Загадки, интриги, любовь... - Деноски Кэти - Страница 18

• Предыдущая
• 18/20
• Следующая

— Давай, продолжай, Дэниелс, и я прибавлю к обвинению в поджоге и вторжению на частную территорию еще и сопротивление аресту.

— Ни черта ты не сделаешь, — Ник шагнул навстречу шерифу. — Прежде чем затевать свои грязные делишки, надо было узнать, чью собственность вы поджигаете. Я владелец Флайн Эйч.

— Да ты спятил! — взревел Тернер. — Это ранчо всегда принадлежало семье Холбрук.

— Вот тут вы не правы, шериф. — Шайенн взглянула на отца. — Ты сам скажешь или лучше я?

Бертрам будто сразу постарел.

— Я потерял ранчо сразу после инсульта. Теперь Дэниелс владелец Флайн Эйч.

— И если тут кто и может предъявлять обвинения, так это я, — произнес Ник. Он был настроен весьма решительно.

Шайенн испугалась, что Ник захочет наказать ее отца. Она очень переживала, но не могла винить его за его такое желание.

Несмотря на прохладный утренний ветер, с красного лица шерифа Тернера пот катил градом. Взглянув на судью, шериф произнес:

— Если я отправлюсь в тюрьму, то только вместе с тобой, Бертрам.

Ник вплотную приблизился к Тернеру и заговорил:

— Только потому, что я знаю, как Шайенн будет страдать, если арестуют ее отца, я предлагаю сделку, шериф. Примите мои условия, только так вы с судьей сможете остаться на свободе.

Шериф Тернер неохотно кивнул.

— Я слушаю.

Ник указал на остатки пожарища.

— Это ваше последнее расследование. Вернитесь в полицейский участок и укажите в рапорте, что это было случайное возгорание, а затем немедленно откажитесь от должности шерифа округа.

— Послушай…

— Подумай получше, Тернер, — прервал его Ник. — Я слышал, что полицейским и судьям в тюрьме приходится нелегко.

У Шайенн перехватило дыхание. Никогда она так сильно не любила Ника, как сейчас. Даже после всего, что сделали с ним шериф и судья, Ник готов был замять дело, только чтобы не ранить ее.

— Вам лучше уйти, мистер Тернер, — произнесла Шайенн. Раздался звук приближающейся сирены. — Это, должно быть, пожарные. Думаю, они смогут позаботиться о том, что осталось от конюшни, пока вы будете заполнять рапорт и подписывать заявление об отставке.

Когда машина шерифа отъехала, Шайенн повернулась к отцу.

— Пойдем в дом. Ты должен все объяснить… мне и Нику.

Они расположились за столом на кухне. Ник сидел напротив судьи. Рука нестерпимо болела, но он не собирался ехать в больницу. Ему нужны были ответы на вопросы, которые мучили его почти всю жизнь.

Шайенн заметила свежее пятно крови, выступившее на рукаве прежде, чем Ник успел задать самый главный вопрос, что же судья все-таки имел против него.

— Ой, Ник, у тебя швы разошлись. Тебе нужно к врачу.

Мужчина покачал головой.

— Только после того, как твой отец все расскажет.

Несколько секунд Шайенн смотрела на него, затем тяжело вздохнула и повернулась к отцу.

— Почему, папа? Что Ник сделал, чтобы заслужить такое отношение с твоей стороны?

Разочарование, сквозившее в ее голосе, заставило сердце Ника болезненно сжаться. Он чувствовал боль Шайенн всей душой — сейчас, как и тогда, тринадцать лет назад. Но теперь он поклялся, что больше не позволит никому и ничему ранить ее чувства.

— Я не думал, что все зайдет так далеко, — устало произнес судья. Он понуро опустил голову и говорил, не поднимая глаз. — Я только собирался выставить тебя мерзавцем, но не хотел, чтобы кто-то пострадал.

— Вам повезло, что все и правда остались живы, — Ник пожал плечами. — Я, наверное, полжизни потерял, когда увидел, как Шайенн забежала в эту конюшню.

Бертрам впервые посмотрел Нику прямо в глаза, но теперь в его взгляде не было неприязни.

— Я не в силах отблагодарить тебя за то, что вытащил ее оттуда, Дэниелс. Не знаю, что бы я делал, если бы ты не появился.

— Кто поджег конюшню, ты или шериф? — спросила Шайенн.

— Гордон. Но такое развитие событий не планировалось… — судья смотрел прямо перед собой. — Все должно было выглядеть безобидно… Так же, как и с покрышками.

— Все равно, это не ответ на мой вопрос. Почему ты так невзлюбил Ника, папа? Почему ты презирал его семью?

Судья замолчал. После продолжительной паузы он поднял голову и посмотрел на Ника.

— Когда-то я больше всего в жизни хотел жениться на твоей матери. Она была моей возлюбленной еще в старших классах, и я все распланировал. После того, как я получил бы диплом юриста, я собирался жениться на Линде, открыть практику и растить детей.

Ник был поражен. Он пытался вспомнить, когда его мать говорила хоть что-нибудь о Бертраме Холбруке, но напрасно. Прежде чем Ник пришел в себя, судья продолжил:

— Все могло бы так и случиться, если бы не ее злополучная поездка за покупками в Денвер. — Бертрам устало покачал головой. — Тогда-то я и потерял Линду. Встретив твоего отца, она не захотела больше знать никого другого. Я предлагал ей выйти за меня замуж и был согласен растить тебя как своего сына, после того как этот развратник бросил ее в положении. Но она и слушать ничего не желала. Линда так и не назвала мне имя негодяя, укравшего ее сердце, но я все равно ненавидел его. Мне очень стыдно, что эта ненависть перешла и на тебя.

— Но как же мама? — дрожащим голосом спросила Шайенн. — Ты любил ее?

Одинокая слезинка скатилась по щеке старика.

— Да, принцесса. Я очень любил твою маму.

Слезы покатились из глаз Шайенн, и Ник подвинулся ближе, чтобы обнять ее.

— Тогда почему вы…

— Оглядываясь назад, на все эти годы… я раскаиваюсь в том, что совершал такие низкие вещи, — произнес Бертрам, запинаясь. — Но я ненавидел тебя, Ник, и твою мать и не мог спокойно думать о том, что ты станешь мужем моей любимой дочери.

Ник не знал, что ответить. С одной стороны, он был удивлен, что Бертрам Холбрук знает о его отце почти так же мало, как и он сам. Однажды Ник спрашивал свою мать об отце и о том, как она с ним познакомилась. В ответ Линда только улыбнулась и сказала, что придет время и он сам все узнает. Потом Ник смирился с ее молчанием и просто перестал расспрашивать. Теперь он знал: нежелание матери говорить об этом было связано с письменным обязательством, которое Эмеральд заставила ее подписать в обмен на получение части наследства семьи Ларсон.

— Вот почему ты так плохо относился к Нику, — всхлипнула Шайенн. — Но зачем же обманывать меня, притворяясь, что не можешь ходить? Разве ты не знал, как мне больно было видеть тебя в инвалидном кресле?

От этих слов Бертрам Холбрук, казалось, разом постарел.

— После того как со мной случился инсульт, я очень боялся, что потеряю тебя, принцесса. Я нажил себе немало врагов. Да и друзей у меня не так много. — Бертрам хотел взять Шайенн за руку, но та отшатнулась. — Ты всегда была для меня светом моей жизни, принцесса. С тех пор как умерла твоя мать, ты одна любила меня, и я больше всего боялся потерять тебя… — Слезы поползли по морщинистым щекам судьи. — В своем отчаянном желании не умереть одиноким стариком я только все испортил…

— Но ты же мой отец! Разве ты не понимал, что я всегда буду тебя любить? И что в моем сердце хватит места и для тебя, и для Ника?

Поняв, что Шайенн необходимо побеседовать с отцом наедине, Ник, поцеловав девушку в щеку, поднялся, чтобы уйти.

— Думаю, вам нужно побыть вдвоем. А я отправлюсь в клинику зашить рану.

Сердце Шайенн разрывалось на части. Ей хотелось поехать с Ником, но в то же время она понимала: необходимо остаться и поговорить с отцом.

— Ник улыбнулся ей и направился к выходу. — Приезжай ко мне днем с копией контракта. Нам нужно уладить некоторые моменты и обсудить, как они повлияют на твою работу на компанию «Шугар Крик Кэтл».

Приехав к Нику, Шайенн почувствовала, что очень сильно устала. После длинного, полного слез разговора с отцом они все-таки достигли взаимопонимания. Бертрам согласился попытаться преодолеть свой главный недостаток — склонность манипулировать людьми, равно как и страх оказаться в одиночестве, и пообещал больше не вмешиваться в жизнь дочери.

• Предыдущая
• 18/20
• Следующая