Душа в рассрочку - Корнилова Наталья Геннадьевна - Страница 28

• Предыдущая
• 28/40
• Следующая

– Ты можешь мне все рассказать? Я ведь из-за тебя пострадал… как-никак. Хотелось бы знать, за что. Я понимаю, что не смог выполнить твою просьбу и не сохранил твою душу, но, заметь, я не претендую на вознаграждение, мне ничего от тебя не нужно…

– Что ты несёшь, Егор? – усмехнулась она с горечью. – Нам с тобой теперь не об этом нужно думать. Выбраться бы отсюда нормальными, а там уж посмотрим, кто кому должен.

– Нормальными? – удивился он. – Ты полагаешь, что нам угрожает не смерть, а всего лишь сумасшествие?

– Свою судьбу я – то уже знаю и смирилась, а вот тебе ещё предстоит. Понятия не имею, зачем ты им понадобился.

– Итак, – начал он раздражаться, – я уже в восьмисотый раз прошу: расскажи мне обо всем. Или я за себя не отвечаю.

– Увы, Егорушка, теперь я тем более не могу этого сделать. Вот если бы у нас с тобой все получилось, тогда бы рассказала, а сейчас уже не могу. Вернее, могла бы, если бы была уверена, что… – она вздохнула, – что ты отсюда живым или нормальным не выйдешь.

– Что?! – взвился он, оттолкнув её от себя. – Ты спятила? Что вы меня тут все за идиота какого-то держите? Тебе-то мой труп зачем понадобился? – Он схватился за голову и замычал, раскачиваясь в стороны. – Мама родная, куда я попал?! Бляха муха!..

– Да не убивайся ты так, – ласково сказала она. – Я же не виновата, что так случилось. Я ведь тебя предупреждала. Пойми, мне теперь дальше жить нужно, пусть даже и такой, какой меня сделают, но если ты будешь об этом знать, то рано или поздно проболтаешься – и мне конец. Зачем же мне самой себе могилу рыть?

– Значит, если я правильно понял, – обиженно процедил он, – ты заинтересована в моей смерти, так?

– Ну почему же, – неуверенно произнесла она, – может, тебя просто лишат памяти или разума – это им решать. Но убивать вовсе не обязательно. Ты пойми, глупый, я уже почти одна из них, мне некуда деваться отсюда, сам видел, что нас замуровали. Если бы ты им не попался, то ничего бы не было сейчас…

– Ну-ка погоди, миленькая! – воскликнул он, поражённый страшной догадкой. – Объясни-ка мне одну вещь. Допустим, что все прошло бы удачно, я продержался положенное время и они убрались отсюда – что бы тогда со мной было? Я бы пришёл к тебе, как сегодня Валерка, и ты бы меня… Господи, спаси и сохрани! Ты ведь сожрала бы меня! Жаль, что было темно и он не мог видеть её глаз, а то бы испугался – сколько в них застыло отчаяния и боли.

– Что ж ты молчишь, благодетельница? – с сарказмом спросил он. – То-то, я смотрю, с такой лёгкостью рассыпала передо мной золотые горы, знала, видать, что мне все равно не жить. Ну, скажи что-нибудь!

– А что мне оставалось делать, – поникшим голосом прошептала она. – Лучше пусть один человек погибнет, чем потом многие…

– Ну, спасибо тебе, родная! Успокоила ты меня перед смертью. Ну-ка, девочка, выкладывай мне все, иначе я тебя сам сейчас разорву! – грозно прорычал он, приблизив к ней лицо и тряхнув руками за плечи.

– Пусти, ненормальный! – взвизгнула она, оттолкнув его руки. – Давай мы ещё с тобой поругаемся, и Закревский просто описается от радости. Теперь я понимаю, зачем он нас вместе посадил – ты должен стать моей первой сознательной жертвой. Ну, ублюдок, все просчитал! – Она не могла успокоить своё хриплое дыхание и судорожно втягивала в себя воздух. – Ты лучше не приближайся ко мне, Егор, я тебя очень прошу. Не обижайся, но так нужно. Я же не знаю, когда он начнёт своё чёрное дело. Если он выполнит свою миссию, то ты со мной, боюсь, не справишься… – Она замолчала, а потом он услышал тихий всхлип – Я же видела, что осталось от твоего друга, хотя и не помню почти ничего…

Егор ошеломлённо молчал. В темноте её слова звучали особенно зловеще, и перед ним вдруг встала её звериная маска, которую он видел в квартире. Он представил, что это та, дикая и кровожадная фурия сидит во тьме и разговаривает с ним, протягивая к нему окровавленные когти и скаля острые зубы с застрявшими между ними кусками человеческого мяса. Он попятился и, наткнувшись на стулья, упал на них, выставив перед собой руки для защиты на случай нападения. Сердце его выскакивало из груди, и его всего трясло, как от холода.

– Н-не подходи ко мне, – с трудом вымолвил он, стуча зубами – Говори, чтобы я знал, где ты находишься.

– Пока я в своём уме, я ничего тебе не сделаю, – с тоской проговорила Светлана. – Но, боюсь, это уже ненадолго. Сколько сейчас времени?

– Понятия не имею, у меня нет часов, – он стал успокаиваться, слыша её нормальный голос. – А зачем тебе?

– Точно не знаю, но, может быть, это произойдёт в полночь.

– Не может быть, а точно. Мне Семён Карлович сказал. Он, кстати, так толком и не объяснил, почему они так спешат. Ты, случайно, не знаешь?

– Ох, Егор, не заставляй меня страдать – простонала она. – Ну не могу я тебе ничего рассказывать, как ты не поймёшь! Поздно уже, все рухнуло и прахом пошло, а если расскажу, будет ещё хуже!

Ты не тешь себя надеждой, что сила в знании. Нет, иногда как раз лучше наоборот, когда ничего не знаешь или не видишь. Тогда ты не боишься. Представь, что ты идёшь по бордюру тротуара, идёшь спокойно, не волнуясь, что упадёшь, и не падаешь. А скажи тебе, что на самом деле этот бордюр находится на стометровой высоте от земли, – и все, ты обязательно свалишься и разобьёшься. Если бы ты знал, что он так высоко, то и не полез бы никогда, понимаешь? Так и я не стала тебе ничего рассказывать…

– А почему Закревский со мной в темноте разговаривал?

– Этого я не знаю. Я его сама никогда не видела и не слышала. Но не исключено, что по той же самой причине – не хотел, чтобы ты сильно испугался и что-нибудь не испортил.

– Точно, вспомнил! Он сам говорил, что не хочет, чтобы я умирал прежде, чем отдам ему твою душу. Он что, действительно такой страшный?

– Не доставай меня, богом заклинаю! – взмолилась, чуть не плача, Светлана. – Давай о чем-нибудь другом поговорим или… хочешь любовью заняться?

– Издеваешься?

– А что такого? Все равно никто не видит. Кстати, в тот раз мне очень понравилось.

– Ты не первая и, надеюсь, не последняя такая, – усмехнулся Егор. – Но сейчас мне не до любви. Расскажи мне лучше о графине Раевской.

– А откуда ты о ней знаешь?

– Пока я бегал от этих бандитов, многое пришлось узнать. Я, кстати, и в этой комнате уже не в первый раз.

– Не верю!

– Ха! Вот те крест! – он перекрестился в темноте.

– Хотя да, у меня тоже какое-то смутное ощущение, что я здесь уже когда-то была, а ведь точно знаю, что нахожусь тут впервые.

– Это твоя душа со мной тут была! – радостно догадался Егор. – Она и запомнила. И вот ещё что: нужно глянуть под тахтой, может, там выход есть. В тот раз я, кажется, её не отодвигал, когда люк искал.

– Тебя тогда тоже замуровывали? – ужаснулась она.

– Долго рассказывать, вставай.

Он включил фонарик и сдвинул с места тяжёлую тахту. Сердце его радостно ёкнуло, когда тонкий лучик высветил на полу очертания квадратного люка в линолеуме. Как же он тогда не догадался, идиот?

– Подержи фонарь, – он отдал ей фонарик, опустился на корточки и стал ощупывать ровные прорези, пытаясь подцепить края пальцами, потому что ни ручек, ни скоб там не было. Потом метнулся к груде стульев и нашёл обломок ножки с острым концом. Ему удалось приподнять один край, и через минуту вся крышка люка лежала на полу, а дыра зияла темнотой и из неё противно тянуло сыростью и плесенью. Светлана посветила туда, и они увидели прогнившую деревянную лестницу, уходящую вертикально вниз, в густой мрак, который не мог пробить слабый лучик маленького фонарика.

– Ну, кто первый полезет? – торжествующе спросил он.

– Куда? – опешила она. – В эту ужасную дыру? Благодарю, но я уж лучше здесь побуду.

– А вот этого, девочка, ты не дождёшься, – вкрадчиво улыбнулся он. – Ты заинтриговала меня своими тайнами, и мне ох как хочется их узнать, причём в здравом уме и при жизни. Так что я вытащу тебя отсюда не ради тебя, а ради собственного любопытства, просекаешь, дорогая? Выбирай, как предпочтёшь спускаться: в сознании или без? И долго ждать я не намерен.

• Предыдущая
• 28/40
• Следующая