Пурга - Кивинов Андрей Владимирович - Страница 38

• Предыдущая
• 38/52
• Следующая

Где, где лопата?!!

С первыми лучами солнца он вылез из палатки, выпил брусничного чая, оставленного корейцем, и приступил к решающему этапу.

На расширение прохода ушла пара часов. Михаил Геннадьевич укрепил его брусьями, надел на всякий случай респиратор и, освещая путь мощным фонарем, осторожно шагнул в шахту.

Та имела несколько веток, но он решил не сворачивать с центральной линии. Время от времени ему попадались полусгнившие остатки горных инструментов, обода огромных бочек, колеса телег, отдельные кости. Потолок подпирали старые, но еще не сгнившие брусья. Он оглянулся назад, проход сиял метрах в пятидесяти.

Остановился, поставил фонарь на землю. Прислонил ладонь к холодной стене, между пальцев заструился песок. Опустился на колени и осмотрел землю. Если обоз завезли сюда, обязательно должны остаться следы. Это не река, донного грунта нет… Да, след есть! Вот одна колея, вот еще. Телеги завезли внутрь, потом лошадей вывели из шахты. Вряд ли углублялись. Но могли замаскировать.

Михаил Геннадьевич поднял фонарь и пополз по колее. Он был в легкой куртке, но даже не обращал внимания на холод. Лоб покрыла испарина. Через тридцать метров колея уперлась в стену. Он поднялся и осмотрел ее. Нет, это не стена! Просто маскировка! Старые доски, прикрытые истлевшими мешками и присыпанные песком. За ними — пещера. Аккуратно приподнял одну из досок, она рассыпалась в прах. Расчистил вход от этой бутафории.

У него уже не оставалось никаких сомнений: он — у цели! Остается собраться с духом, успокоиться и сделать пару шагов.

Давай, Михаил Геннадьевич, весь мир смотрит на тебя, даже эскимосы и африканские племена.

Он, словно пловец, набрал в легкие воздуха и шагнул в пещеру.

…Первый ряд сундуков находился метрах в пяти от входа. Их было семь штук, составлены в ряд, словно баррикада. Мощные навесные замки подсказывали, что содержимое без сомнения представляет ценность. Дальше, в глубине, сундуки стояли один на другом. Навскидку их было около сорока. Принц Евгений, однако, ворюга еще тот. Лет на пятнадцать с конфискацией хватит.

Шурупов осторожно постучал рукояткой лопаты по крышке ближайшего сундука. Звук глухой. Древесина крепкая, не сгнила за столько лет. Видимо, обработана чем-то качественным. «Пинатекс», не иначе.

Достал индиана-джонсовский нож, поскоблил по замку. Металл, в отличие от древесины, испытание временем не выдержал. Петли проржавели, и сковырнуть их можно даже без инструмента.

Но сначала — фото. Для фиксации авторства открытия. Да и просто на память. Для потомков.

Фотоаппарат остался в палатке. Придется возвращаться. Заодно захватит металлоискатель, обследует сундуки, пока не открывая их.

Шурупов покинул пещеру и направился к выходу из шахты. Дырка по-прежнему светилась белым пятном, словно звезда по имени Солнце.

Когда до лаза оставалось метров двадцать, он услышал какой-то странный, доносившийся из недр, гул. Замер, прислушался. Странно: изнутри, со стороны пещеры подул сильный ветер. Похожие ощущения он испытывал, стоя на платформах некоторых станций ленинградского метро. Сначала гул, потом ветер и, наконец, поезд. Но здесь-то откуда взяться сквозняку? Если только не существует еще один выход.

Гул приближался. И явно не сулил ничего хорошего.

Михаил Геннадьевич сделал шаг, и в этот момент земля под ногами вздрогнула, со стен посыпался песок, что-то ухнуло, и через секунду свет из отверстия пропал. Солнце погасло. Кладоискатель бросился вперед, понимая, что произошло ужасное — он плохо укрепил проход, и его завалило!

Он добежал до завала, с размаху всадил лопату в грунт. Сверкнули искры — металл скользнул по камню! Дьявол! Его завалило не песком, а камнями. Большими тяжелыми камнями. Самому не выбраться!

А будут ли его разыскивать молдаване, неизвестно. Их дело маленькое: есть начальник — работаем. Нет начальника — уезжаем. Хорошо, если просто кому-нибудь расскажут. В любом случае, раньше чем через три дня его откапывать не начнут. Фонарика хватит на пару часов, закуски и выпивки нет вовсе. Как и теплых вещей. Если только в сундуках что-нибудь подходящего по размеру не найдется.

Забыв об университетском образовании и врожденной интеллигентности, он по пролетарски выругался и принялся с яростью пробивать завал лопатой.

И тут снова послышался усиливавшийся с каждой секундой гул.

Шурупов медленно обернулся…

И увидел три яркие фары приближающего из пещеры ужасов поезда. А через мгновенье раздался механический голос: «„Василеостровская“… Следующая станция „Гостиный двор“. Не забывайте свои вещи в вагонах».

Он вздрогнул и открыл глаза.

Дымящееся кострище напоминало сожженное игрушечными печенегами селенье бедных землепашцев. Михаил Геннадьевич поежился, посмотрел на часы. Три ночи. Перебрался в холодную палатку, забрался с головой в спальник и продолжил прогулки по тоннелям ленинградского метрополитена.

Сон не сбылся, шахта оказалась пустой. Радовало одно: что хоть поездом его не сбило. Он даже не был уверен, шахта ли это, а не просто природная расселина, засыпанная камнями. Да и идея с валунами, похоже, ложная. Принцу не до того было, чтобы перетаскивать такие камни.

Но Шурупов не сильно расстроился. Это — всего лишь пристрелочный выстрел. Никто сразу не становится первоклассным стрелком. Нужны терпение, надежда — компас земной и несколько экскаваторов.

Дабы не терять времени, он принялся искать новые пустоты и новые ориентиры. На следующий день вернулись отдохнувшие молдаване и кореец. И мир снова прилип к экранам телевизоров…

Увы, экспедиция, о которой так долго мечтал Михаил Геннадьевич Шурупов, ни хрена не нашла. Ни обоза принца Евгения, ни следов древних землепашцев, ни хоть какого-нибудь завалявшегося клада. Молдаване честно махали лопатами, пока не ударили первые заморозки. Потом заявили, что без отопления жить в палатках не желают. Они цивилизованные землекопы и прекрасно разбираются в трудовом законодательстве. Не можете создать условий — нечего и наемных рабов эксплуатировать. От отчаяния археолог даже хотел обратиться к яснослышащему, чье объявление об оказании соответствующих услуг прочитал в газете «Житуха». Вдруг услышит, где спрятан клад? Но в последнюю секунду передумал.

Поиски пришлось свернуть. Мало того, надо было отчитаться перед казной за деньги. Дедушкиного друга тоже подводить нельзя. Отыскал тот самый камень возле первой шахты. В принципе, царапины на нем могли сойти за древние руны. Правда, с большой натяжкой. Да и любая экспертиза сразу установит истину. Посоветовался со Степаном Антоновичем, хранителем музея. Тот осмотрел находку, затянулся из своей трубки и, подумав, сказал:

— Существует, Мишенька, одна красивая легенда… В двадцатые годы большевики без разбору сносили храмы и церкви. Но в одном местный краевед нашел табличку с текстом. Текст утверждал, что здесь похоронен не кто иной, как Андрей Рублев. Большевики призадумались: все-таки Рублев — хоть и контра, но в мире авторитетная. На всякий случай отправили табличку в Москву, к светилам истории. Пусть подтвердят, что это не фальшивка. А краеведа пока посадили под ружье. Если окажется, что табличку он сам смастрячил, чтобы храм уберечь, — тут же к стенке. А храм — под снос.

Московская профессура находку изучила и даже без экспертизы поняла — подделка. В тексте попадались речевые обороты, которых во времена Рублева просто не существовало… Да и самой могилы, скорее всего, быть не могло. Рублев, по некоторым данным, — творческий псевдоним нескольких монахов… Но ни одно из светил, узнав подоплеку, не дало правильного заключения. Все, рискуя жизнью, написали: табличка подлинная… Храм остался… Я это к чему, Миша? Большевиков сейчас хоть и нет, но музей наш снести хотят… Место здесь хлебное для всяких бутиков… Так что не волнуйся… Все, кто надо, подтвердят, что скрижали на твоем камне — настоящие…

• Предыдущая
• 38/52
• Следующая