Основная операция - Корецкий Данил Аркадьевич - Страница 4

• Предыдущая
• 4/96
• Следующая

— Эта штука, чтоб атомную бомбу взрывать, да? — буднично спросил Лечи, будто интересовался, не налить ли еще рюмочку.

«Они и так все знают! — с облегчением подумал Сливин. — Значит, мое дело маленькое… К тому же таких пультов на Земле больше, чем мобильных ранцевых фугасов… Снявши голову, по волосам не плачут!»

— Да, — твердо произнес он. — Пульт подрыва ядерного заряда.

— А какие кнопки надо нажать?

Сливину показалось, что Лечи стал говорить без акцента. Он поднял голову. Весельчак-кавказец исчез. Перед ним сидел собранный, жесткий и решительный человек, привыкший получать исчерпывающие ответы на те вопросы, которые задает.

— Это не так просто. Надо знать шифр.

— А подобрать шифр можно?

Да, точно, он говорил без акцента. Гортанная речь, так же как цветы, коньяк и красивые тосты, являлась лишь элементом кавказского колорита. Сейчас необходимость в нем отпала.

— В принципе можно. Это же не стратегическая ракета. Такие пульты используются на закрытых объектах, где круг допущенных людей ограничен. И код не отличается особой сложностью. Хорошему специалисту потребуется не больше двух-трех дней…

— У вас есть такой специалист? Сергей Петрович просил, чтобы этим делом занимались не вы. Ктонибудь другой.

Черные глаза сузились и абсолютно ничего не выражали. Абсолютно ничего.

— Другой? — он просто оттягивал время, обманывая сам себя. Все было ясно. Предельно ясно.

— Да, другой. Который не дружит с Сергеем Петровичем. И не такой замечательный человек.

— Есть. Только…

— Что «только»?

Послышались легкие шаги, в комнату заглянула Маша. С полотенцем через плечо, в пестром фартучке она выглядела совершенно по-домашнему. В груди Василия Семеновича ворохнулось теплое чувство.

— Мужчины будут чай или кофе?

Лечи не повернул головы.

— Что «только»?

— Подожди на кухне, зайка, — улыбнулся Сливин. — У нас важный разговор.

Жена своенравно вскинула голову.

— Тогда разговаривайте. А я пойду пить чай.

Шаги прошелестели в обратном направлении. Василий Семенович перестал улыбаться. В конце концов он уже принял решение насчет Бобренкова. Раз он представляет опасность…

— Возможно, он связан с МВД. Или с госбезопасностью. Или с кем-то еще.

— Это не имеет значения. Позвоните ему.

Порывшись в истрепанной записной книжке, Сливин нашел нужный номер, хотел принести телефон, но Лечи достал из кармана и протянул трубку цифровой связи. Василий Семенович нажимал попискивающие клавиши, стараясь представить, что делает сослуживец. Пишет отчет? Беседует с подтянутым человеком в штатском, с короткой стрижкой и каменным лицом? Обдумывает, как лучше поймать в свои сети подозреваемого Сливина?

Игорь Бобренков не делал ни того, ни другого, ни третьего. Впервые за много дней он устроил себе обильный и сытный ужин: колбаса, яичница, маринованные огурцы, чай с сахаром. Вначале хотел прихватить бутылочку сухого вина или пару банок пива, но решил не транжирить деньги. Впрочем, после еды его разморило так, будто он и в самом деле выпил. Развалившись на диване, Игорь осоловело смотрел на экран телевизора, не вникая в происходящее. Вяло текли невеселые мысли. На черта он связался с ядерной физикой? Следовало подаваться в парикмахеры или массажисты. Они сейчас на гребне волны, к тому же для успеха нужны лишь расческа, ножницы, руки. Никаких ежегодно утверждаемых планов, никакого дорогостоящего оборудования, никаких сверхсложных экспериментов. Клиенты прут валом, сколько заработал — все твое! Как здорово ни от кого не зависеть! А он почти нищенствует и вскоре может оказаться безработным. Закроют тему, сократят штаты — и все!

Большие надежды возлагал на Николая, но и тут невезуха: Сливин не хочет, а без него скорей всего и Игоря там не возьмут. Не зря же Николай писал про обоих… Сливину хорошо — приоделся, жену нарядил, всегда при деньгах… Сейчас многие консультируют и неплохо с этого имеют, но кто же станет делиться? Вот и Василий Семенович прикинулся сиротой…

Раздался телефонный звонок, и Игорь мгновенно схватил трубку, как человек, надеющийся на перемены в судьбе.

Закончив разговор, Сливин протянул трубку владельцу. Лечи уже не казался гостем, и нетерпеливый резкий вопрос прозвучал, как обращение босса к подчиненному.

— Что он сказал?

Василий Семенович помолчал. От хорошего настроения не осталось и следа. На душе было противно — будто кошки нагадили.

— Обрадовался… Благодарил… Удивлялся, что прямо сейчас…

Потянувшись к почти опорожненной бутылке, он налил только себе, выпил и тут же налил еще. Совершая подлость, он всегда очень переживал. Хотя каждая последующая переносилась легче предыдущей.

— Чего удивляться, когда дело срочное, — буркнул Лечи и вылил остатки коньяка в свою рюмку. — Давай за наш успех!

Сливин машинально чокнулся, но пить не стал. Лечи вел себя так, будто они были заодно и Василий Семенович не только хорошо знал о срочности предстоящего дела, но и очень надеялся на его успех. На самом деле Сливин хотел оказаться как можно дальше от сверхтемной истории с включением пульта инициации ядерного устройства.

— Почему не пьешь? — сурово спросил чеченец. — На Кавказе положено так: тост сказан — все выпили!

— А что с ним будет? — вырвалось у ядерщика. Он понимал, что вряд ли получит правдивый ответ, но годился любой, лишь бы смягчить терзания совести. Но Лечи не успел произнести успокоительную ложь.

На улице послышались сухие хлопки — два подряд и через несколько секунд еще три. «Ракеты пускают, что ли…» — безразлично подумал Сливин, однако невозмутимый кавказец нервозно вскочил и, опрокидывая стул, бросился к окну. По его лицу Василий Семенович понял, что это выстрелы, причем не какие-то абстрактные и безразличные, а имеющие самое непосредственное отношение к Лечи, а может, и к нему самому. Поэтому он рванулся следом.

— Вашу маму, вашу папу, на куски… — скрипя зубами, ругался Лечи. Предельно доходчивые русские обороты перемежались с непонятными словами, будто тяжелый камень бил по железу.

Внизу полыхала распластанная иномарка. Теперь из нее вырывались не сполохи цветомузыки, а самое настоящее желто-красное пламя. На белом снегу чернела крестообразная фигура опрокинутого навзничь человека.

— Ружье есть?! — страшным голосом закричал чеченец. — Где балкон?!

В правой руке у него появился длинный черный пистолет, в левой — телефонная трубка, продетым в спусковую скобу пальцем от тыкал в клавиши номеронабирателя и дико озирался по сторонам.

— Что случилось? — из кухни прибежала встревоженная Маша. — Зачем вам ружье?

— Иди в ванную, на пол ложись, сейчас стрелять будут! — оскалясь, крикнул Лечи. И тут же, уже спокойней, сказал в телефон:

— Магомет, меня накрыли у спеца, ребят побили, машина горит. Дверь железная, но долго не продержусь, давай быстрее! Адрес?

Он повернулся к остолбеневшему хозяину.

— Какой у тебя адрес?

Сливин продиктовал, Лечи повторил его в микрофон. В то же время Маша по слогам произносила в телефон название улицы, номер дома и квартиры, на другом конце провода, повторяя, чтобы не ошибиться, оператор дежурной части ГУВД его записывал. Казалось, адрес Сливиных являлся сейчас самой важной вещью на свете.

Первой приехала группа немедленного реагирования районного УВД. Тупорылый, сверху напоминающий жука, «уазик» растопырился дверками вблизи горящей автомашины и выплюнул три неуклюжие из-за бронежилетов фигуры с автоматами наперевес.

— Если поднимутся, дверь не открывать! — предупредил Лечи. — Может, это переодетые…

Пистолет он не спрятал, только поставил на предохранитель и, осторожно выглядывая в окно, держал его наготове — стволом вверх. Сливина карманное оружие пугало больше, чем ранцевый ядерный фугас или пульт управления атомным зарядом. Сильней всего ему хотелось, чтобы притягивающий неприятности гость как можно скорее ушел.

Минут через десять рядом с милицейским автомобилем затормозил огромный джип.

• Предыдущая
• 4/96
• Следующая