лицо счастливой новобрачной.

— Приветствую, миссис О'Брайен! — весело усмехнулась капитан. — А где же ваш благоверный? Давайте-ка его сюда!

— Здесь я, здесь, не шуми, ноль двадцать два! — подошедший Шон ласково потеснил супругу.

— Не шуми? Как это понимать? После того, как меня не пригласили на свадьбу, я же еще и не шуми? — возмутилась Мэри, еле сдерживая смех. — Нет, ну в самом деле, Шон, — посерьезнела она, — вы что, чуточку подождать не могли? У меня отпуск вот-вот начнется…

— Не могли. Ты уже большая девочка, Мэри, должна соображать: у двух добрых католиков первенцу следует появиться на свет в законном браке. — Улыбающийся до ушей Шон помолчал, пережидая бурю восторга собеседницы. Так что сама понимаешь, и со свадьбой мы под твой отпуск не могли подгадывать, и с крестинами вряд ли что-то получится. Извини.

— Да ты-то что извиняешься, Шон! Вот Келли я точно уши оторву при встрече, друг называется — предупредить не мог!

— Ты ему лучше что-нибудь другое оторви, паршивцу, — ехидно посоветовал Шон, — опять у него новая девица, я уже устал имена запоминать.

— Да ладно тебе, а то ты Келли не знаешь! — расхохоталась Мэри. — Они ему сами на руки падают, какой же ирландец устоит!

Стоя в глубине темного переулка, примыкающего к площади Сант-Себастьян, Мэри посмеивалась, вспоминая разговор с бывшим сослуживцем. Нет, ну в самом деле, Шону ли не знать братца. Если Келли перестанет менять подружек как перчатки, это будет уже не Келли. Жаль все-таки, что его сейчас здесь нет — фейерверк ему точно пришелся бы по душе, он и сам похож на фейерверк… Однако пора, наверное, возвращаться на площадь — дон Эстебан настоятельно просил ее быть в полночь на том же самом месте, где они познакомились. Неужели прошло два года, завтра она улетает и это ее последняя фиеста на Санта-Марии? Мэри втянула в себя ароматный дым, задумчиво разглядывая кончик длинной сигары, и вдруг насторожилась. Неподалеку от того места, где переулок вливался в площадь, уже какое-то время происходила некая непонятная возня, завершившаяся безошибочно узнаваемым звуком пощечины. Вскрикнула женщина. Заполошный стук ее каблучков приблизился, вслед за ней метнулись какие-то тени, судя по звуку шагов — мужские. И вот это-то — здесь и сейчас — не лезло ни в какие ворота. Нападения на женщин случались, разумеется, святые бывают только на небесах, и не рассчитавшие свои силы кокетки, бывало, платились за собственное легкомыслие, но неписаный закон гласил: во время фиесты согласие может быть только добровольным. Мэри лениво оттолкнулась плечом от стены, попутно проверяя, не повлияли ли три «Мохито» на ее чувство равновесия, а если повлияли — то как именно.

Донья Лусия мчалась со всех ног. Умом она понимала свою ошибку — раз уж оторвалась в сутолоке праздника от сопровождающих и попала в неприятности, бежать следует не в переулок, а на площадь. Но путь к спасению преграждали трое подвыпивших мужчин, и теперь слепой, нерассуждающий страх гнал ее в темноту, где, как она заметила слишком поздно, горел одинокий огонек сигары. Еще один мужчина?! Господи, помоги! Затормозить она не успела. Что-либо понять — тоже. Просто замеченным ею огонек вдруг описал в воздухе дугу, а крепкая рука в длинной перчатке поймала донью Лусию за локоть и легко, словно котенка, перебросила за спину, перечеркнутую бретельками нарядного платья.

— Вам что-то угодно, кабальерос? — холодно осведомился спокойный женский голос.

— Ого! — пьяно расхохотался один из мужчин. — Да тут еще одна! Парни, нам везет!

— Вам повезет еще больше, если вы немедленно уберетесь отсюда и дадите девушкам без помех присоединиться к танцующим, — столь же холодно посоветовала хозяйка перчаток. Последовавший за этими словами взрыв площадной брани внезапно оборвался, сменившись невнятными стонами. Что сделала неизвестная сеньорита, донья Лусия не поняла. Она лишь ощутила, как хлестнул по разгоряченным бегством щекам разрываемый молниеносными движениями воздух, услышала звуки ударов, и вот уже приставшая к ней троица корчится на земле, а удивительная женщина, нимало не запыхавшись, берет ее под локоть.

— Идемте, сеньорита. Я не стала их убивать, так что задерживаться здесь не стоит, это может оказаться небезопасным. Кроме того, меня ждут.

Донья Лусия со страхом покосилась на своих поверженных преследователей и покорно последовала за по-прежнему спокойной сеньорой туда, где гремела музыка и смеялась праздничная толпа. Когда они выходили из переулка, к ним наперерез кинулся верный старый Хорхе.

— Донья Лусия, как же так… вы… Пречистая Дева, вы невредимы! Эй, все сюда! — Но немного пришедшая в себя девушка глядела только на невозмутимую молодую даму, которая, убедившись в том, что ее подопечная в безопасности, повернулась, чтобы уйти.

— Сеньорита! — срывающимся голосом окликнула она свою спасительницу. — Сеньорита, меня зовут Лусия Мендоса, и если… — Но та, улыбнувшись и кивнув на прощание, уже скрылась в толпе.

Часы на колокольне кафедрального собора начали отбивать полночь и площадь мгновенно очистилась, остались только музыканты на помосте.

— Донья Мария, ну куда же вы пропали, я обо всем договорился, ждут только нас! — возмущению дона Эстебана не было предела.

— Простите, наставник, — покаянно склонила голову Мэри, — так получилось…

— Ну ладно, вы все-таки почти не опоздали, сейчас будет наш танец, — сеньор Родригес подал знак, певец поклонился ему, и старый тангеро вывел свою последнюю ученицу на середину площади, над которой поплыл «Закат над Веракрус»:

Дон Эстебан никогда не разговаривал во время танца. В процессе обучения — да, но сам танец, с его точки зрения, не терпел суесловия. Допускалось разве что одним-двумя жестами подчеркнуть ту или иную фразу. Вот и сейчас: он вскинул руку к черному ночному небу, и котором сиял Христофор — одна из лун Сайта Марии.

• Предыдущая
• 47/66
• Следующая