Серебряная корона - Янсон Анна - Страница 31

В тот раз Астрид, ничего не подозревая, выгуливала Гудрона в парке Таллюнден. Она даже пакетик с собой взяла, чтобы убирать за собакой в случае необходимости. Собачьей необходимости. Насчет того, что может возникнуть какая-то иная необходимость, Астрид пребывала покуда в счастливом неведении.

Около детской площадки она встретила школьного директора Туресона. Они беседовали чуть не каждый день, выгуливая своих собак. Его жена, с которой Астрид раньше, до пенсии, работала в одном гастрономе, теперь лежала в больнице. В этой связи перед директором встало много проблем практического свойства, и Астрид как могла помогала ему советами. Он был симпатичный, Туресон, и Астрид не смела себе признаться, что нарочно приходила в парк, чтобы с ним встретиться. Однако при его появлении всякий раз смущалась и чувствовала неловкость. Сердце начинало биться, как у девчонки-подростка, и Астрид теряла дар речи.

В этот день на только что постриженной пуделихе Туресона был красивый красный ошейник. Она кокетливо семенила перед Гудроном, томно поглядывая, а затем бессовестно и недвусмысленно задрала хвост. Кобель все понял. Потянул носом воздух. Противиться запаху он не мог. Астрид сделала вид, что не замечает их животную страсть, но на всякий случай подтянула поводок. Она потеряла нить разговора. Кажется, они говорили о том, как стирать шерсть. Лучше стирать вручную при тридцати градусах. Важно, что тридцать градусов — это ниже температуры тела, если попробовать мизинцем, то вода кажется прохладной… Вдруг кобель оседлал пуделиху, приклеился как пластырь и стал изо всех сил ее накачивать. Астрид закричала, подхватила выпавший из рук поводок и попробовала стащить пса с пуделихи. Потянула за ошейник. Но Гудрон был непоколебим, как скала. Повинуясь могучему инстинкту, он твердо решил передать свои породные гены потомкам.

— Гудрон! Нельзя! Гудрон! Место!

Но пес был глух и слеп. Астрид билась из последних сил, пока не почувствовала руку Туресона у себя на плече.

— Оставьте их! — крикнул он, но не псу, а ей, Астрид. — Оставьте! Он должен сделать свое дело.

Астрид уставилась на Туресона, и на ее лице были написан стыд, отвращение и недоумение.

— Пока он дела не сделает, их нельзя расцеплять, не то он суке вывернет матку наружу. Понимаете? Будем ждать, — сказал он уже более спокойно.

Никогда еще ожидание не казалось Астрид таким мучительным. Она старалась не смотреть на собак, но приходилось иногда поглядывать на них — все уже или еще нет. Одновременно с этим она лихорадочно пыталась найти другие, более нейтральные темы для разговора вроде картофельных оладий и блинчиков.

— Муку всегда надо разводить в холодной воде, чтобы не было комков. И добавлять понемногу… Черт побери!

Больше никаких прогулок в городском парке! Только за городом. Пес сзади заскулил. Пришлось остановиться, не дожидаясь неприятности. Во Фрёйеле она не знала ни одного человека. «Валльхагар — 3 км», гласила табличка, указывающая налево. Вокруг был только лес. Никаких машин в поле зрения. И никаких домов.

Лучи восходящего солнца слепили глаза. Когда Астрид вышла из машины, стоял полный штиль. Несмотря на прошедший дождик, земля перед ней лежала сухая и выжженная. Нужно куда больше, чем эти несколько капель, чтобы она снова зазеленела. Тоненькие растеньица — ястребинку, дымянку и стальник — жара превратила в сухоцветы. Странное безветрие, притом что Земля вращается со скоростью 1666 километров в час! Матс так говорит. Что на экваторе, во всяком случае, именно такая скорость. Сын увлекался физикой, но Астрид верилось далеко не во все, что он выучил в школе. Все какое-то неприятное, пугающее. Например, если материя встретится с антиматерией, то целая вселенная исчезнет в один миг. Но тогда ведь все мы исчезнем! Такого просто быть не может! Один плюс один — ведь всегда два. Это же ясно. Еще при этом откуда-то якобы возьмется энергия.

— Ученая чушь, вот это что, правда, Гудрон?

Пес задрал лапу у дерева в знак согласия. Впрочем, было заманчиво думать о других галактиках с другими солнцами и другими мирами. Матс говорит, наш кислород происходит от сгоревших звезд. Как красиво, думала Астрид. Было так увлекательно разглядывать звезды в бинокль Матса. В городе, среди огней, видно не так уж много. Но в детстве она жила в Тингстеде, и там, если встать ночью у болота и посмотреть на небо, можно увидеть немыслимое количество звезд, поражающих и манящих, словно затонувший город на дне моря.

Гудрон принюхался. Дальше все произошло за доли секунды. Он рванулся вперед, потащив за собой Астрид, державшую поводок. Потом она споткнулась и выпустила его из рук. Если не отпускать, то сломаешь руку, а то, не дай бог, и шею свернешь. С ней, правда, такого никогда не случалось. Пес, конечно, убежал, но Астрид не пострадала и на этот раз.

— Гудрон, сюда. Крысик, ко мне! — закричала она, но пес не обратил на это ни малейшего внимания. Как обычно, когда чуял интересный запах. Словно ядро из пушки, он пронесся через перелаз в каменной изгороди. Астрид поднялась и окликнула его снова. Но этот пес творит что хочет. И с чего Матс вообразил, будто она справится с такой псиной?

— Крысик, ко мне! — звала она.

Бесполезно. Астрид с трудом одолела перелаз. Колени болели. Космос свой обсчитывать, это он может, сынок. А вот соотношение сил мамы и собаки — это нет! Худенькая женщина, страдающая остеопорозом и ростом метр пятьдесят два, мало что может противопоставить ротвейлеру. Ведь ей, как-никак, шестьдесят восьмой год пошел!

Астрид сердилась. Упав, она порвала новые колготки, которые купила для встречи с Туресоном. Какая разница, что у них «усиленный мыс и ластовица», когда падаешь на коленки?

— Гудрон, ко мне! А то колбасу из тебя сделаю!

Гудрон копал. Он и головы не повернул, когда она подошла. Он стоял на куче камней и рыл, камни катились вниз один за другим.

— Гудрон, перестань. Место! Место, кому говорю!

Астрид беспомощно оглянулась. Наверняка они забрели на территорию охраняемого памятника железного века. То, мимо чего она сейчас прошла, напоминало фундамент древнего жилища. Еще и обвинят в порче памятников и выпишут штраф. А потом в газетах напишут и сделают ее посмешищем. Это конечно же прочитает и директор Туресон, и соседи. Что ей делать? Рядом не было ни одного человека. Она изо всех сил потянула за поводок. Но Гудрон ее игнорировал. Ему хотелось копать, и он копал — своими большими лапами и широким носом. Теперь он глухо ворчал. Астрид пришлось отскочить — ей прямо на ногу покатился камень, за ним еще один. А если там внутри — останки предводителя викингов? И могилу зарыли кое-как по причине экономических трудностей? Тогда это уже осквернение могилы или что похуже, она уж и не знает этих юридических тонкостей!

Из-под камня показался кусок ткани, что-то синее. Астрид ухватилась обеими руками за ошейник пса и дернула со всей силы. Пес заворчал, и она его отпустила. А вдруг он ее укусит, ведь она пытается оттащить его от пищи? Она отступила на два шага, решив отказаться от борьбы. И тут увидела то, что долго будет преследовать ее в кошмарных снах.

Когда пес успокоился, она подошла, чтобы посмотреть на труп. Потому что даже недоразвитое человеческое обоняние распознает эту вонь безошибочно. Трупный запах. Из камней торчала почерневшая человеческая ступня. Труп был явно не железного века. Вокруг мертвого тела упрямо вились мухи, они и Гудрона не боялись. Пес отрыл руку и голову с седой шевелюрой. Астрид не отрываясь и с подступающей к горлу тошнотой глядела на руку, пытаясь абстрагироваться от того, что видит. На руке не хватало одного пальца.

Инспектор Мария Верн почувствовала запах, что шел от каменного кургана, задолго до того, как увидела черный полиэтиленовый мешок с останками мужчины, которые со всей вероятностью принадлежали Вильхельму Якобсону. Возле полицейского ограждения стоял Хартман, прикрывая нос платком.