Татуированная кожа - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 21
- Предыдущая
- 21/85
- Следующая
Они приехали в район центрального рынка, в самое чрево Тиходонска, где вдоль трамвайной линии стояли древние, дореволюционной постройки дома. Вошли в пахнущий сортиром двор, поднялись по железной лестнице, Фильков кулаком постучал в обитую истлевшей клеенкой дверь. Из многочисленных прорех выбивалась наружу серая вата.
Лязгнула щеколда, повеяло нищетой и безысходностью. На пороге появилась женщина в халате, лица ее против света Вольф разглядеть не мог.
– Кто там, Надя? – донесся из глубины помещения надтреснутый старушечий голос. – Ты смотри, не вздумай уйти... У Пашки жар, может, «Скорую» звать придется...
– И чего они так поздно шастают! – возмутился другой старушечий голос. – Ни днем ни ночью покоя нет!
– Гони их в шею и закрой дверь! – крикнула первая старуха.
– А, это ты, Филек, – у женщины оказался низкий прокуренный голос. – Выпить принес?
– Ага, – Фильков достал из-за пазухи бутылку. – Тут такое дело, Надюха, друг завтра в армию уходит, надо ему дать.
– Если каждому давать, поломается кровать! Закусь есть? В квартире заплакал ребенок.
– Надо, Надюха, он еще ни разу не пробовал. А вдруг в Афган попадет? Убьют пацана, так и не узнает, что такое баба...
– Ладно, заходите! – женщина посторонилась. – Раз такое дело... Только у меня краски. Не испугается?
– Да ты что! У него очко железное!
Володя повернулся и побежал вниз по лестнице.
– Ты куда? – Фильков бросился следом.
– Бутылку оставь! – крикнула сзади Надя. Фильков догнал его на улице.
– Чего побежал? Испугался?
– При чем здесь «испугался»? Противно! – отрезал Вольф.
– Это поначалу, а когда до мохнатки долезешь – нормально... Ну, дело хозяйское... Жалко, вечер пропадает. Хочешь кому-нибудь морду набить?
– Чтоб вместо армии в тюрьму загреметь! – Володя мрачно кивнул. – Молодец, хорошо придумал...
– Ты что?! – изумился приятель. – В том-то все и дело: у военкомата с ментами договоренность – призывников не забирать! Ты сегодня что хочешь можешь сделать – все с рук сойдет!
– Прям-таки все?
– Ну, почти... Главное, не убить никого! А морду набить можно совершенно безнаказанно. Что, у тебя врагов нет?
Вольф задумался. У него действительно не было таких врагов, которым хотелось бы в последнюю ночь гражданской жизни начистить физиономию. Вот разве Псин Псиныч...
– Ты-то откуда про это знаешь? Ты же не служил!
– Ну и что... Со мной один кент чалился. С другом бабу трахнули – у друга повестка в кармане. Его в армию, а кента – в зону! Так что?
Вольф вздохнул.
– Некому мне морду бить. Давай по домам. С родителями попрощаюсь... Да и спать охота.
Фильков вздохнул.
– Жаль. Такой случай раз в жизни выпадает. Ну давай...
На областном сборном пункте царили сумятица и организованный беспорядок. Бесконечные построения и переклички, то отсутствующие, то лишние люди, то пропадающие, то вновь находящиеся личные дела... Среди призывников было много пьяных – некоторые горланили песни, некоторые спали, приткнувшись, где придется, некоторые очумело сидели на скамейках или прямо на земле, непонимающе оглядываясь по сторонам.
К середине дня непротрезвевших стащили на небольшую вытоптанную клумбу за ровным рядком елок. Их набралось человек двадцать – они сидели, тупо уставившись себе под ноги, в это время взревел мотор поливальной машины. Холодная струя ударила в самую гущу пребывающих в алкогольной нирване. Послышались крики, ругань – аморфная масса тел вдруг приобрела упругость и стала спешно расползаться, парни закрывали головы руками, перекатывались, чтобы поскорее покинуть зону принудительного купания.
Не попавшие под импровизированный душ толпились вокруг и от души смеялись. Когда экзекуция закончилась, на клумбу вышел громадного роста прапорщик с красным лицом и характерными прожилками на носу:
– Ну что, надежда Советской Армии, очухались? Марш в сушилку – и через полчаса копать канаву за казармой! Иначе я вами самими закусывать буду!
Он говорил грозно, но не зло, вроде пугал для порядка. Одной рукой легко поднял за шиворот самого щуплого призывника, подтолкнул его к стоящему неподалеку сержанту:
– Вань, отведи их и покажь, где лопаты... Потом, обращаясь ко всем, строго произнес:
– У кого водка спрятана, немедленно сдать командованию! Запомните, вы уже солдаты, чуть что – пойдете под трибунал!
– А коньяк? – спросил невысокий рыжий паренек с лукавыми глазами. – Его тоже сдавать?
– Конечно, – оживился прапорщик. – Где у тебя коньяк?
– Да у меня его нету, – хитро прищурился парень. – Это я просто так спросил...
– Вот я зашлю тебя просто так в Афганистан, – буднично пригрозил прапорщик. И обычным, мирным голосом добавил: – Идите на плац, там «покупатели» приехали.
– Уже идем! – рыжий вприпрыжку рванул по растрескавшейся асфальтовой дорожке.
– С чего ты так заспешил? – догнал его Вольф.
– Надоело, уже три дня здесь сижу. Лучше определиться. А когда строят – значит, в хорошие войска набирают.
– Почему?
– Да потому что в стройбаты всякие да в пехоту по личным делам берут, заглазно. Выкликнут фамилию – и вперед. А в хорошие войска – каждого рассматривают. Потому и строят напоказ...
– Это какие «хорошие»?
–Ясно какие... Где рогом упираться не надо, риска меньше, кормят хорошо. Да и по срокам важно – попадешь во флот и будешь три года трубить. Так что давай быстрей...
О важности предстоящего набора говорило то, что построение проводил лично начальник сборного пункта – полноватый подполковник с лицом сильно пьющего пройдохи. Рыжего он в строй не пустил: в шеренге стояли только высокие и, как показалось Вольфу, симпатичные парни. Таких набралось всего десятка два, и для Вольфа среди них место нашлось.
Потом появился капитан в прекрасно сидящем мундире с васильковыми петлицами – «войска КГБ» – шепнул кто-то в строю, – придирчиво прошелся вдоль шеренги, заглядывая каждому в лицо и заставляя поворачиваться спиной.
– Материал добротный, и есть из кого выбрать, – почтительно шептал идущий вроде рядом, но чуть сзади подполковник.
– Посмотрим, – небрежно ответил капитан. Высокий, широкоплечий, с правильными чертами лица, он был похож на артиста, играющего роль военного.
– Что у тебя здесь – бородавка? – «Покупатель» брезгливо задрал подбородок здоровенному сельскому увальню.
– Не, це родинка...
– Какая разница... Вон из строя!
– А у тебя почему нос вбок смотрит? Вон!
– А у этого глаза, как у китайца! Это, по-вашему, славянский тип?
Красивый капитан повернулся к подполковнику. Тот опустил голову, как бы признавая свою ошибку.
– У этого зубы гнилые... Вон из строя!
– Этот годится... Этот тоже... Ты – вон! Ты – сюда...
Из двух десятков кандидатов он отобрал пятерых, в том числе и Вольфа. Отобранных отвели к штабу, переписали фамилии и велели ждать.
– Ну, тебе повезло! – с завистью выдохнул появившийся откуда-то рыжий. – Кремлевские войска, рота почетного караула! Будешь у Мавзолея стоять, жратва по высшему разряду, форма офицерская, отпуск... Сказка!
Было жарко, Вольф сел в тени у входа в штаб и закрыл глаза. В жизни появлялась определенность, и это радовало. Вдруг внутри помещения послышался шум. Вольф навострил уши.
– Вот он, ваш выбор! – раздраженно говорил, почти кричал капитан. – У одного дед судимый, у второго тетка в оккупированной зоне жила, а этот вообще... Вы бы еще американца мне подсунули!
Подполковник тихо оправдывался, а потом вышел и с недовольным видом приказал Вольфу и еще двоим ждать следующего «покупателя».
Но военная судьба явно не хотела определяться с Вольфом. В подводники он не прошел из-за большого роста, чему очень обрадовался, в стрелки-радисты – тоже помешали габариты. Искали повара, но он не умел готовить, нужен был трубач в оркестр... Вопреки записи в личном деле в десант его не приглашали, и он понял, что предварительное распределение по родам войск ничего не значит.
- Предыдущая
- 21/85
- Следующая
