Укрощение демонов (СИ) - Сэнь Соня - Страница 47

• Предыдущая
• 47/58
• Следующая

— Не все они — монстры, — горячо возразила Яна. — Вы не можете судить обо всех Истинных по тем единицам, которых встречали!

— Мой взгляд не замутнен личной привязанностью.

— Я могу быть объективной, если вы об этом.

Эндрюс со вздохом закрыл глаза — разговор, по-видимому, утомил его. Взглянув на его шею, Яна отметила, что раны, нанесенные клыками вампиров, не затянулись. А это значило, что ‘эликсира’ в крови охотника больше не осталось.

— Я хочу спасти вас, — прошептала девушка, чувствуя, как глаза защипало от непрошеных слез.

— Ну, все, хватит. — Дейзи сунула мобильник в карман и упруго поднялась с дивана. — Вы и так очень мило поболтали. Тебе пора назад, Яна.

— Но мистер Эндрюс еще не закончил обед…

— Ничего, дообедает на том свете, — хихикнула вампирша. — Иди, пока я не позвала Элиана. И поднос не забудь.

Что ей оставалось делать? Попытаться напасть на Дейзи, из оружия имея под рукой лишь поднос и пару кружек, в подвале, единственный выход из которого сторожили еще два вампира? Не оставалось ничего другого, как подчиниться. Бросив на изможденное лицо пленника прощальный взгляд, Яна мысленно пообещала себе за ним вернуться. Это было самое большее, что она могла предпринять в тот момент.

На выходе из подвала она столкнулась с Элианом, который стоял в дверном проеме, с невозмутимым видом прислонившись к косяку.

— Ну, как, поговорили? — лениво осведомился он.

— Дай пройти, — буркнула Яна, пытаясь протиснуться мимо. Элиан поднял руки, и она оказалась пленницей в его железных тисках. Поднос вместе со всем содержимым с грохотом упал на пол; Яна затрепыхалась в руках вампира, чувствуя себя жалким мышонком в смертельной хватке совиных когтей. Элиан лишь посмеивался, даже не думая ослаблять свои объятия.

— Каин должен был научить тебя покорности, — заметил он под ее испепеляющим взглядом. Чтобы смотреть ему в глаза, ей пришлось запрокинуть голову — она и не подозревала, что он настолько выше ее.

— Каину не нужна моя покорность, — процедила Яна. — У нас все добровольно.

— Фи, как скучно. Но, если хочешь, я мог бы разнообразить твою личную жизнь…

— Катись к своей Лори! Ты мне омерзителен.

Элиан хмыкнул, но в глубине его сузившихся зрачков Яна уловила злые искорки. К ее великому облегчению, он разжал руки, и она бросилась от него прочь, точно от прокаженного. Лестницу она преодолела за считанные секунды, а, оказавшись в своей комнате, с треском захлопнула дверь и привалилась к ней спиной, чувствуя, как все ее тело сотрясает мелкая адреналиновая дрожь. Ее положение пленницы и без того было безрадостным, но теперь, кажется, Элиан вздумал изводить ее еще и своими домогательствами. Этого она уже была не в силах вынести.

‘Пожалуйста, Каин’, - взмолилась она, беззвучно глотая хлынувшие из глаз слезы, — ‘пожалуйста, приди и забери меня отсюда…’.

Пронзительная нота задрожала и оборвалась, так и не достигнув своего пика. Каин поморщился и с раздражением отшвырнул флейту на кровать, где она и осталась лежать вытянувшейся серебряной змеей. Зарывшись пальцами в свои и без того всклокоченные волосы, Истинный принялся мерить комнату нервными шагами. Ничто не приносило его измученной душе успокоения, ничто не могло отвлечь его от постоянных мыслей о Яне. Даже игра на флейте, любовь к которой он пронес через века — ведь Яна так любила слушать ее тихими солнечными днями, которые они проводили вместе, под крышей своего дома. Теперь и этим воспоминаниям суждено кануть в вечность вслед за остальными, поблекнуть и рассыпаться, как обветшалые полотна с изображением сцен его бесконечно долгой жизни… Да, бессмертие — тяжкая ноша. Все чаще Каин задумывался о том, что продал бы, пожалуй, душу за возможность стать человеком. Стареющим, хрупким, несовершенным существом, в силу своей смертности лишь острее чувствующим биение жизни.

‘А есть ли у меня душа?’ — мысленно спросил он себя и усмехнулся.

Яна бы сказала, что есть. Сказала бы, наверное, что существо без души не способно любить. А он, Каин, любил. Любил так, что сердце в груди корчилось от боли и тоски вдали от возлюбленной…

Он изнывал от желания ворваться в номер Чарли, схватить ее за плечи и тормошить, пока она, наконец, не свяжется с Яной, чтобы убедиться, что она цела и здорова, чтобы выяснить, где она, чтобы забрать ее домой… Они приехали в отель всегда полчаса назад, но Каину каждая утекающая минута казалась вечностью. С чем, черт возьми, Чарли так долго возится в своей комнате? Ответ напрашивался сам собой, с учетом того, что Орсо заселился с девушкой в один номер. Нашли время, хляби небесные им на головы! А ему тут только и остается, что скрипеть зубами от бессильной злости…

Не выдержав, Каин опрометью бросился из комнаты, пересек коридор и нетерпеливо забарабанил кулаками в дверь номера Чарли и Габриэля. Не находись он в публичном месте, без раздумий бы снес дверь с петель — отчаяние лишило его способности мыслить здраво. Да к черту здравомыслие! Каждая потраченная впустую секунда могла стать последней для Яны — и эта мысль сводила его с ума.

— Открой, Чарли, или я вышибу эту дверь, клянусь Праматерью! — взревел Каин, заставив проходящую мимо горничную испуганно шарахнуться прочь.

…Чарли чертила пальчиком невидимые узоры на обнаженной груди Габриэля, наслаждаясь каждым прикосновением к его совершенной, шелковистой на ощупь коже. Едва дверь гостиничного номера закрылась за ними, Габриэль увлек девушку в спальню, невзирая на ее неубедительное сопротивление.

— Каин подождет, — пробормотал он, покрывая лицо и шею Чарли нежными поцелуями. — В конце концов, за эти полчаса с Яной вряд ли что-то случится. А я соскучился по тебе невыносимо…

Ну, как было ему противиться? Его рукам, одновременно властным и бережным, его теплым мягким губам, его страсти, под натиском которой не устояла бы и Снежная Королева… Придавленная тяжестью его сильного, бугрящегося мышцами тела, окруженная водопадом его белоснежных волос, Чарли стонала и задыхалась от наслаждения; как и в прошлый раз, окружающий мир потускнел и отодвинулся на задний план, словно во всей Вселенной не было никого, кроме их двоих.

— Не надо, — выдохнула она, когда Габриэль, оскалившись, потянулся к ее шее — и он, как ни странно, послушался.

Минут пятнадцать спустя, расслабленные и довольные, они лежали в уютном гнезде из скомканных простыней и лениво разговаривали.

— Спасибо, что не стал кусать меня, — улыбнулась Чарли. — Я оценила.

— Я не хотел причинять тебе боль.

— Дело вовсе не в боли. Просто… это как-то ненормально…

— Для меня это как раз таки нормально.

— Да, но я не хочу видеть в тебе…

— Вампира?

— Прости.

— Но ты права — я и есть вампир. Я буду сдерживаться, если хочешь. Мне это не трудно.

— Габриэль, — она перевернулась на бок и испытующе взглянула ему в глаза. — А смог бы ты… ну, если, конечно, ты намерен продолжить отношения со мной…

— Что за глупости, женщина? Более чем намерен, — нахмурившись, он обнял ее и привлек к своей груди.

— Я просто уточнила. Ну, если так… ты смог бы… смог бы воздерживаться от убийства людей?

— А почему нет?

— Но тот охотник… пленник Ангуса…

— Ах, вот ты о чем. Да, я укусил его. И, не буду кривить душой — мне это доставило удовольствие. Но, Чарли, во-первых, я не могу слишком часто позволять себе эту роскошь — это не лучшим образом влияет на мои способности.

— А во-вторых?

— А во-вторых, я с самого начала знал, что ты не останешься со мной, не откажись я от прежнего образа жизни. Даже не столько знал, сколько чувствовал — я же эмпат, не забывай.

— Хочешь сказать, я настолько тебе дорога, что ты пойдешь ради меня на такую жертву?

— Ты мне очень дорога, но дело не только в этом. За эти годы я привык придерживаться определенных ограничений — ‘диеты’, как мы это называем. Я слишком хорошо знаю, что бывает с Палачами, пустившимися во все тяжкие. Охота — не для нас, Чарли.

• Предыдущая
• 47/58
• Следующая