Правила черной некромантии - Малиновская Елена Михайловна - Страница 4

• Предыдущая
• 4/68
• Следующая

Тишина в комнате изрядно затянулась. Я стоял на перекрестье взглядов и упрямо молчал, понимая, что из пересохшего от волнения горла сейчас не выдавлю ни звука. Светлые Боги, ну пошлите мне спасение! Чем я заслужил такое наказание?

— Вулдиж, — неприятно прокаркала матушка, — мы все ждем. Даже не думай, что на этот раз тебе удастся улизнуть!

Я украдкой посмотрел на Ташу. Она стояла так близко, что до меня доносился легкий цветочный аромат ее духов.

— Я не могу, — неожиданно прошептала девушка, плаксиво морща нос. Звук ее голоса разбил копящееся в комнате напряжение, и я с облегчением вздохнул, обнаружив, что на время даже забыл о необходимости дышать.

— Что? — с удивлением переспросил Дирон, — Я не расслышал.

— Я не могу, — повторила Таша более уверенно и вздернула подбородок, с вызовом взглянув на брата. — Это неправильно! Зачем принуждать Вулдижа к женитьбе? Если он… если он не любит меня, то пусть так и скажет. Я не желаю навязываться!

Тут голос Таши сорвался, и она отвернулась, тщетно пытаясь сдержать приглушенные всхлипы. Я вполголоса помянул вурдалаков. Что же сегодня за день-то такой?

— Вулдиж! — в унисон воскликнули Дирон и моя матушка. Переглянулись, и Дирон сделал приглашающий жест рукой, предоставляя леди Аглае право высказаться первой.

— Я не узнаю своего сына, — прошипела она, и ее фигура замерцала, наливаясь зеленоватым дымом злости. — Вулдиж, ты позоришь меня и весь наш род! Еще немного, и я прокляну тебя!

Дирон нехорошо усмехнулся, встал, порывистым движением едва не опрокинув кресло, и отошел к противоположной стене, на которой было развешено всевозможнейшее оружие, начиная от ритуальных ножей и заканчивая огромным двуручником. Остановился там и принялся с подчеркнутым вниманием изучать ближайший меч.

Я застонал, почувствовав себя в западне. Лисы отгрызают себе лапу, угодив в капкан. Жаль, что этот способ мне не подходит. — Я…

Слова царапали горло, выходя с трудом и против моей воли:

— Я прошу руки…

Дирон обернулся, даже не пытаясь скрыть торжества на лице. Матушка подалась вперед, с жадным вниманием ожидая окончания предложения. Однако Таша и не взглянула в мою сторону. Вместо этого она понурилась еще сильнее и всхлипнула чуть громче. Боги, что еще ей не нравится?

— Таша, я прошу твоей… — затараторил я, стремясь как можно быстрее завершить неприятный балаган. Но закончить фразу мне не удалось. Когда последнее слово уже готовилось сорваться с моих губ, дверь, ведущая в гостиную, вдруг с оглушительным грохотом распахнулась, едва не слетев с петель от чьего-то сильного и совершенно неприличного пинка, и на пороге появился грузный мужчина весьма средних лет.

— Хозяин сейчас не принимает! — влетел за ним Тоннис, чуть не плача от такого самоуправства. — Что вы себе позволяете?

— Где он? — пророкотал незнакомец, по очереди обведя всех присутствующих в комнате тяжелым немигающим взглядом. — Где этот шельмец и проходимец? Где эта скотина?

Я опешил от неожиданности. Перевел взгляд на Дирона. Интересно, что натворил юнец? Не про меня ведь речь идет, это точно.

Странно, но Дирон посмотрел на меня с такой же подозрительностью. Надо же, никогда не думал, что он умеет так здорово притворяться. Но как умело все-таки он делает вид, будто совершенно ни при чем!

— Где этот гад? — продолжал бушевать мужчина. — Я ему все кости переломаю. В дегте искупаю и в перьях вываляю. Да что там, я ему оторву…

Тут, видимо, он собирался добавить еще более страшную угрозу, но неожиданно увидел Ташу и мою матушку и осекся. Почему-то покраснел и почти шепотом закончил:

— Ну в принципе неважно, что именно я ему оторву.

— Уважаемый, — воинственно начала моя матушка, от гнева заполыхав сразу всеми оттенками красного от нежно-розового до темно-багрового, почти черного, — Вы что себе позволяете? Врываетесь к честным людям без стука, похабности всякие говорите. Вас что, в детстве не научили хорошим манерам?

— Ой, призрак! — ошалело выдохнул незнакомец и попятился. — Неужто не врал этот шельмец, что некромантом является?

— Кто призрак, я призрак? — возмутилась матушка, подлетела к несчастному вплотную и грозно замахала перед его лицом пальцем. — Не позволю! Не позволю меня оскорблять!

Незнакомец, продолжая пятиться, наконец-то уперся спиной в стену. Поняв, что дальше отступать некуда, он позеленел от ужаса. Перевел взгляд на Тонниса, словно ища у него поддержки, но тот сам разноцветно мерцал, почти дематериализовавшись от смущения. Видать, бедняга сейчас умирал от стыда, что не сумел задержать такого грубияна.

— И это призрак! — Незнакомец аж затряс головой, будто надеясь, что наваждение растает. — А я-то думал, чего он так легко отступил, когда я на него попер. Светлые Боги, да тут хоть один живой есть?

— Что вам надобно? — ледяным тоном осведомился я, в глубине души готовый расцеловать нежданного спасителя.

— Дык это…

Мужчина по широкой дуге обогнул мою матушку, которая, довольная произведенным эффектом, почти успокоилась и не собиралась его более преследовать, затем приблизился ко мне. Невоспитанно дернул меня за рукав и, почувствовав под тканью рубашки живую плоть, обрадованно затараторил, заискивающе заглядывая в лицо:

— Добрый человек, прости меня за столь наглый визит. Но пойми тоже — я ведь отец. Стеша хоть и глупая девка, но у него-то разуменье должно быть? Куда она теперь денется с животом? Кто ее замуж возьмет? Ох, позор на мою седую голову!

— Какая Стеша? — Я решительно прервал поток откровений, поняв, что окончательно запутался. — Что у нее с животом? И у кого разуменье должно быть?

— Стеша дочка моя, — тихо признался незнакомец. Покосился на остальных, с нескрываемым интересом слушавших наш разговор, и завершил свистящим шепотом: — Беременная она. Когда успела с этим негодяем спеться — демоны его знают! Я ж как чувствовал, глаз с них не спускал. Ан нет, проряззявил дочку единственную!

— Сочувствую, — сказал я. — Но при чем тут мы?

— Дык мне сказали, этот гад здесь живет, — простодушно удивился мужчина.

Я покосился на донельзя задумчивого Дирона. Ох и влип же юнец! Видать, по молодости и горячности великую глупость сделал. Теперь всю жизнь расхлебывать придется.

— Так что я никуда не уйду, пока с ним не поговорю! — Мужчина, вспомнив про свою важную миссию по восстановлению чести дочери, немного приободрился. Стрельнул глазами по направлению к моей матушке и Тоннису, убедился, что никто из призраков не собирается на него нападать, и громогласно завершил: — Пусть этот трусливый выродок явится сюда. Этот пройдоха. А еще бароном назвался.

Я закашлялся от неожиданности. Меня кольнуло очень и очень нехорошее предчувствие.

— Барон, говорите? — впервые за время нашего разбирательства подал голос Дирон. — Очень интересно. Как его зовут?

— Барон Вулдиж из рода Сурина. — Незнакомец пожал плечами, словно удивленный нашей недогадливостью. — Владелец этого замка. Что тут непонятного?

Я сидел у себя в спальне и мрачно рисовал пальцем на запыленной столешнице непонятные знаки. Ночной мрак ластился к одинокой свече, оплывающей воском в глиняной плошке. Слабый огонек недовольно трещал на ледяном сквозняке древнего замка, то почти ложась на бок, то взметаясь и освещая мои загадочные письмена. Замок спал, наконец-то угомонившись после вечернего происшествия. Лишь что-то негромко поскрипывало в тиши залитых темнотой коридоров, будто там бродила какая-то неприкаянная душа. Тоннис, что ли, места себе не найдет, до сих пор переживая из-за того, что не смог остановить настойчивого визитера? Неважно, впрочем. Оно и к лучшему, что так получилось. По крайней мере, у меня появился шанс отложить разговор с Ташей до лучших времен.

Мыслями я невольно вернулся в ту секунду, когда Биридий из семейства Драковых, а именно так позже представился незваный гость, сделал свое неожиданное заявление. Усмехнулся, вспомнив оглушительную тишину, воцарившуюся после этого. А через миг… Через миг начался настоящий бедлам. Дирон сорвал со стены двуручник и всерьез вознамерился раскроить мне череп за подвиги незнакомого соблазнителя женщин. Благо что не рассчитал направление удара и в итоге лишь расколотил кресло в мелкие щепки. Хоть запас дров на предстоящую зиму пополнил. Матушка заверещала о том, что отныне и до гроба не видать мне родительского благословения. Тоннис завыл что-то жалобно-поминальное, плавая над самым потолком. Таша… Таша ушла, хлопнув дверью. И это, признаться честно, обеспокоило меня больше всего. Пришлось… Хм… А что же я сделал тогда? Не помню. Честное слово — не помню. По-моему, я рявкнул изо всех сил, перекрывая шум и гам. Рявкнул так, что даже стекла в окнах задрожали. Я не люблю повышать голос. Напротив, чем сильнее мое бешенство — тем тише я говорю. Поэтому мой поступок вызвал немалое удивление у присутствующих и моментально остудил их пыл. А затем…

• Предыдущая
• 4/68
• Следующая