Жестокие игры - Константинов Владимир - Страница 54

• Предыдущая
• 54/75
• Следующая

— И что же во «вохровцами»?

Вадим развел руками.

— Пока глухо, как в танке.

— А нельзя ли поподробнее? По этой скудной информации, можно подумать, что вы здесь били баклуши.

— С помощью Башутина мы составили фотороботы тех трех парней, которые участвовали в инсценировке нападения на Башутина у станции метро «Речной вокзал». По договоренности с Уравлением Западно-Сибирской дороги организовали инспекторскую проверку в отряде ВОХР, проверили все личные дела стрелков. Но, увы, она ничего не дала.

— Очего вы решили, что они работают в этом отряде?

— А Сердюков с Кондобиным? — сказал Дронов.

— Только поэтому?

— А этого мало? Ведь ясно, что они не простые пешки, а довольно значительные фигуры, — ответил Юрий.

— Кстати, кто они такие?

— Сердюков — три года назад работал старшим испектором ОБЭП в отделе милиции станции Новосибирск-Главный, майор. После уволнения был принят на должность заместителя начальника отряда ВОХР. Кандобин работал раньше в службе проводников бригадиром поезда. Сейчас заведует спортивно-оздоровительным комплексом отряда.

— Что за коплекс?

— А шут его знает, — пожал плечами Дронов. — Я им не интересовался.

— Что не делает вам чести, господин подполковник. Ведь может так случиться, что этот комплекс окажется штабом мафии. Как вы после этого мне в глза будете смотреть?

— Я там был года два назад, — сказал Вадим. — Они такое отгрохали, что любое спортобщество богло бы позавидывать. Там тебе и сауна с басейном, и тренажерный зал, и бильярд, и банкетный зал. Словом, все как в лучших домах.

— А как вы, товарищ майор — простой российский мент, там оказались? Только не говорите нам тут, что туда всех пускают. Мы все равно этому не поверим.

— Один мой приятель из Управления транспортной милиции пригласил отметить там свой день рождения.

— Вот с этого и начинается моральное разложение наших лучших офицеров.

— Ну, завелся, — проворчал Дронов.

— А с вами, подполковник, уже все давно ясно. Так что, не возникайте, а слушайте о чем умные люди говорят. Вы мне лучше вот что скажите, друзья, — неужели тех трех парней у станции метро, кроме Башутина, никто не видел?

— Видела масса норода, — ответил Юрий. — Но все дают крайне противоречивые показания.

— А безвременно ушедший от нас воровской авторитет Сережа Безбородов по кличке Буряк, он что — прибыл к нам из космоса и сразу скорешился с этими ребятами? Неужели его с ними никто из родных и близких убиенного не видел?

— Его сожительница Паршина, говорила, что к нему действительно в последнее время захаживали трое парней, — сказал задумчиво Дронов.

— Вы её допросили?

— Да. С ней встречался Колесов. Я читал её показания. Она говорила о каких-то трех его товарищах по воровскому бизнесу и рисовала совершенно других парней, нежели Башутин. Поэтому её показаниям мы не придали особого значения. А вот теперь... — Юрий замолчал и обеспокоено взглянул сначала на меня, потом — на Сидельникова.

Моя интуиция забеспокоилась, затем сделал стойку, будто спаниель при виде дичи, и сказала: «Ищи здесь, придурок!» За последние годы нашего общения, её авторитет настолько вырос, что я беспрекословно ей подчинялся. Но она, кажется, начинает потихоньку наглеть.

И будто в подтверждение возникшей у меня неясной догадки, Дронов продолжал:

— Теперь мне кажется очень странным, что её показания совпадают с желанием организаторов этого действия пустить нас по ложному следу — представить дело таким образом, будто в нападении на Башутина участвовали воровские авторитеты.

— Вот именно, господин подполковник, — согласился я. — Только отчего у вас так поздно включилось «зажигание»? Если бы я вас не знал, то мог бы подумать, что вы были заодно с этой кодлой. Определенно. Но я вас слишком хорошо знаю, поэтому сей факт списываю на вашу природную «сообразительность». А кто она такая эта Паршина?

— Как мне помниться, она работает проводником на железной дороге.

— Обана! — воскликнул я. — А не кажется ли вам, друзья, что это не случайное совпадение?

— Какое совпадение? — спросил Сидельников.

— Вспомните — кем работал раньше Кандобин? Бригадиром поезда. Следовательно, не мог не знать Паршину. Вы внимательно следите за ходом моей мысли?

— А ведь верно! — удивился Дронов. — Дима, ты молоток! Мне представляется, что именно Паршина и уговорила Безбородова участвовать в нападении на Башутина.

— Спешите видеть, господа! — заорал я во всю ивновскую. — Смертельный аттракцион! Крутой контрразведчик впервые родил здравую мысль!

— Горбатого могила исправит, — сокрушенно вздохнул Дронов.

А Вадим удивленно спросил его:

— Слушай, Юра, как ты все это терпишь?

— Привык. Да с ним иначе и нельзя. Стоит только возмутиться, как его не остановишь.

— Это вы о ком, парни?

— О тебе, Дима, — ответил Юрий. — О ком же еще?

— А кого вы все норовите остановить? Коня на скаку или ещё кого?

— Преступников, Дима. Исключительно их.

— Ваше желание я понимаю и даже где-то разделяю. Только отчего оно у вас так поздно возникло? Вот что мне непонятно.

— Ждали тебя.

— Ясно. Тогда слушай сюда. Я сейчас отправляюсь в отряд проводников. Вы, подполковник, побеседуйте с соседями Паршиной о её морали и нравственности, дурных привычках и пагубных наклонностях. Уже сегодня мы должны знать о ней все. Задание ясно?

— Так точно, гражданин начальник.

— А я? — возник Сидельников. — Я тоже хочу.

— А вы, майор, будете в резерве главного командования, — ответил я. — А пока сидите и не рыпайтесь. Делайте водочные компрессы, как наружние, так и внутривенные. Попровляйтесь, одним словом. Мы очень на вас рассчитываем.

На улице была путевая погода. Светило солнце. Дул легкий ветерок. По голубому небу бежали легкие облака. Чирикали воробьи. Торопились куда-то по своим земным делам озабоченные люди. И в полном соответствии с природой на душе у меня тоже было путево.

Итак, мне предстояло посетить отряд проводников Новосибирского отделения дороги. Не исключено, что там я могу встретить Паршину. Представиться ей тем, кем я являюсь на самом деле, я не мог. Если она имеет ко всей этой кухне непосредственное отношение, то может насторожиться и предупредить своих сообщников. А это в наши планы явно не входило. Надо было подумать на тем, в каком образе лучше перед ней предстать. Вскоре моя легенда была готова. Для её воплощения в жизнь мне необходимо было заехать домой.

Стоило мне лишь переступить через порог квартиры, как раздался радостный крик Настеньки:

— Папа плишел! — Она подбежала ко мне и повисла у меня на шее. Папой она меня стала называть по собственной инициативе по возращении с Кавказа. И это было приятно.

— Привет, Настена! Как поживаешь?

— Холосо! — убежденно проговорила она.

Из кухни вышла Светлана. Поцеловала меня, спросила:

— А ты что так рано?

А я глядел на неё и глупо улыбался. «Неужели вот эта красивая женщина меня любит?!» — удивлялась и ликовала моя душа. Удивительно! Повезло дураку. Впрочем, дуракам всегда везет. Определенно.

— Я не насовсем. Пришел лишь переодеться. Сегодня намечается премиленькое рандеву с одной довольно хорошенькой куртизанкой.

— Смотри мне, — грозно насупила брови Светлана. — Если что узнаю — убью! Ты обедать будешь?

— Конечно, что за вопрос.

Интересно, сможет она меня к кому приревновать? Вряд ли. Она уверена, что я полностью её со всеми потрохами, как с серьезными так и несерьзными мыслями в легкомысленной голове и всем прочем.

— Пап, а плавда Миска говолит, что ты милицинел? — спросила Настя.

— А кто такой — Мишка?

— Да так, — пренебрежительно ответила она.

Из этого я понял, что Ммшка у неё не пользуется автритетом,

— Да, я милиционер.

Глаза её засветились гордостью.

— Здолово! А у тебя фолма есть?

— Есть. — Я подошел к шифоньеру, открыл, достал плечики с формой. — Вот видишь?

• Предыдущая
• 54/75
• Следующая