Жажда мести - Муни Крис - Страница 58

– Я люблю путешествовать анонимно.

– По всей видимости, суд присяжных решил, что ты хотел скрыться.

– Неправильно решил. Человек вроде тебя должен быть знаком с подобными вещами.

– Ты позвонил мне и сказал, что хочешь поговорить о Песочном человеке. Я здесь.

Гамильтон рассмеялся.

– Какое ужасное имечко! Подходящее, но ужасное. Уверен, что людям нравится. Печально то, что случилось с последней семьей, Бомонами. Какая трагедия! Тебе повезло, что ты сейчас сидишь передо мной.

– Ты с ним связывался?

– Мы очень подружились.

– Как вы нашли друг друга?

– По переписке. Ты знаешь, я получаю много писем. Ты видел мои сайты? У меня куча фанатов.

– Зачем ему связываться с тобой?

– Общность интересов.

– Например?

– Ты мне сам расскажи. Вы плаваете в одном бассейне.

«Куда он клонит?» – подумал Джек.

Тупик, надо попробовать что-то другое.

– Почему ты защищаешь его?

– В тот день, когда ты вышел из дома, как ты узнал, что это был я? – спросил Гамильтон.

Джек не был готов к этому вопросу. Он застал его врасплох.

– Ты читал протоколы.

– Я хочу услышать это от тебя.

Джек заметил жадное выражение в глазах Гамильтона. Его обнаружили и засадили в тюрьму, и его высокомерие требовало объяснения. Джек увидел лазейку и осторожно двинулся вперед.

– Не имеет значения, – ответил он.

– Имеет, если ты хочешь спасти четвертую семью.

– Я сомневаюсь, что Песочный человек назвал тебе их фамилию.

– Он сказал мне о Бомонах и о двух предыдущих – Росах и Доланах.

– Ты мог прочесть это в газетах.

– Ты хочешь спасти их?

– Назови их.

– Они живут в Кембридже.

– Что еще?

– Этот человек – психиатр.

– Мне нужно имя.

– Его зовут Брайан.

– А фамилия?

– Я хочу, чтобы ты ответил на мой вопрос.

– Я думаю, ты лжешь. Ты ничего не знаешь. До свидания, Майлз.

Джек подхватил чемодан и встал.

– Эрик Бомон находится в палате триста два в больнице Ньютон-Уэллесли под именем Джошуа Макдермонт. Его легенда – жертва автомобильной катастрофы.

Джек почувствовал холодок в груди. Гамильтон об этом догадался. Его глаза широко открылись, губы изогнулись в ухмылке.

– Теперь я привлек твое внимание, детектив Кейси?

– Мне нужна фамилия.

– А я хочу, чтобы ты ответил на мой вопрос. Немедленно.

– Нет.

– Они должны умереть сегодня ночью. Ты хочешь, чтобы их смерть была на твоей совести?

Джек молчал.

– Я так не думаю. Так что садись и отвечай на вопрос.

Джек не двинулся с места.

– Дай мне его фамилию.

– Леклер. Доктор Брайан Леклер. Давай, иди и проверь, позвони. Я подожду.

– Пробка от бутылки вина, – сказал Джек. – Я нашел ее под кроватью. Это была пробка от очень редкого вина. Поместье твоего отца закупало несколько ящиков этого вина ежегодно.

– Как хитро.

– Ты был знаком с дочерью сенатора… очень близко.

– Трах – не преступление.

– Он становится преступлением, если ты раскидываешь части ее тела по дому ее отца.

– Если ты был так уверен, что это я, у тебя была причина для ареста. Почему же ты не заковал меня в наручники?

– У меня не было ордера.

– Ты мог бы получить его. Чего ты выжидал, детектив Кейси?

Пристальный взгляд Гамильтона буравил его мозг, словно дрель. В его голосе была уверенность, которая навела Джека на мысль, что Майлз каким-то образом манипулировал им. Но с какой целью? Джек внезапно почувствовал, что его разоблачили. На лбу выступила испарина.

– Ты потеешь, Джек. Все в порядке?

– Тут жарко. И очень душно. А я шел сюда пешком.

– На какое-то мгновение я подумал, что ты скажешь, будто нервничаешь из-за того, что будешь давать показания на моем слушании.

Гамильтон внимательно наблюдал за выражением лица Джека.

– Ты, похоже, не удивлен.

– Я слышал об этом, – ответил Джек.

– Правда? Есть соображения?

– Меня не интересует прошлое.

– Но прошлое – это все, что у меня осталось, Джек. Благодаря тебе закаты остались только в моей памяти. Но это изменится. Я снова почувствую тепло. Это только вопрос времени. Что же касается нового процесса, то у меня сложилось странное ощущение, что ты не доживешь до суда. Этот псих хочет тебя сделать, я думаю. – Гамильтон подмигнул.

Джек чувствовал, что Аманда хочет поговорить с ним. На этот раз он решил послушать ее. Тяжесть и ярость последних семи лет навалились на него. Джек вернулся в спальню, снова переживая тот момент, когда Майлз Гамильтон запрокинул ей голову. Майлз улыбался. В его глазах играл влажный, тревожный свет. Гамильтон, совсем мальчишка, который сидел всего в паре метров от него, сказал: «А теперь смотри на меня. Смотри, как я уничтожу твой мир».

– Ты отсюда не выйдешь, Майлз.

– Было приятно, когда Чарлз Слэвин умолял тебя о пощаде? Это тебя проняло?

Разум Джека отключился.

Гамильтон вытащил кипу бумаг из-под блокнота и прижал ее к решетке.

– Узнаешь почерк?

Это была копия дневника Джека.

– Я смотрю, ты тоже научился выходить за пределы тела. – Гамильтон швырнул листы на стол. – Ты больной сукин сын. Когда мои адвокаты закончат с тобой, ты окажешься за решеткой. Придет время, когда я буду навещать тебя здесь.

Это было похоже на полуночный звонок, когда узнаешь ужасные новости, которые будут преследовать тебя всю оставшуюся жизнь. Джек привык к такому. Гамильтон использовал четвертую семью, чтобы заманить его сюда.

«Почему? Почему сейчас? К чему такая спешка?»

Голос, похожий на голос Майка Абрамса, приказывал ему уйти. Но Джек не мог пошевелиться. Майлз Гамильтон смотрел на него с той же самоуверенностью, что и тогда, в спальне.

– Ты думаешь, что я не знаю, что Алисия Клейбрук и ее сын попали в программу защиты свидетелей? – спросил Гамильтон. – Что ты прячешься под именем Джон Питерс? Я следил за тобой годами, Джек.

Странный жар залил глаза Джека, высушил горло. Вместо того чтобы уйти, он уронил чемодан на пол, подошел к решетке, схватился за прутья и почти прижался к ним лицом. Глаза Гамильтона сияли нехорошим светом.

– Ты никогда больше не почувствуешь тепла солнца, Майлз.

– А ты можешь всего через несколько секунд встретиться с женой.

Джек действовал молниеносно. Он просунул сквозь прутья правую руку и схватил Гамильтона за рубашку. Тот отреагировал как новичок – он ухватился за руку, которой Джек тянул его к себе. Левой рукой Джек схватил его за затылок и с размаху ударил лицом об решетку. Потом разжал правую руку и схватил Майлза за горло. Он все сильнее сжимал пальцы, ощущая, как они погружаются в плоть.

У Гамильтона из носа шла кровь. Он покраснел, глаза слезились, из горла вырывались сдавленные влажные звуки.

– Это как попробовать Бога на вкус, не так ли, Джек?

Но Джек его не слышал. Он вдавливал голову Гамильтона в решетку, глядя, как его кровь стекает по рукам, чувствуя ее тепло. Для своего возраста Майлз был достаточно жилистым и сильным, но он не мог и пошевельнуться. Сила Джека – его ярость – приковали его к решетке.

Гамильтон вскрикнул, и Джек почувствовал, как черные тучи, окутывавшие его разум, разошлись, как засияло солнце, ударив его потоком тепла, который выжег сожаление и ярость, уничтожил воспоминания, которые преследовали и отравляли его. Благословенное исцеление, которое он так отчаянно искал, было теперь в его руках. Он только сожалел, что это удовольствие не продлится вечно.

Джек сжал сильнее. Он мог бы с легкостью раздавить череп Гамильтона.

Тот хихикнул.

– Ты знаешь, где Тейлор? – выдохнул он.

Это было похоже на холодный душ.

Гамильтон вырвался, отошел от решетки и вытер рукой лицо.

– Песочный человек задумал нечто особенное для Тейлор и ее обожаемой племянницы. – Он облизнул губы и сплюнул. – Не могу дождаться фотографий.

Джек схватил чемодан и застучал в дверь.

– Бедный Джек Кейси. Он вот-вот потеряет второй шанс, который дала ему жизнь, – издевался Гамильтон.