Король зимы - Корнуэлл Бернард - Страница 23

• Предыдущая
• 23/104
• Следующая

Овейн рассеянно пожал плечами. Он увлеченно следил за полудюжиной пьяных солдат, которые гонялись за девушкой, чье обнаженное тело, покрытое масляной пленкой, блестело при свете факелов. Девушка была увертливой и скользкой от масла, и обессилевшие от хохота охотники никак не могли ее схватить. Я еле сдерживался, чтобы не захихикать. Овейн резко повернулся к принцу.

— Тогда пойди туда и убей нескольких бастардов, — сказал он так, будто предлагал съесть кусок жареного мяса.

— Я не могу, — покачал головой Кадви.

— Почему?

— Утер дал им защиту. Если я нападу на них, они пожалуются Совету и королю Марку и заставят меня заплатить за каждого убитого рудокопа. — Жизнь раба была дешевой, а хороший рудокоп стоил так высоко, что даже богатому принцу вроде Кадви заплатить королевскую пошлину было разорительно.

— Но как они узнают, что напал на них именно ты? — жестко усмехнулся Овейн.

Вместо ответа Кадви ткнул пальцем в щеку. Голубые татуировки могли выдать его людей с головой.

Овейн серьезно кивнул. Натертую маслом девушку наконец удалось повалить и пригвоздить к полу. Она лежала в кустах, росших на нижней террасе в окружении своих гогочущих преследователей. Овейн раскрошил кусок хлеба, хмыкнул и снова поднял взгляд на Кадви.

— Итак?

— Итак, — коварно улыбнулся Кадви, — дело могло бы сладиться, найди я людей, которые сумели бы немного порастрясти бродяг-рудокопов. Это заставит их искать у меня защиты, понимаешь? А расплатой будет олово, которое они сейчас посылают королю Марку. А твоя доля... — он помолчал, испытующе глядя на Овейна, — твоя доля — половина стоимости олова.

— Сколько? — быстро спросил Овейн.

Они говорили теперь так тихо, что мне пришлось напрягаться, чтобы сквозь хохот и веселые выкрики солдат расслышать хоть слово.

— Пятьдесят золотых слитков в год. Вот таких. Кадви вытащил из кошелька слиток золота размером с рукоять меча и покатил его по столу в сторону Овейна.

— Такой большой? — Даже Овейн был ошарашен.

— Торфяник — богатое место, — мрачно проговорил Кадви. — Очень богатое.

Овейн перевел взгляд на раскинувшуюся внизу долину Кадви, где в неподвижной, серебряной, как клинок меча, реке лежало плоское отражение торфяника. — Сколько там рудокопов? — деловито спросил он.

— В ближайшем поселении, — Кадви на мгновение задумался, — семьдесят или восемьдесят человек. И конечно же без счету рабов и женщин.

— А как много таких поселений?

— Три, но остальные два чуть в стороне. Меня интересует ближнее.

— Нас только два десятка, — осторожно сказал Овейн.

— А ночь на что? — усмехнулся Кадви. — На них никогда никто не нападал, потому и посты не будут выставлены.

Овейн отхлебнул вина из рога.

— Семьдесят золотых слитков, — сказал он твердо. — Не пятьдесят, а семьдесят.

Принц Кадви секунду подумал, потом согласно кивнул. Овейн усмехнулся.

— Почему бы нет, а? — гоготнул он и погладил широкой ладонью золотой слиток, затем вдруг быстро, как змея, обернулся и впился в меня острым взглядом.

Я не двинулся, делая вид, что весь поглощен созерцанием голой девушки, которая плотно приникла всем телом к одному из татуированных воинов Кадви.

— Ты не заснул, Дерфель? — резко спросил Овейн. Я испуганно подпрыгнул, будто от неожиданности.

— Лорд? — И растерянно захлопал глазами, притворяясь, что последние несколько минут мои мысли бродили где-то далеко.

— Отличный парень, — сказал Овейн, довольный, что я ничего не слышал. — Хочешь одну из этих девочек, а?

Я вспыхнул.

— Нет, лорд.

Овейн расхохотался.

— Этот юнец только что раздобыл себе хорошенькую маленькую ирландочку, — подмигнул он Кадви, — потому пока остается ей верен. Но он научится. Когда попадешь в Потусторонний мир, малыш, — он опять повернулся ко мне, — ты не станешь печалиться о мужчинах, которых не убил, но здорово пожалеешь о женщинах, мимо которых прошел.

Гигант говорил мягко и даже нежно, почти ворковал. В первые дни моей службы я побаивался Овейна, а он любил меня и хорошо со мной обращался. Теперь он снова уставился на Кадви.

— Завтра вечером, — тихо сказал он. — Завтра вечером.

Мое почти мгновенное перемещение из Тора Мерлина в отряд Овейна было похоже на прыжок из этого привычного мира в иной. Я глядел на луну и думал о длинноволосых людях Гундлеуса, перебивших защитников Тора, а перед моим мысленным взором стояли люди на торфянике, которые окажутся перед звериным лицом той же жестокой опасности уже этой ночью. Я понимал, что ничего не смогу сделать, чтобы остановить это, хотя твердо знал, что это надо остановить, но судьба, как твердил нам Мерлин, неумолима. Жизнь — шутка богов, любил повторять он, и тут нет справедливости. Нужно научиться смеяться, сказал мне как-то Мерлин, иначе нахнычешь себе смерть.

Наши щиты были густо вымазаны дегтем, взятым у лодочников, чтобы они походили на черные щиты ирландских всадников Энгуса Макайрема. Их длинные остроносые лодки привозили воинов, чтобы совершать набеги на северное побережье Думнонии. Данный Кадви проводник с татуированными щеками весь день вел нас через зеленую тенистую долину, медленно поднимавшуюся к неясно манящему торфянику, он изредка проглядывал сквозь прорехи в густой листве высоких деревьев. Это был приятный лес, в котором то и дело мелькали олени и лопотали быстрые холодные ручьи, сбегавшие к морю с торфяника.

К вечеру мы уже были на окраине торфяника, а с наступлением темноты взбирались по козлиной тропе к вершине. Место это было таинственным. Древние люди, жившие здесь, оставили в долинах свои священные, окруженные камнями круги, а вершина была увенчана непонятной кучей серых камней, наваленных в беспорядке. Через топкие, коварные низины проводник провел нас быстро и уверенно.

Овейн сказал нам, что люди на торфянике восстали против короля Мордреда, а их вера велит бояться пришельцев с черными щитами. Это было ловко придумано. Я и сам поверил бы этой сказке, не подслушай вчера его разговор с принцем Кадви. Вдобавок Овейн пообещал нам кучу золота, если мы все сделаем как надо, но предупредил, что этот ночной набег должен остаться в тайне, ибо у нас нет приказания Совета вершить суд. По дороге к торфянику в самой гуще леса мы наткнулись на старое святилище, возведенное под дубами, и Овейн заставил каждого из нас поклясться смертным словом, что впредь мы будем держать язык за зубами. Из заросших мхом ниш в полуразрушенных стенах на нас строго взирали пустыми глазницами ветхие черепа. В Британии повсюду попадались подобные древние, скрытые в чащах святилища — явные свидетельства того, как накануне появления римлян в религии страны безраздельно властвовали друиды. Но и теперь еще сельские жители тянулись к своим богам и приходили сюда с мольбами о помощи. И мы тоже в тот час среди древних дубов, с которых свисали бурые клочья лишайника, опустились на колени перед черепами, и каждый коснулся рукояти меча Овейна. А те избранные, кто был посвящен в тайны Митры, удостоились поцелуя Овейна. Затем, получив благословение богов и поклявшись убивать, мы двинулись навстречу ночи.

Первое же место, куда мы попали, оказалось ужасно грязным. Огромные плавильные костры плевались искрами и чернили небеса жирными клубами дыма. Между кострами теснились приземистые хижины. Над всем высились огромные слежавшиеся угольные кучи, похожие на мрачные черные склепы. В горле першило от едкого горького запаха. Эта горная деревушка скорее походила на королевство Аровна, властителя Потустороннего мира, чем на человеческое поселение.

Как только мы приблизились, залаяли собаки, но ни один из жителей деревушки даже не проснулся. Никто здесь не позаботился даже о малой защите — ни забора, ни земляного вала. Возле телег стояли привязанные к колу приземистые лошадки — пони. Завидев нас, они беспокойно заржали, но и тогда никто не вышел, чтобы выяснить причину шума. Деревушка спала. Все хижины были круглыми, сложены были из камня и крыты торфяными плитами. Лишь в центре поселения различались силуэты двух старых римских зданий, квадратных, высоких и мощных.

• Предыдущая
• 23/104
• Следующая