Реквием по мечте - Авдеева Юлия - Страница 21

• Предыдущая
• 21/41
• Следующая

— А почему у тебя так медленно заживает ожог? Помнишь, в заповедном лесу у меня тоже руки обгорели, но зажило все намного быстрее. Через два дня я и думать забыла о боли, только шрамы небольшие остались.

— Лесь, я в отличие от тебя и Милады всего лишь человек. Хрупкая оболочка, которую смять — как нечего делать. Вы обладаете даром. Регенерация у вас не в пример моей лучше. Хорошо, что Миладка по части лекарств — гений. Если бы не эта мазь — прощай ноги, — Атан сдавлено простонал и откинулся на подушки. На лбу крупными каплями блестел пот. Весь алкоголь из организма, как ветром сдуло и боль мужчина чувствовал настолько остро, словно его резали на живую.

Тем временем, Лесандрин стала осторожно втирать мазь в кожу, стараясь причинять как можно меньше боли.

— Лесь, — позвал Атан. Видимо, обезболивающее начало действовать. — Как ты думаешь, а волосы на ногах вырастут?

— Че-эго? — Лесандрин, честно исполняющая обязанности лекаря, уставилась на горе-пациента, как баран на новые ворота.

— Не, ну ты сама подумай. Ну как я буду без волос на ногах? Я ж мужчина! Меня же любая женщина засмеет.

— Вырастут, вырастут. — Успокоила Лесандрин, — А та, которая полюбит, смеяться не будет.

Девушка закончила перевязку, аккуратно устроила пострадавшие ноги на кровать и помыла руки.

— А ты?

— А что я? — не поняла Лесандрин.

— А ты смеяться не будешь?

— Нет, Атан, не буду. Спокойной ночи. — Лесандрин взялась за ручку двери и в последний момент обернулась, — А ты обещай, что больше не будешь лезть с поцелуями, — потребовала она. Губы до сих пор помнили сильное прикосновение, напоминая о нем легким покалыванием.

— Обещаю, — приложил он руку к сердцу, — больше не буду…

Девушка улыбнулась и вышла за дверь.

— Больше не буду, — проворчал мужчина, укладываясь поудобнее, — меньше тоже…

Лесандрин удовлетворенно растянулась на кровати. «Закон подлости работает безотказно, — отметила она». Так хотелось спать, что сил не было. А теперь глаза на лоб лезут, не собираясь закрываться.

Утром Атан встанет на ноги самостоятельно. Конечно, все сразу не заживет, но процесс пойдет намного быстрее. Она была бы не она, если бы не вмешалась. Другое дело, что без разрешения больного она не имела права этого делать, но… Лесандрин решила поступить по принципу: меньше знает — крепче спит.

А что его спрашивать-то? Леся прекрасно знала, ЧТО ответит Атан на ее предложение. То, что послал бы он ее по известному адресу — дело понятное, но этим бы все не ограничилось. Хор бабушек-плакальщиц удавился бы от зависти при прослушивании гневной речи мужчины! У девушки перед глазами даже картинка нарисовалась: пена у рта, вытаращенные глаза, руки, словно лопасти ветряной мельницы, машут без остановки и куча нелестных отзывов в ее адрес. Нет уж, извините, но подобное выслушивать ей не хотелось… А помочь очень даже.

Девушка потерла руки друг о друга. Ладошки до сих пор горели. Правильно дед Антип Атана называл — Огонек. Таких ощущений у Лесандрин никогда не было — сколько она людей полечила. Она боялась представить себе, что было бы, если бы она решила лечить его душу… Прикоснувшись краешком к его сути, она согрелась душой и заразилась его огнем и азартом. Все тело зудело, и требовало выхода энергии невесть откуда взявшейся в уставшем организме. Но если бы она сунулась дальше… Ощущения явно были бы не из приятных. И еще она отметила, что Огонек влюблен. Только вот в голову лезут не совсем радужные предположения о предмете тайных воздыханий странника.

И вообще, что сегодня за день такой? Владимир с раннего утра с поцелуями и признаниями, которые как ножом по не зажившей до конца ране. Боль в его глазах она разглядела так явственно, прикоснись и почувствуешь. Да и, что скрывать, у самой горечь на языке до сих пор осталась, словно собственной желчью захлебнулась.

Девушка терзалась сомнениями. Металась из стороны в сторону, пытаясь решить что-то для себя. Решить главный вопрос: стоит ли доверять Владимиру? Накрыв голову подушкой, Лесандрин решила, что утро вечера мудренее, сложные вопросы на похмельную голову не решаются, и вообще, надо же когда-то спать?

Утро встретило Лесандрин перекошенными от похмелья лицами друзей. Им было настолько плохо, что они сидели рядышком, и Милада положила голову на плечо Самойлову. Одним словом нездоровая идиллия, не характерная для отношений этих людей.

— Доброго утра! — бодро поздоровалась Лесандрин, вызвав гримасы боли на лицах друзей, — Оооо, я смотрю, кому-то здесь не хорошо, — девушка осмотрела странную парочку, держащуюся друг за друга, как за соломинки, и улыбнулась.

— Тише, Лесёнок, тише, — прошептала Милада, сдавливая виски.

— Как же вы сюда добрались? — поинтересовалась претендентка на место императорского палача.

— Пить хотелось, — прохрипел Владимир.

— Уууу, как все запущено, — девушка осмотрела стол, на котором красовался одинокий пузатый кувшин литров на пять, как минимум.

— Милад, а ты про настойку свою от похмелья забыла? — Черноволосая мигом подскочила, бормоча под нос ругательства в адрес вчерашней пьянки и собственной забывчивости, и резвым кабанчиком бросилась на второй этаж.

— Она куда? — поинтересовался Самойлов, сражаясь с собственным голосом, который отказывался звучать нормально и выдавал только сип.

— За лекарством, Ладь, за лекарством.

— Вот это скорость! — восхищенно просипел он.

— Это называется: правильно поставить цель! — Девушка закинула под столом ногу на ногу и, удобно усевшись на стуле, заказала завтрак.

Самойлов налил себе в стакан мутной жидкости из кувшина, которая при ближайшем рассмотрении оказалась рассолом.

— С добрым утром, любимая, — раздалось за Лесиной спиной. Самойлов поперхнулся рассолом и только по причине дикого похмелья не вцепился Атану в лицо. Видимо, Владимир решил смерить соперника уничтожающим взглядом, но вместо этого получилось нечто маловразумительное. Леся же развернулась к сияющему, как начищенный самовар, мужчине лицом и уставилась на наглеца, искренне желая прожечь в его лбу дырку.

— Не поняла, — протянула она тоном, не предвещающим ничего хорошего.

Атан, от души любуясь реакцией, обошел столик, сел между Лесей и Самойловым, подпер подбородок рукой и сделал глазки побитого щенка.

— Родная, ну, разве, ты не помнишь, что между нами вчера было? — Самойлов пролил на себя стакан с рассолом. Проникновенный, почти интимный полушепот, прекрасно долетал до ушей Владимира.

— Ты что, — взорвалась Лесандрин, заикаясь от возмущения, — ох…оф… Оху… Жить надоело?

— А что я такого сказал, радость моя? — врет и не краснеет, наглец. Вот, ну хоть бы одна жилка дрогнула! Вот это наглость!

— Если ты считаешь, что та нелепая попытка чмокнуть меня в щеку и перевязка ран — ЧТО-ТО БЫЛО! То ты… — Леся красная, как вареный рак, набрала воздуху в грудь, чтобы высказать свое отношение к подобному цирку, но не успела… Владимир, совладав с дурным самочувствием, вытащил Атана из-за стола, схватив за грудки.

— Убью… — прошипел он, глядя в лицо невозмутимому Атану.

— Руки коротки, Самойлов. И устав не позволяет. — Он спокойно убрал руки Самойлова.

— Все равно убью!

— А в чем дело? Я посягнул на твою собственность? Что-то я клейма твоего на ней не заметил. Она тебе жена? Нет. Сам ничего не можешь сделать, так не мешай другим.

— Не смей подходить к ней, понял? И близко чтоб тебя не видел!

— И ты думаешь я тебя послушаю? — обстановка накалилась до предела. Они сверлили друг друга взглядами, полными взаимной ненависти.

— Хватит! — Терпение Лесандрин лопнуло. — Сели! Сели, я сказала. Оба. Ты, — она повернулась к Атану, — не смей выдавать желаемое за действительное. А ты, Владимир, запомни, я общаюсь с тем, кем хочу и ты мне не указ! — девушка перевела дух и хотела что-то еще сказать, но…

— А что здесь происходит? — бодрый голос Милады, прервал напряженное молчание.

• Предыдущая
• 21/41
• Следующая