Жестокие игры - Константинов Владимир - Страница 57

• Предыдущая
• 57/75
• Следующая

— Вот именно. Так что думай, умник.

— А что тут думать. «Умереть» мне все-таки придется. Иной альтернативы у меня просто нет.

Рокотов не выдержал и очень отвественно грохнул по столу кулаком, прокричал:

— Слушай, прекрати хулиганить! Нашел, понимаешь, время и место шутки шутить!

— А для этого, Вова, места не выбирают. Но только я совершенно серьезно. Ведь «умер» же однажды Андрей Говоров — и ничего, очень даже прекрасно себя чувствует.

— Ты в этом смысле, — пробормотал Рокотов, остывая и избегая встречаться со мной взглядом. Ему было неловко за свой срыв. Я редко видел, чтобы он срывался. Впрочем, ничего удивительного в этом нет. С такой работой и железные нервы могут поистрепаться. Ага.

— А ты думал, что я решил добровольно стать жертвой мафии?! Ну ты, блин, даешь! То, что у тебя, господин полковник, с головкой не все в порядке, я давно знал, но никак не предполагал, что до такой степени.

— Ну, замолол, — добродушно проговорил Рокотов. — Ты дело говори.

— А я — дело. Кто как ни я, твой лучший друг, о тебе позаботиться, скажет тебе правду-матку в глаза, какою бы горькой она не была.

— Как ты себе все это представляешь?

— В смысле твоего психического и нравственного выздоровления?

— Да пошел ты, — беззлобно огрызнулся Владимир. — Каким образом ты собираешься инсценировать свою смерть.

— Ах, ты об этом... В этом деле я очень расчитываю на поддержку друзей. Значица так... Слушай сюда. В аэропорту твои ребята внимательно следят за встречей заезжих киллеров с представителями местных мафиозных структур. Желательно — снимают эту незабываемую встречу на видеопленку или, на худой конец, на фотопленку. Затем препровождают их места квартирования киллеров и в последний момент берут их без шума и пыли. Наши криминалисты в это время снимают мой «окровавленный труп» и «подъезже собственного дома». А утром газеты выходят с леденящими душу заголовками: «Кровавый след мафии», «Новое заказное убийство» и тэдэ и тэпэ. А все вы в интервью будете говорить о том, каким я был прекрасным человеком и отличным семьянином. Какие у меня от двух предыдуших жен чудные дети. И как я мечтал жениться в третий раз, но вражеская пуля не позволила этому осуществиться. Ну как сюжет! Это тебе не какая-нибудь «мыльная опера», а взят прямиком из недр окружающей нас действительности.

— Да, сюжет, действительно, того. Впечатляет, — вынужден был согласится Рокотов. — Но только все это, на мой взгляд, вряд ли что даст.

— Это ещё почему?

— Даже если наши оппоненты поверят в твою смерть, то исчезновение киллеров не может пройти незамеченным. А это так или иначе будет означать — провал операции.

— Я предвидел ваши возражения, господин полковник. На этот случай нами будут предприняты кое-какие меры. Кто поддерживает постоянную связь с Москвой и по чьей инициативе были направлены киллеры?

— Леонтьев. Так ты хочешь и его?

— Не совсем. Дело мне представляется примерно следующим образом. Твои парни берут этого сукиного сына под белы руки и доставляют в одну из твоих конспиративных квартир, где я, ты и Башутин, склоняем его к сотрудничеству.

— Думаешь — получится? — с сомнением проговорил Рокотов.

— Более чем. Уверен в этом. За то недолгое время, что довелось мне с ним общаться, я понял, что человек он грамотный, но весьма недалекий. Больше всего на свете любит себя и деньги, но себя — в первую очередь. Ради себя любимого, ради сохранения своей жизни, он вынужден будет пойти на сотрудничество. Кроме того, перед ним будет яркий пример такого сотрудничества — Башутин.

После напродолжительной паузы Рокотов убеждено сказал:

— Убедительно. Очень. После чего Леотьев должен будет сообщить в Москву, что дело сделано и все готово к приему высокого гостя. Так?

— Вот именно. А Башутин это подтвердит. Вот такая любовь вытанцовывается. И такая необыкновенная легкость в мыслях у отдельных товарищей, кстати, ваших, Владимир Дмитриевич, товарищей. А вы — «почему телефон молчит?» Потому и молчит, — чтобы не мешал умственному процессу.

— Ну ты и пижон! — рассмеялся Рокотов.

— Есть малость, — согласился я. — Но для тебя сейчас главное — не обращать внимание и не зацикливаться на некоторых недостатках друга, а так организовать работу, чтобы все прошло без сучка и задоринки. Любой сбой может привести к непредсказуемым последствиям.

— Это конечно, — подтвердил мою здравую мысль Рокотов кивком головы.

Придя утром на работу Петр Эдуардович узнал печальную новость — ночью у себя на даче убит известный питербургский продприниматель и политик Буренков Владимир Васильевич. Потаев очень хорошо знал Буренкова и собирался поддерживать его на предстоящих выборах в Думу. Толковый был мужик. Умный. С деловой хваткой. Смерть Буренкова сильно расстроила Петра Эдуардовича, надолго выбила из колеи. Он прекрасно понимал, кто стоит за этим убийством. Прекрасно понимал. Этот грязный паук Сосновский начал открытую с ним войну. Что ж, война, так война. Он к ней готов. Рано или поздно это бы случилось. Все равно так долго не могло продолжаться.

Референт сказала, что в приемной ждет Кирсанов, говорит, что у него срочное дело.

— Пропусти, — распорядился Потаев.

Через минуту в кабинете появился шеф службы безопасности фирмы. Петр Эдуардович с удовольствием рассматривал его сухую, подтянутую и молодцеватую фигуру. Нравился ему этот человек. Нравился своей немногословностью, отличным знанием дела. Ему не нужно было дважды повторять указание. Такому можно доверить все что угодно — не подведет.

Кирсанов поздоровался, прошел к столу, сел.

— Слушаю вас, Виталий Семенович.

— Вы оказались правы, Петр Эдуардович, — сказал Кирсанов, будто продолжил только-что прерванный разговор.

— В каком смысле? — не понял Потаев.

— В отношениее этого парнишки Снегирева. Помните, вы давали мне задание его проверить?

— Ну-ну, прекрасно помню. И что же вы установили? — заинтересовался олигарх.

— Что он является ни тем, за кого себя выдает.

— И как же это вам удалось?

— Мы и раньше знали, что он проживает в Москве по подложному паспорту на имя Снегирева, а на самом деле является особо опасным рецидивистом Потаповым Виктором Игоревичем по кличке Аббат. Так вот, он не Потапов.

— Почему вы пришли к подобному выводу?

— Мы сличили отпечатки пальцев Потапова, находящееся в милицейской картотеке, с отпечатками пальцев этого парнишки и, как говорится, все стало ясно.

— Как же вам удалось взять у него отпечатки пальцев?! — очень удивился Петр Эдуардович.

— Это было как раз проще всего. Он обедает всегда в одном и том же кафе. Стоило лишь взять незаметно стакан, который он только-что держал. Гораздо труднее было проверить их по милицейской картотеке. Но и здесь у нас не было особых затруднений.

— А кто же он такой?

Кирсанов пожал плечами.

— Трудно пока сказать с определенностью, но думаю, что он является агентом ФСБ.

— Отчего вы так думаете?

— Это видно по его тщательно разработанной легенде, организации побега из колонии вместе с известным криминальным авторитетом Афанасием Ступой по кличке Туча. Инсцинировкой убийства охранника и захвата заложника. «Убийство» охранника сразу ставило агента вне подозрений. А Ступа вводил его прямиком в систему Сосновского.

— Логично. Но я знаю, что в ФСБ много людей Сосновского.

— Это говорит лишь о том, что те, кто отвечает за операцию, учли это обстоятельство.

— И что же Снегирев? За ним следят люди Сосновского?

— Я пока не знаю, чьи это люди, но слежка за ним ведется по всем правилам. Но парнишка действительно очень талантливый и, когда это ему необходимо, ловко освобождается от «хвоста».

— Какого ещё хвоста? Ах да, в смысле «хвоста». Понятно.

— Снегирев иногда звонит из автомата по одному и тому же номеру. Нам удалось его записать.

— Кому принадлежит телефон?

• Предыдущая
• 57/75
• Следующая