Неземная (ЛП) - Хэнд Синтия - Страница 13

• Предыдущая
• 13/72
• Следующая

- То есть ты говоришь, что ты на половину ангел, - медленно проговорила я.

- Да.

- Мам, ну перестань, - я хотела, чтобы она рассмеялась вместе со мной и сказала, что вся эта ангельская чушь – лишь фантазии, которые у нее были, как в «Волшебнике страны Оз» [9], когда Дороти просыпается и понимает, что все ее приключения были не более чем красочной галлюцинацией, случившейся от удара по голове. - Ладно, и что потом?

- Он вернул меня на Землю. Помог найти бабушку, которая к тому моменту была уверена, что я погибла. И когда начался пожар, помог нам эвакуироваться в Парк «Золотые ворота». Он пробыл с нами три дня, и после я не видела его много лет.

Я молчала, обеспокоенная деталями ее рассказа. Год назад наш класс отправился в музей, потому что там открыли выставку, посвященную великому землетрясению в Сан-Франциско. Мы рассматривали фотографии разрушенных зданий, покореженных машин, сброшенных с дорог, чернеющих скелетов сгоревших домов. Слушали старые аудиозаписи людей, бывших там, их резких дрожащих голосов, когда они описывали трагедию.

Все делали из этой поездки нечто особенное, потому что в тот год была сотая годовщина со дня землетрясения.

- Ты сказала, что был пожар? - спросила я.

- Ужасный пожар. Дом моей бабушки сгорел дотла.

- И когда это случилось?

- В апреле, - ответила она. – В апреле 1906 года.

Я чувствовала себя так, будто меня сейчас стошнит. - И тогда получается, что тебе, погоди… 110 лет?

- 116 в этом году.

- Я не верю тебе, - запинаясь, сказала я.

- Я понимаю, что это непросто.

Я встала. Мама потянулась к моей руке, но я отдернула ее. Обида промелькнула в ее глазах. Она тоже встала, отступила на шаг назад, давая мне немного пространства, слегка кивнула, словно понимала, через что я сейчас прохожу. Будто знала, что разрушила все.

Я чувствовала, что мне не хватает воздуха.

Она сошла с ума. Только это все и объясняло. Моя мама, которая была близка к званию лучшей мамы мира, моя собственная версия «Девочки Гилмор» [10], та, из-за кого мне завидовали друзья, женщина с золотисто-каштановыми волосами, свежей кожей и хлестким чувством юмора на самом деле оказалась безумным лунатиком.

- Что ты делаешь? Зачем рассказываешь мне все это? - спросила я, смаргивая выступившие от злости слезы.

- Потому, что ты должна знать, что ты тоже особенная.

Я уставилась на нее в изумлении.

- Я особенная, - повторила я. – Потому, что если ты полу-ангел, то я, погоди, четверть-ангел?

- Ангелы на четверть называются Квортариусами.

- Я хочу пойти домой, сейчас, - глухо сказала я. Мне нужно позвонить отцу. Маме, кажется, нужна помощь.

- Я тоже не поверила бы в это сразу, - сказала она. - Не без доказательств.

Сначала я подумала, что солнце вышло из-за облаков, освещая уступ, на котором мы стояли, но потом поняла, что этот свет был сильнее обычного. Я повернулась и прикрыла глаза при виде мамы, излучающей сияние. Это было все равно, что смотреть на солнце, такое яркое, что глаза заслезились. Затем свет чуть потускнел, и я увидела, что у нее есть крылья, - огромные снежно-белые крылья, распахнутые позади нее.

Это наш предмет гордости, - сказала мама, и я поняла ее, хотя она говорила не на английском, а на странном языке, напоминающем две ноты, сыгранные на один такт, таком странном и чужом, что заставлял волосы на затылке встать дыбом.

- Мама, - сказала я беспомощно.

Ее крылья разомкнулись, словно нагнетая воздух, и опустились вниз. Звук, производимый ими, напоминал чуть слышное сердцебиение. Мои волосы отбросило назад порывом ветра. Она поднималась над землей, медленно, невозможно грациозно и легко, по-прежнему озаряя светом все вокруг.

Затем она внезапно преодолела уровень вершин деревьев и, пронесшись через всю долину, превратилась в едва заметное пятнышко на горизонте. Я осталась одна, ошеломленная происходящим, на пустой безмолвной скале, на которой стало еще темнее от того, что мама не могла осветить ее своим сиянием.

- Мам! - позвала я.

Я увидела, как она возвращается назад, описывая круг, скользя уже медленнее на этот раз. Она показалась как раз там, где обрывалась скала, и парила, заставляя воздух слегка колыхаться.

- Кажется, я верю тебе, - сказала я.

Ее глаза сверкнули.

Почему-то я не могла сдержать слез.

- Милая, - сказала она. - Все будет хорошо.

- Ты ангел, пробормотала я сквозь слезы. - А это значит, что я…

-Что ты тоже ангел, - закончила она.

Той ночью я стояла посреди своей спальни, закрыв входную дверь и желая, чтобы мои крылья показались. Мама уверяла, что я смогу вызвать их, со временем, и даже использовать их для полета. Я не могла представить такое. Это было слишком дико. Я встала напротив большого зеркала в своей майке и белье и подумала о моделях-ангелах из рекламы «Victoria’s Secret» с их крыльями, сексуально извивающихся вдоль тела. Крылья не появились. Я захотела рассмеяться, такой странной казалась вся эта идея – я с крыльями, вздымающимися прямо из плеч, я ангел.

То, что мама была полу-ангелом, имело смысл – конечно, в той степени, в которой вообще то, что твоя мама является сверхъестественным существом может иметь смысл. Она всегда казалась мне необыкновенно красивой. В отличие от меня с моими задумчивостью и упрямством, вспышками гнева, сарказмом, она была грациозной и уравновешенной. Почти раздражающе совершенной. Я не могла назвать ни одного ее недостатка.

Если конечно не считать того, что она врала мне всю мою жизнь, говорила я себе с горечью. Неужели нет правила, запрещающего ангелам врать?

Только на самом деле она и не врала. Ни разу она не сказала мне: - Знаешь что? Ты ничем не отличаешься от других людей. - Она всегда говорила мне прямо противоположное. Говорила, что я особенная. Я просто никогда не верила ей до сегодняшнего дня.

- Ты во многом лучше, чем другие люди, - сказала она мне, пока мы стояли на вершине «Баззадс Руст». – Сильнее, быстрее, умнее. Разве ты не замечала?

- У…нет, - быстро ответила я.

Но это было не правдой. Я всегда чувствовала, что отличаюсь от других людей. У мамы было видео, на котором я уже в семь месяцев умела ходить. К трем годам я научилась читать. Я быстрее всех в классе освоила таблицу умножения и запомнила все пятьдесят штатов, и все в этом духе. Плюс я всегда была хороша в физических упражнениях. Я была быстрой и ловкой. Могла высоко прыгать и далеко бросать. Все хотели заполучить меня в свою команду на физкультуре.

Но я вовсе не была уникумом или кем-то вроде того. Ни в чем я не была исключительной. Не играла в гольф как Тайгер Вудс, будучи малышкой, не писала собственные симфонии в пять лет, не играла в шахматы. В основном, все давалось мне чуть легче, чем остальным детям. Я и правда замечала это, но никогда не размышляла на эту тему. Думала, что действительно превосхожу других во многих вещах, но только потому, что не сижу часами перед телевизором, смотря всякий мусор. Или потому, что моя мама была одним из тех родителей, который заставляет своего ребенка тренироваться, учиться и читать книги.

Сейчас я не знала, что думать. Все полетело кувырком.

Мама улыбнулась. - Часто мы делаем лишь того, чего от нас ждут, - сказала она. - Хотя способны на гораздо большее.

При мысли об этом у меня так закружилась голова, что пришлось сесть. И мама начала говорить снова, объясняя самые основы. Крылья: поняла. Сильнее, быстрее, умнее: поняла. Способная на гораздо большее. Что-то про другие языки. А еще было несколько правил: Не говорить Джеффри – он еще недостаточно взрослый. Не говорить людям – они не поверят, и даже если поверят, не смогут принять это. У меня до сих пор в ушах звенит от того, как она сказала «людям», будто к нам это слово не имеет никакого отношения. Потом она рассказала о предназначении и о том, что скоро я получу свое. Это очень важно, сказала она, но объяснить это непросто. А затем мама просто замолчала и перестала отвечать на мои вопросы. Есть вещи, сказала она, которым я научусь со временем, которые придут с о опытом. Пока мне не обязательно знать про них.

• Предыдущая
• 13/72
• Следующая