Байки служивых людей - Константинов Андрей Дмитриевич - Страница 37

• Предыдущая
• 37/64
• Следующая

Прапор с сержантом томятся, ждут конца митинга, чтобы отсалютовать. Им и самим погулять хочется. Тут и подвернулся киномеханик клубный: чего, говорит, вам, служивые, маяться? Давайте я сам фейерверк засандалю. У меня, говорит, руки золотые, все чин-чинарем будет. Я, блин, комендор со стажем, старшина второй статьи.

Ну прапорщик с сержантом и оплошали — отдали этому умельцу всю свою «корабельную артиллерию», показали на пальцах, что к чему, и отправились праздновать...

Когда дошло дело до салюта, нетрезвый орел-киномеханик закатил ракету в людей. Попал в семидесятилетнего ветерана. Вот так, брат, бывает... Всю войну человек прошел без единого ранения, а спустя сорок лет — бац! Ожог, контузия, травма ушной перепонки... Из-за элементарной безответственности и водки.

Да... завели дело, конечно. Наш орел-киномеханик заявляет: я все правильно сделал. Выстрел производил под углом 45 градусов, как положено. А беда произошла, дескать, потому, что эти самые ракеты просроченные: по маркировке на гильзах их срок годности истек аж в восемьдесят первом году... Действительно, так оно и есть.

Экспертизу по этому делу довелось проводить мне. И выяснилось, что подобных экспертиз ранее не делали, опыта нет, практики, разумеется, тоже... Ладно, засел я за расчеты — построил траекторию полета этих «звездок». Это сейчас компьютеры. А в восемьдесят пятом? Калькуляторы редкостью были... Короче, та еще была работка. Но — сделал. И точно доказал, что попасть в пострадавшего ветерана комендор-киномеханик мог только в том случае, если угол возвышения был равен не сорока пяти градусам, а двенадцати-тринадцати... Есть разница? То-то...

Однако адвокат нашего героя встал в позу: теория, говорит, это теория. А как насчет того, что ракеты были просроченные на четыре года?

Ну что тут скажешь? Решили провести следственный эксперимент. Я достал эти самые ракеты П-2 с разным сроком годности: свежие, потом те, что были в день несчастья, и совсем уж старые — у них годность еще в семьдесят шестом истекла. На одном из заводов за литр водки нехитрое приспособление заказали: стальной стакан на шарнире, позволяющем изменять и фиксировать угол наклона... Поехали в Кировск!

Собрались на балконе того самого клуба: адвокат, следователь, понятые, я и этот... «артиллерист». Ставлю на перила нашу «гаубицу» самодельную, фиксирую под углом сорок пять градусов — давай! Грохот, дым, ушли «звездки» в небо... хорошо так ушли, шустро...

А я посмотрел на предполагаемую точку их падения — и стало мне худо! Ох, думаю, поставили «эксперимент»... Стреляли-то мы через площадь, в сторону Невы. А по Неве — смотрю — теплоходик плывет. Весь туристами набит — лето... И летят эти «звездки» прямо на корму теплохода, прямо в толпу людей. Господи!

Ребята-милиционеры этот выстрел сбоку наблюдали — всего-то, говорят, метров двадцать-тридцать не долетели... Да, вот так... Ну ладно, обошлось. Произвели мы еще два выстрела, и стало ясно — врет наш киномеханик, врет.

— Хорошо, — говорит следак, — давай теперь проверим траекторию выстрела с углом двенадцать градусов.

— Давай, — говорю. Выставляю «гаубицу» на двенадцать, фиксирую.

— Площадь, — говорю, — к черту перекрывайте, чтобы конфузу не было и никто сдуру под выстрел не попал.

Перекрыли. А там как? Там клуб, перед ним площадь, а дальше кусты и спуск к Неве... Готово?.. Готово! Тогда — «пли»!

Пошли наши «звездки» по загодя мной рассчитанной траектории. Все четко, наглядно и «ошибочку» киномеханика железно доказывает... И из кустов, куда наши «звездки» упали, с криком выскакивают два мужика! С матом выскакивают и — вдоль берега!

— Тьфу, — говорит следак. — Опять там гопники пить пристроились.

А мне сразу поплохело. С теплоходом, думаю, пронесло, но, видно, не суждено этому «эксперименту» добром кончиться.

— Иди, — говорю следаку, — посмотри, как он там, живой?

— Кто? — удивляется следак.

— Третий, — ору, — третий! В России-то по двое не пьют.

Он тоже побледнел, сиганул прямо через перила и бегом туда. Залез в кусты и пропал. Может, минуту его не было, может — две. Но мне-то показалось — час...

Вот кусты раздвигаются и выходит следак мой... смеется. А в руке бутылка водки. Целая. Ну тогда же — помните? — как раз Горбачев начал со змием бороться.. Трудящиеся по кустам и шастали... Вот тебе и «случай из практики». Смешно? То-то, что не смешно. А мне каких нервов стоило? Да и следаку тоже.

А бутылку эту мы киномеханику отдали.

Военные музыканты — люди непростые. С одной стороны — служивые, погоны опять же на плечах, Устав знают и звания имеют. С другой — люди интеллигентные, нотной грамотой владеют, к искусству близкие, и Бетховена от Штрауса отличат в секунду. Не говоря уже о гимне: ночью разбуди — споют с любой ноты.

Что же это за подразделение такое — военный оркестр? В его рядах можно встретить и пацана тринадцатилетнего, и настоящего пенсионера... Играют и симфонии, и пустячки всякие — в зависимости от ситуации... Матерятся и пьют так, что иные флотские завидуют. А в филармонии встретишь — ангел, а не человек, сидит себе, глаза закрыв, головой качает в такт Дебюсси...

У военных музыкантов свой язык — вроде бы и русский, но только свой его и поймет, да и то не каждый. Поэтому и байки у музыкантов особенные — вот вам несколько от одного моего приятеля...

Я в оркестр служить пришел в 16 лет — едва только школу закончил. Сколько помнил себя, музыкой занимался, а в музыкальное училище сразу не брали — надо было годик позаниматься с педагогом, денежку поплатить, примелькаться, так сказать, преподавательскому составу. А куда еще бедному барабанщику податься? В институт какой-нибудь Политехнический — наотрез не хотел, а на улице болтаться, у матери на шее — вообще невозможно. Вот и подсказал один дяденька маме: давай его, мол, в военный оркестр — все при деле будет, учиться там разрешают, да и армию гам же отслужит, не ушлют куда-нибудь к черту на куличики... <Тогда говорили, что было правило такое — прослужишь воспитанником 1,5 года — оставляют служить там же, поэтому вся музыкальная братия старалась за полтора года застолбить за собой местечко в каком-нибудь городском военном оркестре — хоть и служишь, а дома!>

• Предыдущая
• 37/64
• Следующая