Зеркало Кассандры - Вербер Бернард - Страница 30

• Предыдущая
• 30/132
• Следующая

Но если я этого не сделаю, я могу умереть. Я должна попытаться. Мне нужно испытать к ним такое же сочувствие, которое я хочу вызвать у них.

Дышать.

Замереть.

Послать волну покоя, самую мощную. Окутать их облаком позитивной энергии.

Лай умолкает, Кассандра ощущает что-то холодное на своей шее.

Змея?

Нет, металлическая цепь.

— Тебя же предупреждали, что, если вернешься, нам придется убить тебя! — произносит чей-то голос.

Металлическая цепь начинает сжиматься. Кассандра открывает глаза. Собаки исчезли.

Она задыхается.

Ким, молодой человек с синей прядью волос, душит ее цепью от нунчака. Кассандра видит, что ее часы показывают: «Вероятность смерти в ближайшие пять секунд: 73 %».

Она понимает, что в данный момент у нее больше шансов умереть, чем выжить.

Ким продолжает затягивать цепь на ее шее.

81 %.

Странно, но Кассандру мало волнует собственная гибель. Она покоряется судьбе. Вот только она не понимает, как в этом безлюдном месте, где нет ни одной видеокамеры, часы могут определить, что ее душит цепью молодой бомж. В конце концов она догадывается, что счетчик пульса просто реагирует на изменение скорости потока крови.

— Отпусти ее! — раздается громовой голос Орландо.

Захват цепи ослабевает.

Цифры на часах уменьшаются до 50 %, затем до 42 %. Кассандра кашляет, у нее кружится голова.

— Что ты лезешь, Барон? Ее же предупреждали, — кричит Ким, не выпуская из рук оружие.

— Ты действительно хочешь ее прикончить, дурачок? — спрашивает Орландо.

Молодой человек пожимает плечами и убирает нунчаки:

— Нет, я только припугнуть ее хотел, чтобы больше не надоедала. Ну ты понимаешь, Барон. Знаешь поговорку…

Молодой человек в кожаной куртке не успевает продолжить.

— Не знаю, и знать не хочу! Осточертел ты мне уже со своими идиотскими поговорками, дурачок!

— Эй, у меня другое имя! У тебя язык отсохнет, что ли, если мой титул назовешь?

— Когда ты несешь всякий бред, ты не маркиз, а просто дурачок. И поговорки твои дурацкие.

Мужчины брызжут слюной друг другу в лицо, причем более молодой вынужден встать на цыпочки, чтобы оказаться на уровне глаз противника.

— Да что ты привязался к моим поговоркам? Можешь мне объяснить, господин… Барон?

Кассандра дергается.

— М-м… вы не могли бы меня перевернуть? — напоминает она о себе. — Кровь к голове начинает приливать.

Но мужчины не обращают на нее ни малейшего внимания.

— Ты все еще хочешь знать, почему я не люблю поговорки, дурачок? Мне кажется, я тебе уже тысячу раз объяснял: потому что это старые законсервированные мысли. Такие мысли используют люди, неспособные размышлять самостоятельно. Всякие умственные лентяи. Если бы наши предки были такие умные и советы у них были бы такие правильные, то они не оставили бы нам мир в подобном виде.

Он заканчивает фразу плевком.

— Все эти великие советчики прошлого полностью обосрались со своими поучениями, которые не стоят и ломаного гроша. Да, я считаю, что они ничего не соображали. Честно говоря, я думаю, что наши предки были кретинами, а все их поговорки не имеют никакого смысла. То есть в жизни все не так, как они утверждают, а наоборот!

— Ах вот как, дорогой Барон? Ты что же, можешь привести пример, когда в поговорке говорится одно, а в жизни происходит совершенно другое?

— Э-э… не хочу вас отвлекать, но не могли бы вы уделить мне немного внимания? — просит Кассандра. — Просто отвяжите мне ногу, пожалуйста!

— Пример неработающей поговорки? Конечно, подожди. Да вот, куда проще: «Аппетит приходит во время еды». Это неверно. Тебе хочется есть гораздо больше тогда, когда ты лишен пиши! То есть: «Аппетит приходит в отсутствие еды»! И все, дурачок!

— Ладно, может быть. Но вторую ты ни за что не найдешь, мой милый Барон.

— Для тебя — все что угодно, Маркиз. Взять, к примеру, «Нажитое нечестным путем не идет впрок». Это неправильно. Нажитое нечестным путем всегда идет впрок. Любой вор тебе подтвердит. Да посмотри на самые большие состояния Франции, они все мошенники, синдики, покупатели убыточных предприятий. Они ограбили ближнего и основали свою империю на ворованном добре. Нечестно нажито, и отлично идет впрок.

Молодой человек проявляет признаки раздражения.

— Хорошо, хорошо. Но третью ты уж точно не найдешь, дорогой мой Барон…

— «Лучше поздно, чем никогда»? — бросает Кассандра.

Орландо немедленно принимает предложение:

— Точно. Есть масса вещей, которые лучше просто не делать, чем делать слишком поздно. Например…

— Нет, — говорит Кассандра, — я хотела сказать: меня лучше отвязать поздно, чем не отвязывать вообще…

Викинг-охотник удивленно смотрит на девушку. Одной рукой он берет ее за щиколотку, а другой высвобождает ей ногу, перерезав веревку кинжалом. Потом он осторожно ставит девушку на землю. Она обретает равновесие, переводит дыхание, с трудом сглатывает слюну.

— Э-э… здравствуй, Маркиз, здравствуй, Барон, — говорит она громко.

Но мужчины слишком увлечены предметом своей беседы и не отвечают ей. Они поворачиваются к ней спиной, и пока вся компания идет к Искуплению, спор на их излюбленную тему разгорается еще пуще.

— «В стране слепых одноглазый — король». Убежден, что это не так, — продолжает Орландо. — Ты можешь представить себе одноглазого, который появляется в стране слепых?

— Конечно, он станет их вождем!

Орландо не собирается сдаваться. Он басит:

— Никогда! Это невозможно. К одноглазому станут относиться как к странному типу, у которого бывают галлюцинации. Ему, несомненно, будет обеспечен холодный прием. Все станут думать, что он бредит, поскольку он что-то видит там, где ничегошеньки нет.

— Но он будет самым сильным. Благодаря зрению!

— Самым слабым. Благодаря зрению!

— Если он захочет драться, он победит слепых.

— Да нет, слепые его одолеют. У слепых, несомненно, развиты другие чувства: слух, обоняние, осязание.

— Зрение важнее!

— Даже ночью? Нет, ночью слепые в два счета набьют морду твоему одноглазому. Потому что они будут действовать эффективнее, чем парень, который зависит от зрительной картинки и от источника света.

Замыкающая маленькую процессию Кассандра внимательно смотрит по сторонам и запоминает дорогу на тот случай, если придется идти по ней снова.

Я уверена в том, что они рады меня видеть. Они просто застенчивы и неуклюжи в проявлении чувств.

Пронзительный голос режет уши.

— Что тут делает эта липучка? Я думала, мы уже избавились от паршивки Белоснежки, — кричит Эсмеральда, опуская журнал.

На обложке заголовок: «Певица Саманта ждет тройню, кто отец — неизвестно». Внизу: «В день зачатия нас было много, и я сильно выпила».

Пожилой африканец машинально почесывает подбородок, что является у него признаком сильного замешательства.

— Девчушка попала в западню к собакам, они ее чуть не съели, — объясняет Орландо.

— Мне очень жаль, я пытался ее убить, но действовал недостаточно быстро, — признается Ким. — Барон мне помешал.

— С возрастом ты поумнеешь, маленький паршивец, и поймешь, что насилие — это не решение проблемы, — отрезает Орландо.

— Подожди, это ты говоришь? Хорошо, раз уж мы играем в антипоговорки, я предлагаю тебе вывернуть и это изречение наизнанку: «Насилие — часто лучшее, а порой и единственное решение проблемы»!

— Бывают и исключения, не все поговорки нужно выворачивать наизнанку, — раздраженно замечает светловолосый бородач.

— Это что, новая поговорка? — подтрунивает над ним Ким.

Кассандра с радостью оглядывает знакомые места. Странная деревня, сначала вызвавшая у нее удивление, затем — отвращение, теперь кажется ей уголком, обладающим всеми достоинствами полной свободы посреди мира условностей.

• Предыдущая
• 30/132
• Следующая