Слишком крута для тебя… (СИ) - Тодорова Елена - Страница 27

• Предыдущая
• 27/31
• Следующая

Он говорил это безразличным тоном, зная, что жалости Сашка не потерпит. Но в тоже время глаза его выражали поддержку. Сашка видела это. И была очень признательна ему за тактичность.

Наконец, трапеза первого стола закончилась, и гостей пригласили танцевать. Первый танец начали жених и невеста, снова вызывая у родных и близких слезы радости. Саша после разговора с Максимом впервые за много лет почувствовала себя легче. Как-то свободнее.

— А пойдем, потанцуем, — предложила она, чтобы окончательно развеять ту грусть, которую ей принесли очередные воспоминания.

Максим удивился ее предложению, но не подал виду.

Когда он обнял Сашку и притянул к себе, его пульс мгновенно подскочил до сотни ударов минуту. Он вдохнул цветочный запах волос и приподнял рукой ее подбородок, заставляя посмотреть ему в глаза.

Саша почувствовала его возбуждение. Прочла его в Максовых потемневших глазах. К тому же его затвердевшая плоть давила ей где-то в области бедра, недвусмысленно давая понять, чего он хочет. По ее телу пробежала мелкая дрожь. С одной стороны, ей нравилось это новое для нее чувство желания, оно опьяняло, будоражило кровь. Но с другой стороны, это воспринималось ею как очередная зависимость. А это пугало ее.

— Боишься меня? — его дыхание обожгло ее ушко.

— Что? — не поняла Сашка.

— Хочешь, но боишься впустить меня в свою жизнь.

— Нет, вовсе нет… Кххм… Макс… В общем, да! Я не хочу обжигаться, — выдавила она, невольно прижимаясь к нему теснее.

Максим мысленно возликовал. Ведь это означало, что он ей не так безразличен, как она это постоянно демонстрирует.

— Доверься мне, — шепчет он охрипшим голосом. — Знаю, звучит банально и наивно. Но… просто доверься мне.

— Последняя ночь в Карпатах… — прошептала Сашка, кутаясь в большой для нее пиджак Макса. Но холод горной ночи все-таки пробирал до костей. Она поежилась.

Максим сжал руками перила балкона. Было далеко за полночь, но голоса некоторых гостей, гуляющих по территории, все еще были слышны.

— Ну, для Карпат, положим, не последняя, — он хотел немного разрядить обстановку.

Грустная улыбка мелькнула на ее лице. Они обменялись взглядами, и повисла небольшая пауза, прерываемая лишь их учащенным дыханием.

— Это были… интересные три дня. Спасибо, — выдавила из себя Саша, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

— Это были сумасшедшие три дня! И они быстро пролетели… — Максим свел брови, хмурясь, что выдавало его напряжение.

— Муха сказал мне, что я могу уйти в отпуск с середины этого месяца, — сказала она как бы между прочим, но все же затаила дыхание, ожидая, что он ответит.

— Да, я говорил с ним как раз перед поездкой. Дед уезжает сразу после матча с Германией… И срок нашего договора истекает… — он пристально уставился на ее лицо и пытался разгадать, что она думает. Но Саша лишь натянуто улыбнулась и беззаботно повела плечами.

— Это радует, — но голос ее не был радостным. — Не нужно будет больше врать и притворяться.

— Вряд ли до матча мы еще увидимся. Якубовский и так скрипит зубами из-за отмены тренировок… Так что еще один день, и ты сможешь вздохнуть спокойно.

Саша закусила губу, чтобы сдержать срывающийся вздох, и поспешно кивнула.

Они еще немного постояли молча, глядя куда-то в темноту и размышляя каждый о своем. Но в тоже время — об одном и том же. А потом пошли спать. На удивление оба уснули почти мгновенно и проспали ровно до звонка будильника, оповестившего, что сказка кончилась. И каждому хотелось разбить в дребезги ни в чем не повинные часы.

Шестнадцатое сентября в Киеве ознаменовалось началом эмоционального шквала. Возбужденной радостью болельщиков и нервным напряжением футболистов стартовал футбольный сезон. Город бурлил, содрогаемый местными фанатами и приезжими из Германии болельщиками команды соперников. Еще задолго до станции «Олимпийская» можно было встретить фанатов, оснащенных клубными шарфиками и флажками. Раздавался свист фанатских клаксонов, слышалась иностранная речь и радостный смех. Многие месяцами ждут этого дня чтобы, вырвавшись из дома, бросится в водоворот футбольных состязаний. Дух соперничества игроков передается их болельщиками, и кажется, удваивается, или, даже, утраивается, вызывая волны вербального, а, порой, и физического противостояния.

Александра добиралась до стадиона целых два часа из-за длительного стояния в пробках. Хорошо, что додумалась выехать раньше. Затем она еще сорок минут простояла у входа стадиона. Это не смотря на то, что, благодаря Ковалеву, она считалась приглашенной.

Когда Сашка попала на территорию стадиона, до начала матча оставалось еще более получаса, но в проходах на стадион уже сформировывались заторы из людей. Ей приходилось буквально проталкивать путь к выходу в ложи.

Опустившись наконец-то на свое место, рядом с дедом Макса, Сашка облегченно выдохнула. Переведя дух, она удивленно уставилась на Платона Ярославовича. Тот, облаченный в светлые брюки и мягкий бордовый джемпер, вальяжно потягивал пиво.

— Я предупреждал тебя насчет давки, но ты не хотела слушать, до последнего отсиживаясь в своей конторе. А я спокойно нахожусь здесь уже больше полутора часов, — словно в опровержение его слов, какой-то болельщик, проталкиваясь рядом с Платоном Ярославовичем, неловко толкнул его в плечо. Парень не удосужился, даже обернутся, не говоря уже о том, чтобы принести извинение.

Саша улыбнулась.

— Так уж и расслабляетесь! — она приняла из рук Ковалева открытую бутылку пива и сделала небольшой глоток.

Наконец все зрители более-менее успокоились, если это можно так назвать, расположившись по своим местам и оживленно разговаривая, ожидали начало матча.

Заиграла мелодия гимна «Динамо», ознаменовав выход команд, и Сашка переключила свой взгляд на выбегающих на поле футболистов в сине-белой форме, без труда отличив Макса от остальных. Сердце сжалось от волнения. Как же она соскучилась по нему. Поймав на себе проницательный взгляд Платона Ярославовича, Сашке буквально пришлось надавить себе на горло, чтобы стереть с лица благоговейный восторг.

— А он ведь, не знает, что ты к нему чувствуешь, — дед Макса хитро сощурил глаза и, заметив Сашкин румянец, тепло улыбнулся. — Скажи ему.

— Ваш взгляд на наши отношения слегка однобокий.

— Возможно… Но я не слепой. И вижу то, как вы друг на друга смотрите. Это о многом говорит, — он говорил это спокойно, скользя по Сашке проницательным взглядом. — Порой обстоятельства вынуждают нас действовать в манере, совершенно нам не свойственной. Но лишь иногда это бывает оправданно.

Саша напряглась. В голове мелькнула мысль, что Платон Ярославович знает об их лжи. Но почему он молчит тогда? Принимает участие во всем этом фарсе? Нет, решила Саша. Показалось.

Обе команды выстроились на поле привычными для них ровными рядами и замерли на месте, отдавая честь клубу и слушая традиционный гимн хозяев поля. Для многих футболистов и их фанатов этот момент очень много значит, потому на стадионе воцарилась минутная тишина.

Сашка поймала на себе взгляд Максима и, хотя из-за большого расстояния она не могла видеть выражение его глаз, она знала, что он рад ее видеть. Чувствовала это. Выдавив из себя ободряющую улыбку, Сашка повернулась к Платону Ярославовичу и сказала:

— Наденьте шляпу, солнце не так безопасно, как кажется.

Старший Ковалев невольно улыбнулся и, последовав ее совету, натянул ковбойский стетсон.

Команды обменялись дежурными рукопожатиями и расположились согласно своим местам по полю.

Судья бросил жребий и немцам выпал шанс начинать игру. Саша поставила почти нетронутую бутылку с пивом на пол, под ноги и напряжено сжала кулаки, наблюдая за тем, как Германия сразу же бросилась к воротам. Полузащитники «Динамо» выступили вперед, пытаясь, отразить атаку. Это сопровождалось безумными криками и воплями болельщиков, сгущая напряжение.

• Предыдущая
• 27/31
• Следующая