Железный король - Кагава Джули - Страница 9

• Предыдущая
• 9/72
• Следующая

По дороге домой в автобусе молчали… во всяком случае, мы с Робби.

В какой-то степени это объяснялось моим нежеланием привлекать к себе внимание, но главным образом я сидела молча потому, что мне было над чем подумать. Мы устроились в углу на заднем сиденье; я прилипла к стеклу и рассматривала пролетающие за окном деревья. Уши я заткнула наушниками, а сама вцепилась в айпод и включила плеер на оглушительную громкость — в основном для того, чтобы ни с кем не разговаривать.

Поросячий визг Анжи эхом отдавался у меня в голове. Я в жизни ничего ужаснее не слышала и отчего-то чувствовала себя виноватой в том, что приключилось с этой противной козой. В глубине души я подозревала, что это дело рук Робби, однако доказательств у меня не было, а спрашивать я боялась. Робби казался сейчас совсем другим человеком: он молчал, погруженный в раздумья, настойчиво и хищно рассматривая соседей по автобусу. Мой друг вел себя странно — странно и жутко, — а я не понимала, в чем дело.

А потом еще этот странный сон, хотя я догадывалась, что разговор в медицинском кабинете мне вовсе не приснился. Чем дольше я об этом размышляла, тем больше убеждалась, что знакомый голос, отвечавший медсестре, принадлежал Робби.

Вокруг меня происходило что-то странное, опасное и пугающее, и, похоже, опасность скрывалась за знакомыми лицами. Я украдкой покосилась на Робби. Насколько хорошо я его знаю? Мы дружили с незапамятных времен, но я ни разу не была у него в гостях, никогда не видела его родителей. В те редкие разы, что я предлагала встретиться у него дома, он всегда чем-то отговаривался: то родители уезжали из города, то в доме ремонтировали кухню… которой я, кстати, тоже никогда не видела. Все это было странно, но еще страннее то, что я ни разу не задумывалась об этом, никогда не расспрашивала… до сегодняшнего дня. Робби просто был всегда при мне, точно появился, как по волшебству, из ниоткуда: без прошлого, без дома, без причины. Какая у него любимая музыка? Какие цели в жизни? Влюблялся ли он хоть раз в жизни?

«Ты ничего о нем не знаешь, — тревожно твердил мне мой внутренний голос. — Ты его вообще не знаешь».

Я поежилась и снова отвернулась к окну.

Автобус проехал перекресток; мы выехали за пределы города и теперь направлялись в болотистое захолустье. Ко мне домой. Дождь по-прежнему заливал все окна, размытый пейзаж поблек, сквозь стекло неясно виднелись смутные силуэты деревьев.

Я сморгнула наваждение и выпрямилась. Вдалеке, под ветвями гигантского дуба, неподвижно, как сами деревья, застыл всадник на огромном вороном коне. Лошадиная грива, несмотря на ливень, развевалась, словно ни чуточки не промокла. Высокую и стройную фигуру всадника окутывало серебристо-черное одеяние, за спиной трепетал темный плащ.

Сквозь дождь я едва разглядела лицо незнакомца: юное, бледное, невыразимо прекрасное… Он смотрел прямо на меня. Сердце мое оборвалось, я затаила дыхание…

—

Роб, — пробормотала я, вытаскивая из ушей наушники. — Взгляни на…

Робби сидел близко-близко и тоже смотрел в окно. Глаза друга превратились в зеленые щелочки, взгляд сделался пристальный и страшный.

Я испуганно отшатнулась, но Роб даже не заметил.

—

Ясень, — еле слышно прошептал он.

—

Ясень? — переспросила я. — В каком смысле ясень?

Автобус фыркнул и прибавил скорость. Робби с застывшим лицом откинулся на спинку сиденья. Я сглотнула и выглянула в окно: под дубом никого не было. Всадник и лошадь пропали, как не бывало.

Странности накапливались.

—

Какой еще ясень? — повторила я, поворачиваясь к Робби, который, кажется, ушел в себя. — Робби? Эй!

Я потыкала его в плечо. Он дернулся и наконец-то посмотрел на меня.

—

Почему ясень?

—

Ясень? — Глаза его хищно вспыхнули, лицо стало маской дикого зверя. Потом он сморгнул и опять стал собой. — А, это мой старинный приятель. Не бери в голову, принцесса.

Его слова оказали на меня странное действие, как будто Роб пытался заставить меня все забыть. Мне показалось, он что-то скрывает, но ощущение тут же растаяло, потому что я не могла вспомнить, о чем мы только что говорили.

На нашей остановке Робби подскочил как ужаленный и бросился к выходу. Я подивилась его странному поведению, аккуратно убрала айпод в рюкзак и тоже вышла из автобуса. Меньше всего на свете мне хотелось, чтобы дорогущая игрушка намокла.

—

Мне пора, — заявил Робби, когда я догнала его на обочине.

Зеленые глаза его обшаривали листву, будто Роб боялся, что из чащи что-то выскочит. Странно… в лесу стояла тишина, не считая птичьей трели высоко над нами.

—

Э-э… я кое-что дома забыл. — Он виновато посмотрел на меня. — До вечера, принцесса. Принесу шампанское, как обещал, договорились?

—

А! — Я совсем об этом позабыла. — Конечно.

—

Иди домой. — Робби прищурился и пристально посмотрел на меня. — Не останавливайся и ни с кем не заговаривай по дороге, поняла?

Я нервно хихикнула.

—

Ты что, моя мамочка? Скажи еще, чтоб с ножницами в руках не бегала и чтобы смотрела в обе стороны, когда перехожу дорогу — Робби ухмыльнулся и снова стал похож на себя обычного. Я продолжила: — И вообще, кого тут можно встретить на болотах?

Перед моим мысленным взором вдруг всплыл образ давешнего юноши на коне, и в груди защемило. Кто он такой? И почему я не могу о нем не думать? Ведь он мне просто примерещился? Все это очень непонятно. Если бы не странное поведение Робби в автобусе, я бы сочла

пре

красного юношу очередной своей безумной галлюцинацией.

Робби помахал мне рукой и лукаво улыбнулся.

—

До скорого, принцесса. Берегись маньяков и нигде не задерживайся!

Я топнула ногой. Он захохотал и вприпрыжку помчался прочь. Я вскинула рюкзак на плечи и поплелась домой.

—

Мам? — позвала я, распахивая дверь. — Мам, я дома!

В ответ — тишина, отразившаяся эхом от пола и стен,

повисшая густой пеленой в воздухе. Почти живая тишина сгущалась в центре комнаты и холодно следила за мной. Сердце громко и прерывисто забилось у меня в груди.

Что-то произошло.

—

Мам? — окликнула я, входя в коридор. — Люк? Есть кто дома?

Дверь у меня за спиной скрипнула. Я на цыпочках прокралась в гостиную. Экран телевизора мигал (показывали какую-то старую черно-белую комедию) перед пустым диваном.

Я выключила телевизор и пошла в кухню.

На первый взгляд все выглядело как обычно, вот только дверь у холодильника повисла на одной петле. На полу валялась какая-то грязная тряпка, но, вглядевшись, я узнала Ушастика, игрушку Итана.

Плюшевому кролику оторвали голову, из дырки в шее торчал клок набивки.

Из-за стола послышался какой-то звук. Я выпрямилась и пошла посмотреть, что там такое. К горлу подступил ком, и внутри все сжалось от недоброго предчувствия.

Мама лежала навзничь на кафельном полу, широко раскинув руки и ноги, на лице у нее виднелись влажные алые пятна. Сумочка выпала из безжизненной бледной руки, содержимое рассыпалось по всему полу. В дверях стоял Итан, склонив голову набок, точно любопытный крысеныш.

Он улыбался.

—

Мама! — закричала я, бросаясь к ней. — Мама, что с тобой?

Я схватила ее за плечо, потрясла, но тело вяло трепыхнулось, точно снулая рыба. Неужели мама умерла? Кожа-то теплая…

И куда подевался Люк?

• Предыдущая
• 9/72
• Следующая