Дело о пропавшей России - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 20

• Предыдущая
• 20/45
• Следующая

В Агентстве я кинулась к компьютеру, чтобы отписать пресс-конференцию и рассказ Тимурыча.

— Что-то сегодня Завгородняя скромна не по годам! — сказал Шаховский, подходя сзади ко мне. Я колотила по клавишам в надежде нагнать хоть пару драгоценных минут. Самолет уже должен был заходить на посадку. Шаховский подошел и затих.

— Светлана, что за матримониальные слухи расползаются по Агентству? — спросил Соболин, подходя с другой стороны, и тоже замолк. Я обернулась. Шах безмолвно пялился на вырез блузки. Соболин напряженно смотрел на экран компьютера.

— Откуда это? — спросил он, почесывая бороду.

Всем мил Соболин, но привычки у него…

— Иратов сегодня рассказал, — ответила я, застегивая верхнюю пуговку блузки. Шах с облегчением вздохнул и отправился курить. Соболин все еще смотрел на текст.

— На прошлой неделе это было, Валентина отписала. Нам ребята из наркоотдела слили. И не 60-го года рождения, а 61-го, — сказал он поучительно. — Ходила бы на работу — знала бы.

Иратов, сукин сын! Поймал на тухлую, прошлой недели информацию!

И Соболин хорош, только и знает, как на меня докладные строчить, Гамлет хренов! Мстит, что ли, за несостоявшуюся любовь? Я выкинула информашку про Улаева, быстро подкрасилась перед зеркалом и, надевая пальто на ходу, выскочила из Агентства.

— Счастливая! — крикнула мне вдогонку Марина Борисовна в коридоре.

Ну хоть кто-то меня понимает в этом доме!

Я действительно была счастлива.

Я забыла все неприятности, я купалась в лучах Аркашиной любви. Вернулось забытое ощущение постоянного пьянящего праздника, когда весь мир, со всеми его удивительными штуками, принадлежал нам двоим. Мы то ехали играть в казино, то неслись за город кататься по заливу на «Буранах», то ели палочками суши в японском ресторане.

Мы разговаривали и разговаривали, и мне никогда не было так интересно с ним, как после этой разлуки, и нам не хватало времени любить друг друга и разговаривать друг с другом… Мы утром разбегались каждый по своим делам, я ехала на работу сонная, счастливая, усталая.

— Зайчишка, давай поедем в теплую далекую страну на пару недель. На Кипр или в Испанию — как тебе?

— У-у-у! Аркашенька, поедем, поедем. Знаешь, как я зиму ненавижу?

— Отлично, вот я тут свои дела немного поделаю, отпразднуем мой день рождения и поедем.

Я поцеловала его красивую холеную ладонь, он пощекотал меня бородкой (я вдруг мимолетно вспомнила Володю, и мне стало неприятно). Вспомнила Соболина, потом работу, потом Тимурыча…

Аркаша, словно прочитав мои мысли, вдруг сказал:

— Зайчишка, а тебе обязательно работать в этой шарашкиной конторе имени Обнорского?

— Да нет…

— Ты ведь не по идейным соображениям там во всей этой мерзости копаешься?

— Нет. Конечно, нет. — Аркаша смотрел на меня нежно и перебирал мои волосы. — А что тебе подарить на день рождения?

— Себя.

Этот день рождения Аркадий решил отпраздновать на даче, в первое воскресенье марта. Собственно, дачей это можно было назвать лишь условно.

В сосновом лесу, на самом берегу Финского залива, стоял за капитальным забором трехэтажный особняк красного кирпича с подземным гаражом, сауной, солярием и бассейном. Гости собирались в гостиной на первом этаже, в огромном камине горел огонь, на стенах висели шкуры, и сидели на деревянных притолоках тетерева со стеклянными глазами.

В новом алом платье с открытой спиной мне было тепло, а атласные алые же туфли я сняла, чтобы насладиться теплым длинноворсовым ковром под ногами. Платье и туфли мне привез Аркаша, и изящный браслет, который сверкал на моей руке, и колье, и серьги. Он хотел, чтобы на его дне рождения я была неотразима. Кто бы сомневался!

Правда, сравнивать было практически не с кем. Гости подъезжали к воротам, охрана открывала, и Аркашины друзья входили в дом. Это были мужчины всех возрастов и видов: от откровенных бандитов до людей вполне интеллигентного вида. С одним из бандитов приехала сестра Аркаши — лет тридцати пяти, невысокая, со спортивной крепкой фигурой. С ней приехал сын, племянник Аркаши, о котором он заботился как о собственном чаде. Катя чмокнула брата, поздоровалась со мной и удалилась наверх.

А среди гостей я не без удивления узнавала героев как светской, так и криминальной хроник. Было несколько явных южан, которых Аркаша представлял мне:

«Тофик… Рафик… Рустам Улаев…»

— Улаев? — переспросила я любимого очень тихо. Знакомая фамилия. Что-то из оперативной ленты. Три килограмма героина и труп в ванной. Информация Иратова.

— Да, а что?

— Да нет, ничего.

Рустам был красивым высоким парнем лет тридцати, с очень смуглым лицом. Такой темной коже золото очень идет. И Рустам это знал. Золота на нем было ровно столько, сколько может себе позволить мужчина. Очень сладкий, похожий на женский, парфюм. Идеальный дорогой костюм. Идеальный галстук. Он улыбнулся белоснежной улыбкой, похлопал по плечу Аркадия, вручая сверток, пошел к камину, к землякам.

— Это твой друг? — спросила я, пока не подошли другие гости.

— Нет, просто работали вместе. А почему ты спрашиваешь?

— Фамилия знакомая.

— У них половина республики Улаевы, — без особого почтения сказал Аркаша.

К нам шли новые друзья и партнеры по бизнесу.

— Откуда ты слышала фамилию — Улаев? — спросил Аркаша, когда мы снова ненадолго оказались вне плотного кольца гостей.

Мне не хотелось отвечать, особенно после того разговора про «шарашкину контору имени Обнорского».

— Не помню. Где-то слышала.

Мне показалось, что Аркаша хочет еще что-то сказать или спросить, но тут вошел высокий темноволосый мужчина с волевым лицом, за ним в зале появился гориллообразный парень и забегал глазами по сторонам. Оглянувшись, темноволосый жестом велел ему удалиться и, раскинув руки для объятий, направился к Аркаше.

— Аркашка, старик, здорово! Мадам… — Он галантно приник к моей руке. — Представишь королеве?

— Светочка, это Вадим, мой партнер по бизнесу. — Аркаша без энтузиазма представил меня:

— Это Светлана.

— Светлана! Вы — божественны! — заявил Вадим. — Аркаша, друг, мой тебе подарок. — И он сунул в руки имениннику не коробку и не сверток, а папку.

— Береги такое сокровище… — сказал он походя, направляясь с приветственным жестом к другим гостям.

Мне— то не привыкать к таким пассажам, а вот Аркаша, похоже, был не готов.

Впрочем, все гости так или иначе стремились мне продемонстрировать свое восхищение. Ох, тяжело быть красивой женщиной!

Повинуясь широкому жесту хозяина (да, была в Аркаше барственная и вальяжная манера, которая заставляла мужчин слушать его, а женщин — умирать от любви), народ устремился в столовую, отделанную также с особым шиком в стиле шале, где на столах сверкал хрусталь и призывно источали ароматы изысканные закуски. Расселись, загомонили, заговорили про Аркашу. Гости напивались стремительно и вели себя все более раскованно. Зазвучала музыка — блатняк вперемежку с Булановой и Алиной, гости желали танцевать. Вечер стремительно катился к полуночи.

Однако я заметила, что не все гости были одинаково пьяны: некоторые небольшими группами поднимались по винтовой лестнице на второй (или третий?) этаж и возвращались через некоторое время, захватывая «сверху» обрывки деловых разговоров. А кто-то уже парился в сауне, и среди костюмов и смокингов появились вдруг банные простыни. Аркаша был в ударе: он шутил, кружился по столовой, обнимая меня, и пил.

— Котик… Мне бы домой, — осторожно потрепала я его по плечу. Завтра, как ни крути, был понедельник, и надо было появиться на работе в полном порядке. Мне бы хотелось провести ночь с Аркашей в этом прекрасном доме среди сосен, посидеть в сауне, поплескаться в бассейне…

• Предыдущая
• 20/45
• Следующая