Дело о вражеском штабе - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 33

• Предыдущая
• 33/49
• Следующая

— Я буквально на пятнадцать минут, отпустил водителя пообедать, в час он за мной приедет, — разочаровал меня Роман. — Мне тут кое-что забрать надо из дома. Поставь пока кофейку. Если нетрудно, конечно.

С кофе вышла небольшая заминка. Роман, пройдя в кабинет, запер за собой дверь, так что я, как ни старалась, не могла не только невзначай заглянуть к нему, но и на слух определить, чем он там занят.

Я уже стала сомневаться в целесообразности испанских дверных систем, установкой которых мы месяц назад завершили евроремонт в квартире.

Я едва успела отпрыгнуть в сторону и притвориться озабоченно бегущей на кухню, когда в коридор вышел Роман.

— Все, дорогая, победа! — радостно сообщил мне муж. — Содержимое этого чемоданчика, — он похлопал ладонью по черной натянутой коже, — уничтожит Лепесткова, разнесет его в пух и прах!

— И что же там? — спросила я, сверля глазами непроницаемый кейс. — Взрывное устройство?

— Ну зачем так грубо, так пошло. Не женское это дело, Марина, работать с криминалом. Не припомню, когда последний раз видел тебя с томиком Цветаевой. Хотя ты теперь сама у нас сочиняешь — поэмы о криминальных авторитетах. Ха-ха!

Агеев продолжал ерничать, развалившись на кухонном стуле в ожидании кофе.

Внезапно он замолчал и помассировал начинающий вырисовываться над брючным ремнем животик.

— Черт, — сказал он, нахмурившись, — дай мне что-нибудь от желудка. Меня уже второй раз сегодня прихватывает.

— Похоже, одним словесным поносом ты сегодня не обойдешься, — как можно доброжелательней сказала я.

Роман смерил меня презрительным взглядом и сорвался в сторону туалета.

А чемоданчик остался стоять, прислоненный к ножке стула. Возможно, если бы Роман повел себя несколько иначе и потратил оставшиеся ему до выхода пятнадцать минут не на то, на что он их потратил, я не сделала бы то, что сделала.

Я заперла Романа в туалете. Закрыла снаружи на ключ. Испанские дверные системы обладали такой уникальной возможностью. Помню, когда я пришла заказывать массивные дубовые двери, менеджеры продемонстрировали эту их способность как несомненное преимущество для излишне эмоциональных супружеских пар.

Раньше у меня не было повода удостовериться в качестве установленных нами дверных систем. Но теперь я убедилась, что приобретение это очень неплохое.

Слова «дура», «идиотка» и «чертова кукла», доносившиеся из туалета, не долетали дальше коридора. Я включила на кухне легкую музычку, заглушив все нервирующие звуки, и взялась за осмотр кейса.

Конечно, так просто он не открывался, нужно было знать код. Но, как известно, против лома нет приема. Вооружившись самым большим кухонным ножом, стамеской и молотком, я довольно быстро порезала палец и изуродовала дорогую красивую вещь. Но варварам сдается все, сдался и швейцарский механизм. Окровавленной рукой завоевателя я откинула крышку, и восхитительное, непередаваемое чувство восторга овладело всем моим существом. Ровно уложенные одна к другой, на дне чемоданчика лежали пачки долларовых купюр.

— Раз, два, три, четыре, пять…

Звонок в дверь прервал мой сбивчивый шепот. Черт, за Романом должен был заехать водитель. Я метнулась в спальню, по дороге засунув чемодан в платяной шкаф.

— Марина, Марина! — донесся из туалета вопль безысходности. — Мне плохо, выпусти меня… Ну хорошо, черт с тобой, не выпускай, отдай только Коле, водителю, мой кейс. Я прошу тебя, Марина. Это очень важно. Это не шутки, Агеева!

В спальне я за считанные секунды скинула с себя костюм, в котором собиралась идти в библиотеку, набросила на плечи легкомысленный пеньюар и, слегка взъерошив волосы, пошла открывать дверь. По дороге я заглянула в кабинет мужа, вытащила из-под стола вполне достойный на вид черный «дипломат», месяц назад отправленный Агеевым на пенсию по старости. Я бросила на дно «дипломата» пачку бумаги для принтера и защелкнула замок.

На лестничной площадке топтался водитель Коля.

— Добрый день, Марина Борисовна, — отводя глаза от моей шокирующей раздетости, пробормотал Коля. — Я за Романом Игоревичем.

— А Романа Игоревича нет дома. Его срочно вызвали на совещание. В Смольный.

— Странно, — сказал Коля. — А вы ничего не путаете, Марина Борисовна?

— Господи, чуть не забыла, — воскликнула я, запахивая на груди пеньюар. -…Роман Игоревич просил вам передать вот это.

С этими словами я вынесла из кабинета «дипломат».

Коля вежливо попрощался, и я закрыла за ним дверь.

Дальше я действовала очень быстро и собранно. Для начала отключила радиотелефон мужа, который уже несколько раз тревожно попискивал в кармане его куртки. Раз я сказала «на совещании» — значит, на совещании! Ни о каких «Spice girls» сегодня не могло быть и речи — меня ждали более важные дела. Перетянув кейс веревкой, я отнесла его в кладовку и засунула под кипу старых газет.

Проделав все эти нехитрые манипуляции, я почувствовала, что силы покидают меня. Выйдя на балкон, я глубоко вдохнула сырой морозный воздух и закурила.

С высоты седьмого этажа хорошо был виден весь наш двор. Водитель Коля возился около машины, заботливо укладывая на заднее сиденье старенький «дипломат»

Романа. От дальней подворотни по направлению к нему пружинистыми энергичными шагами приближались два бугая в черных кожаных куртках. В руках одного из них была бейсбольная бита. Еще секунда — и деревянная болванка с силой опустилась на Колину голову. Коля как подкошенный упал на землю, свернувшись жалким, безжизненным калачиком.

Алая струйка крови причудливой лужицей медленно расползалась по талому весеннему снегу. С остервенением пнув Колю ногой, второй бугай подошел к машине, резким движением выдернул «дипломат» и побежал через проходной двор на противоположную сторону улицы. Я рванулась в кабинет мужа и, сбивая все на своем пути, схватила со стола нашу семейную реликвию — старый морской бинокль, с которым мой прадедушка — адмирал русского флота — сражался с японцами в Цусимском проливе. Перебежав на северный балкон, я нацелила окуляры на противоположную сторону улицы, навела фокус и увидела золотистый «опель», в который лихо запрыгивали бритоголовые отморозки. Машина взяла резкий старт и покатила к Неве. Номерной знак, который мне удалось разглядеть в бинокль, стоп-кадром врезался в мое ускользающее сознание.

В Агентстве без особого труда установили, что автомобиль «опель-кадет» с номерным знаком Р213ВК78 принадлежит все тому же Михаилу Грицаю.

Выслушав доклад Каширина, Обнорский мрачно выругался и заиграл желваками.

В штаб к Лепесткову он поехал один.

О чем и в каких выражениях Андрей разговаривал с нашим кандидатом, можно было только догадываться. Но Сергей Афанасьевич в тот же день отказался от участия в выборах, после чего был вызван на допрос в горпрокуратуру. Причастность его к разбойному нападению и связь с преступной группировкой Сладенького предстояло доказать следствию. Для нас она была очевидна.

С Агентством за проделанную мной работу Лепестков расплатился сполна и по требованию Обнорского открыл счет в банке на имя Усольцева Николая Васильевича — пострадавшего водителя. Удар битой оказался для Коли тяжелым — ему предстояло длительное лечение в одной из зарубежных клиник.

Феликс Авдотин выборы в Госдуму проиграл с треском. А Роман с тех пор зарекся от политики.

Отношения у нас быстро наладились, вот только я до сих пор не знаю, как сказать мужу о кейсе, который так и лежит в нашем платяном шкафу. Ведь рано или поздно кто-то заинтересуется, куда пропали доллары — и тогда может начаться вторая серия этого безумного триллера… Неужели снова придется обращаться за советом к Обнорскому?

• Предыдущая
• 33/49
• Следующая