66 градусов северной широты - Ридпат Майкл - Страница 49

Нет. Это ее не касается. Нужно делать то, что она велела Фрикки — молчать и забыть об этом.

Клара наконец ушла, и Харпа занялась перекладыванием кондитерских изделий под стеклом прилавка. Забыть? У нее это просто не получится. Она не могла избавиться от чувства вины в смерти Габриэля Орна. Фрикки был прав: оно стало бы невыносимым, если бы убили еще кого-то и оказалось, что совершил это Синдри.

Может, все-таки поговорить с Бьёрном? Но она уже знала, что он скажет. Бьёрн станет ее отговаривать, попытается убедить в том, что следует молчать, вести себя сдержанно, как она, собственно, недавно убеждала Фрикки.

Во всяком случае, она должна довериться ему. Бьёрн никак не мог застрелить Оскара или Джулиана Листера. Эта полячка ляпнула нелепость. По ее представлениям, он вышел из ее дома на прошлой неделе и направился прямо в аэропорт, а не к себе в Грюндарфьордюр. Бред. Ему прежде всего понадобились бы паспорт, билеты, деньги.

Внезапно у Харпы перехватило дыхание. В ушах зазвенело. Она почувствовала, что падает в обморок, и прижалась спиной к стене, с грохотом уронив поднос с пирожными.

Нет. Нет, нет, нет, нет! В это невозможно поверить. Никак не возможно.

— Харпа, что с тобой? Тебе плохо?

Она едва ощущала ладонь Дисы на плече, едва слышала ее встревоженный голос.

Она внезапно вспомнила о том, что из кармана куртки Бьёрна в тот день, когда он остался у нее на ночь, торчало нечто, чему она тогда не придала особого значения.

Голубовато-синий исландский паспорт.

Едва Магнус подошел к своему столу, зазвонил телефон.

— Магнус, это Шарон.

— Ты сделала снимок?

— Да. Хороший. Сейчас еду в участок, чтобы отпечатать фотографию и показать соседке Гуннарссона.

У Магнуса участился пульс. Соответствие описанию внешности — одно дело, но достоверное опознание станет первой реальной уликой, указывавшей на связь между убийством Оскара и смертью Габриэля Орна.

— Если фотография получится неудачной, возьмем снимок для водительских прав из нашей базы данных. Так спрашивала ли ты Исака, где он был вчера?

— Потому и звоню. Я в кабинете пастора в исландском посольстве, проверяю его показания. Исак сказал, что был на утренней службе в исландской протестантской церкви. Пастор это подтверждает.

— Черт.

— Вот именно. Однако это был случай, когда Исак первый раз посетил церковь. Счел нужным приехать, отметиться и поговорить с пастором. Это наводит меня на мысль…

— Он устраивал алиби?

— Возможно.

Магнус задумался. Он понимал, что нередко возникает соблазн заняться подгонкой фактов под версию.

— Это все-таки натяжка.

— Да. Пожалуй. Посмотрим, что скажет соседка.

— Известно тебе что-нибудь о расследовании в Нормандии?

— Только то, что видела в новостях. Как ты и просил, я в это дело не вмешиваюсь.

— Спасибо, Шарон.

— Всегда готова помочь.

Но Магнус заметил отсутствие энтузиазма в ее голосе. У нее наверняка были проблемы с выполнением его просьбы. Скверное дело.

— Объясни, почему ты не в полицейском колледже? — спросил Бальдур, бросая свирепый взгляд на Магнуса.

Тот вздохнул.

— Вигдис обнаружила новые улики на видеозаписи январской демонстрации в тот день, когда Габриэль Орн был убит.

— Я же сказал тебе, что это дело закрыто.

— Да, знаю. Но послушай, что мы обнаружили.

Магнус привел результаты опознания Синдри по видеоматериалам и большую часть разговора с ним, опустив его упоминание о присутствии Магнуса в «Большом Рокке».

— Итак, — подытожил Магнус, — Харпа, Бьёрн, Синдри, Исак связаны между собой. Харпа, Бьёрн и Синдри познакомились в тот день, когда был убит Габриэль Орн. Исак устроил ссору с Харпой в тот вечер в баре примерно в то время, когда Габриэль Орн погиб. И внешность его подходит под описание исландского курьера, искавшего адрес Оскара в Лондоне за несколько дней до убийства. Харпа связана с Оскаром — отцом ее сына, и нам известно, что в июле встречалась с ним в Лондоне. Бьёрн и Харпа состоят в связи. А Синдри анархист, исповедующий применение насилия и призывающий к свержению капитализма.

— Ничто из этого не является сколько-нибудь весомым доказательством, — заметил Бальдур. — Единственная реальная связь между этими людьми состоит в том, что ты подозреваешь их.

— Это так. Нужно заняться этим делом и получить требуемое доказательство.

— Что ты предлагаешь?

— Установить наблюдение за Синдри. И за Бьёрном. Просмотреть регистрацию звонков в телефонной компании, выяснить, общались ли они друг с другом. Получить подтвержденное опознание Исака и попросить британскую полицию арестовать его.

Бальдур покачал головой:

— Этого делать мы не будем.

— Почему? — спросил Магнус.

— Потому что это дело превратится тогда в поиски исландской террористической группировки.

— Может быть, так и нужно.

— Нет! — воскликнул Бальдур, хлопнув по столу. — Без доказательств действовать мы не будем.

— Ну а что, если я прав и завтра убьют еще одного банкира?

Бальдур подпер ладонями подбородок и закрыл глаза. Магнус не мешал ему думать.

— Ну а какой тут мотив? — спросил он наконец.

— У Харпы были личные счеты с Оскаром и Габриэлем Орном. Все они пострадали от креппы и вполне могли мстить тем, кого в ней все винят. Банкирам. Британскому правительству.

— Но от креппы пострадала половина страны. И эти люди не хотят никого убивать. Исландцы так не поступают.

— Половина страны, может, не поступает. Но мы ведем речь о трех-четырех субъектах. Мы знаем, что Синдри верит в насилие. Остальные, возможно, тоже. Исак — студент политологического факультета. Его мать сказала, что он радикал.

Бальдур покачал головой:

— Я в это не верю. Давай рассмотрим все алиби. Если ты прав и кто-то из этих людей виновен в убийствах Оскара и Листера, то по крайней мере один из них должен был находиться на прошлой неделе в Лондоне, а вчера во Франции. Теперь расскажи, где они были.

Магнус понял, что Бальдур нашел в его версии слабое место.

— Оскара застрелили во вторник вечером. Харпа работала в булочной в Селтьярнарнесе. Бьёрн был на рыболовецком траулере, отплывшем из Грюндарфьордюра. Синдри присутствовал на презентации книги, хотя нам нужно будет это проверить.

— А Исак?

— Находился в Исландии, дома с родителями.

— Так. А вчера? Был кто-то из них в Нормандии?

— С Харпой мы разговаривали под вечер в субботу — ей было бы очень трудно слетать во Францию; Бьёрна я сам видел в воскресенье; Синдри расслаблялся в «Большом Рокке», а Исак — в церкви в Лондоне.

— Тогда как же они могли осуществить свои злодейские замыслы?

— Алиби очень твердые, особенно у Исака, — возбужденно заговорил Магнус. — У него не было никаких убедительных причин возвращаться в Рейкьявик на прошлой неделе. И появление в лондонской церкви похоже на попытку сфабриковать алиби.

— Магнус, это натяжка.

Бальдур, черт бы его побрал, был прав.

— Может, был еще кто-то, — предположил Магнус. — Какой-то пятый, неизвестный заговорщик. Человек, нажимавший на спуск. Убийца, скрывающийся в тени.

Бальдур слегка улыбнулся.

— Вот-вот, Магнус. Может, на спуск нажимал кто-то другой. Двое разных фигурантов: один — в Лондоне, другой — в Нормандии. И возможно, никто из них не имеет к Исландии никакого отношения.

— Ладно, — устало проговорил Магнус. — Возможно, я ошибаюсь. Но есть вероятность, очень небольшая вероятность, что я прав. Я знаю, что всяких сцепок тут больше, чем кажется. Просто мы еще их не обнаружили. Я не знаю, что представляют собой все эти сцепки-зацепки. Но давайте их искать. Потому что, если я прав, очень скоро застрелят еще кого-то.

Бальдур откинулся на спинку стула. Магнус знал, что Бальдур его недолюбливает, и тут этому весьма предвзятому инспектору предоставлялась возможность поставить его на место и отправить обратно в колледж, учить и доучиваться. Начальники Магнуса в Бостоне поступили бы именно так. Но Бальдур был полицейским старой школы, доверявший в основном интуиции. Вопрос заключался в том, доверял ли он в той же степени Магнусу.