Неземная (ЛП) - Хэнд Синтия - Страница 6
- Предыдущая
- 6/72
- Следующая
- Простите, мэм, не сфотографируете нас? – окликнула я женщину, проходящую мимо. Она кивнула и взяла у мамы камеру. Мы встали под аркой, мама в центре, а мы с Джеффри около неё, все улыбнулись. Женщина попыталась сделать фото, но ничего не вышло, и мама отошла, чтобы показать ей, как обращаться со вспышкой.
Снова вышло солнце. Внезапно мои чувства обострились до неимоверного уровня и все вокруг замедлилось и воспринималось словно по частям: голоса людей, отблеск их зубов во время разговора, шум двигателей, чуть слышный скрип тормозов останавливающихся на красный свет машин. Мое сердце билось медленно и громко, как огромный гулкий гонг. Я чувствовала, как входит и выходит из легких воздух. До меня долетали запахи конского навоза и каменной соли, моего собственного лавандового шампуня и ванильного аромата духов мамы, мужской запах дезодоранта Джеффри и даже слабый отзвук запаха разложения, исходивший от рогов, из которых сделана арка над нами. Слышалась классическую музыку, доносившаяся из-за стеклянных дверей галереи искусств, лай собаки вдалеке, где-то рядом плакал ребенок. Это было слишком, мне казалось, что я сейчас взорвусь от такого объема информации. Слишком ярко. На дерево, растущее в парке за нашими спинами, щебеча и ероша от холода перышки, села маленькая темная птичка. Как я вообще могла её увидеть, если мы стоим к парку спиной? Но я чувствовала, как маленькие темные глазки смотрят на меня, а головка поворачивается туда и сюда, наблюдая, пока, наконец, она не сорвалась с ветки в небеса и не исчезла в солнечном свете, словно облачко дыма.
- Клара!- Джеффри шептал мне прямо в ухо. – Эй!
Я спустилась обратно на землю. Джексон Хол. Джеффри. Мама. Женщина с камерой. И все они смотрят на меня.
- Что случилось? – я все не могла прийти в себя и найти связь с реальностью, будто часть меня ещё парила в небе с той птицей.
- Твои волосы. Они, типа…светятся, - прошептал Джеффри и смущенно бросил взгляд в сторону.
Я взглянула вниз и нервно сглотнула. Светятся –не то слово. Мои волосы стали переливающимся серебристо-золотым буйством цвета и света, они горели ярким пламенем. Сверкали, словно зеркало на солнце. Я провела рукой по теплым сверкающим прядям и мое сердце, которое несколько мгновений назад билось невозможно медленно, застучало до боли быстро. Что со мной происходит?
- Мама? – слабо протянула я, глядя в её расширившиеся голубые глаза. Она с совершенно спокойным выражением лица повернулась к стоящей рядом женщине.
- Прекрасный день сегодня, не правда ли? – защебетала она. – Знаете, что говорят – если вам не нравится погода в Вайоминге, подождите десять минут.
Дама рассеянно кивнула, пялясь на мои сверхъестественно светящиеся волосы, словно стараясь понять, в чем суть фокуса. Мама подошла ко мне и быстрым движением скрутила волосы, словно кусок веревки, сунула их за воротник толстовки и натянула мне на голову капюшон.
- Просто успокойся, - прошептала она, а затем снова встала между мной и Джеффри. – Окей, теперь мы готовы.
Женщина несколько раз моргнула и потрясла головой, стараясь прояснить её. Теперь, когда мои волосы были закрыты, ей, должно быть казалось, что все в порядке и не произошло ничего необычного, а все странности просто игра воображения. Она подняла камеру.
- Скажите «сы-ыр».
Я постаралась улыбнуться как можно шире.
Для обеда мы выбрали «Пироги и пицца Маунтин Хай», потому что так было проще и ближе всего. Пока Джеффри терзал ножом свой заказ, мы молча выбирали пиццу для себя. Я чувствовала себя так, словно меня поймали за чем-то постыдным и ужасным. Капюшон с головы я не снимала даже в машине по дороге домой. По приезду мама сразу отправилась в кабинет и закрыла дверь, а мы с Джеффри от нечего делать зависли у телевизора, но братец все время посматривал на меня, словно я вот-вот сгорю в адском пламени.
- Черт, может, ты перестанешь уже таращиться? – воскликнула я, наконец. – Меня это из себя выводит.
- Это было странно, ну, тогда. Что ты сделала?
- Я ничего не делала. Все случилось само собой.
В дверях появилась мама в пальто:
- Мне нужно уйти. Пожалуйста, не выходите из дома, пока я не вернусь, - и прежде чем мы смогли что-то сказать, вышла.
- Отлично, - пробормотал Джеффри.
Я бросила ему пульт и поднялась наверх, к себе в комнату. Мне ещё многое нужно было распаковать, но мои мысли то и дело возвращались к мгновениям под аркой, когда весь мир старался забраться ко мне в голову. И мои волосы – они казались совсем не человеческими! А выражение лица той пожилой женщины, когда она посмотрела на меня: сначала недоуменное, смущенное, потом слегка испуганное, словно я была каким-то пришельцем, которому полагалось жить в лаборатории, чтобы ученые изучали мои сияющие волосы под микроскопом. Словно я была уродом!
Должно быть, я заснула. Потому что в следующий момент, я увидела маму, стоящую в дверях спальни. Она бросила мне на кровать коробку краски для волос. Я прочитала:
- Пылающий закат? Ты шутишь? Рыжий?
- Нет, золотисто-каштановый, как у меня.
- Но почему? – запротестовала я.
- Давай разберемся с твоими волосами, а потом поговорим.
- И в первый свой день в школе я буду такого цвета! – поскуливала я, сидя со старым полотенцем на плечах, пока мама втирала краску мне в волосы.
- Пойми, мне нравятся твои волосы и я бы никогда не попросила тебя о чем-то подобном, если бы это не было важно, - она отступила на несколько шагов и оценивающе взглянула на мою голову, не пропустила ли какой-нибудь участок. – Ну, вот. Готово. Теперь нам остается подождать, пока прокрасятся волосы.
- Окей. А теперь ты мне все объяснишь, правда?
Секунд пять она нервно на меня смотрела, а затем села на край ванны и положила руки себе на колени.
- То, что случилось сегодня – нормально, - это вступление напомнило, как она рассказывала мне про месячные и секс, объясняя точно, рационально и обстоятельно, словно подобные речи она готовила для меня заранее многие годы.
- Хм, с какого боку нормально-то?
- Ладно, не нормально для людей, но нормально для нас. Когда твои способности начинают расти, ангельская половина начинает проявляться более наглядно.
- Моя ангельская половина. Прекрасно. Как будто и без этого мне жизнь-малина.
- Ничего плохого в этом нет. Ты научишься себя контролировать.
- Научусь контролировать свои волосы?
Мама рассмеялась:
- Да, в конечном итоге, ты научишься прятать свое сияние, приглушать так, чтобы люди не могли его увидеть. Но сейчас лучший выход – покрасить волосы.
И тут до меня дошло, что мама всегда носила шляпы: на пляже, в парке, почти всегда на людях. В гардеробе у неё были дюжины шляп, платков, шарфиков, но я все время думала, что она просто несколько старомодна.
- Так с тобой такое тоже происходит?
Мама повернулась к двери и слегка улыбнулась:
- Входи, Джеффри.
Джеффри просочился в ванну из моей комнаты, где точно подслушивал. Но чувство вины недолго отражалось на его лице, сменившись яростным любопытством:
- У меня тоже так будет? Ну, эта штука с волосами.
- Да, - ответила мама. – Такое случается с большинством из нас. Со мной, если я не ошибаюсь, это впервые случилось в июле 1908 года. Я сидела на скамейке в парке и читала, а потом, БАМ! – она подняла кулак к голове и изобразила взрыв, резко разжав пальцы.
Я нетерпеливо наклонилась к ней:
- И все словно замедлилось, и ты могла слышать и видеть то, что видеть и слышать невозможно?
Мама повернулась и посмотрела на меня. Глаза у неё были синие-синие, словно небо после наступления сумерек, оттененные крошечными светлыми точками, словно светившимися изнутри. И в них я не видела своего отражения, что меня сильно обеспокоило.
- Для тебя это выглядело так, словно время замедлилось?
Я кивнула.
Мама задумчиво хмыкнула и взяла меня за руку:
- Бедное дитя, неудивительно, что ты так взволнована.
- Предыдущая
- 6/72
- Следующая
