Мужья и любовники - Конран Ширли - Страница 31
- Предыдущая
- 31/65
- Следующая
— Свершилось! — крикнул он Лили прямо с порога комнаты. — Мы прошли все осмотры и получили сертификат! «Спеар» допущена к гонкам. А это главное.
Луна отбрасывала темные спокойные тени на серебристый песок. За языками пламени огромного походного костра король Абдулла видел силуэты верблюдов, проступающие на фоне темного неба. Их стреножили на ночь, чтобы они не разбрелись; несмотря на внушительную армию джипов, вертолетов и легких самолетов, верблюды все еще оставались в пустыне основным транспортом.
Хакемское племя много времени проводило в гонках на верблюдах, и Абдулла становился победителем большей части забегов. Королевские победы были воспеты местным поэтом — седобородым человеком в черном, который теперь, сидя напротив костра, нараспев декламировал четверостишия. И каждый раз, когда произносилось вслух королевское имя, окружающие палили из ружей.
Отблески костра освещали и возбужденное лицо сидящего напротив Абдуллы двенадцатилетнего принца Хасана — племянника и единственного наследника короля. Абдулла привез мальчика сюда, чтобы представить его племени, которым рано или поздно Хасану придется управлять. Это было уже четырнадцатое племя, которое Абдулла посетил в течение одного месяца.
Причем он приезжал с визитом только в самые значительные племена своей страны, откуда набирались солдаты в королевскую армию и чья лояльность была особо важна. Ведь свобода его государства сейчас зависела от позиции армии. К сожалению, небольшой, но сказочно богатой нефтью стране приходилось давно уже жить в состоянии непрекращающейся войны.
Поэт окончил свою декламацию, и тут все почти разом заговорили: вспоминали прошлые бои, охоты, верблюжьи бега. Абдулла отдыхал душой среди этих простых, мужественных людей, живущих в пустыне, где каждый следующий день как две капли воды похож на предыдущий и где человек не подвластен течению времени.
Было объявлено начало празднества, и воины последовали за своим правителем в тридцатиметровый шатер, обтянутый козлиной кожей.
Абдулла поискал глазами принца Хасана. Мальчик никогда не жаловался и покорно исполнял необходимые ритуалы, но покорность, с точки зрения Абдуллы, не входила в число королевских добродетелей. И хватит ли у Хасана воли заставить подчиниться себе людей, таких, как те, с кем он сидел сейчас рядом?
Абдулла не любил племянника. После смерти своего обожаемого сына он вообще никого не любил и никому не верил. Он целиком посвятил себя стране, проблемам своего народа, своей армии.
Его мать умерла во время родов, и всю жизнь в сердце Абдуллы ныла рана этой утраты. Убийство отца вызвало в нем лишь холодную ярость. Осознание постоянной опасности, грозящей ему самому, привело его к мысли, что ему не стоит связывать себя крепкими узами ни с кем.
Генерал Сулейман Хакем перехватил взгляд Абдуллы и чуть заметно ему кивнул. Он был готов начать церемонию представления племени принца Хасана. Глядя на этого человека с худым жестким лицом, Абдулла думал о том, как странно, что они вместе с Сулейманом проходили курс в военной академии в Сандхерсте. Вместе сидели за длинными, отполированными до блеска столами под светом хрустально-серебряных канделябров, вместе переезжали на велосипедах из одного учебного корпуса в другой и вместе в тяжелых кованых сапогах маршировали на бесконечных парадах. И неожиданно, сидя здесь в шатре посреди пустыни, Абдулла остро ощутил, что его жизнь на Западе и на родине — это два совершенно разных, почти несопоставимых друг с другом этапа.
Когда Абдулла поднялся, музыка смолкла, и он начал произносить свою ритуальную речь, прося у Хакемского племени поддержки для себя, наследника и всей правящей династии. Потом он попросил подняться Хасана. Мальчик встал, но тут же глаза его замутились, и он как подкошенный упал на ковер.
Голоса присутствующих слились в одном тревожном крике. Генерал Сулейман поднял мальчика на ноги, но тот бессильно повис на нем.
Принц был без сознания, его лицо стало белее полотна. Абдулла внешне оставался совершенно спокойным. Он невозмутимо попросил Сулеймана отнести мальчика в женский шатер.
В течение десяти минут все присутствующие в шатре оставались неподвижными, пока наконец не вернулся генерал Сулейман и не сообщил королю, что принц потерял сознание, по всей видимости, из-за усталости от бесконечных переездов и торжественных церемоний последнего месяца.
Последовал всеобщий вздох облегчения.
Абдулла омыл руки над специальной серебряной чашей, лицо его по-прежнему выражало полнейшее спокойствие, и никто из бывших рядом с ним не мог догадаться, как глубоко он был на самом деле взволнован. Принц Хасан бесконечно болел в Порт-Регисе, английской школе, где он учился. Либо ребенок пал жертвой медленно действующей отравы, либо он изначально, по природе своей, не годился для трона.
Стоял жаркий июньский день. Солнце нещадно палило, почти расплавляя асфальт. Вдоль трека прогуливались жандармы, отгоняя самых усердных болельщиков от гоночной полосы.
— Где же Грегг? — Максина изо всех сил вглядывалась в клубящееся дымом пространство, но не могла найти на старте «Спеар» и ее водителя.
Лили выскочила из зрительской ложи и побежала к механикам «Игл моторз», которые сгрудились вокруг «Спеар».
— Чудовищная жара, — обернулся к ней Грегг, стараясь перекричать рев стартующих машин. — Мы можем потерять круг: дроссель полетел к чертовой матери!
Лили смотрела, как, подобно лошадям, в нетерпении застыли на линии старта машины и как потом, в нарастающем темпе крещендо, они вступают в гонку. Автомобили уже завершали первый круг, когда «Спеар» нырнула наконец на трек.
К концу второго часа машина Грегга шла десятой.
— Боже, как она хороша! — победоносно прокричал он, выскакивая из кабины и уступая место сменщику.
— Кто лидирует? — крикнула Лили. В какофонии звуков и красок она не могла сама уследить за ситуацией на трассе.
— Наннини в своей «Ланче», — успел ответить Грегг, прежде чем «Спеар» с его напарником за рулем помчалась дальше, срезая нос зеленому «БМВ».
К четвертому часу «Спеар» шла шестой. У нее разболталось колесо, которое механики сменили за двадцать пять секунд.
— Поняла теперь, зачем нужно так много запасных частей? — проговорил Грегг, занимая место в кабине водителя.
Первый раз в жизни Лили почувствовала, что чья-то безопасность может ее волновать. Гонки казались ей уже не утомительными, но и не увлекательными — они пугали ее.
Она не чувствовала ничего, кроме отчаянного страха за Грегга, когда увидела, что «Мазда-717» на мгновение словно прилипла к «Спеар», и потом обе машины разлетелись в разные стороны.
К исходу пятого часа оба «Астона» сошли с дистанции, и Грегг был уже вторым, уступая только «Порше».
Вдруг в репродукторе, установленном позади трибун, отчетливо прозвучало имя Грегга.
— Что случилось? — прокричала Лили Чарльзу.
— Он лидирует, «Порше» сошел с дистанции!
Но Грегг знал, что за ним мчатся еще восемь «Порше-956» и что благодаря отличным немецким конструкторам эта марка обычно бывает первой на длинных дистанциях. А на гонках в Ле-Ман зачастую случалось так, что, даже не успев сойти с трассы, машины буквально разваливались на части — не выдерживали ни металл, ни резина, ни пластик. Только самые крепкие переживали Ле-Ман.
«Третий мотор барахлит», — подумал Грегг, выходя на поворот. Второй «Порше» уже буквально висел у него на хвосте. Острая боль, скрежет металла — и навстречу Греггу полетели деревья — «Спеар» сошла с дистанции.
— Ему чертовски везет! — Чарльз вытянулся в бархатном кресле. — Потерпеть аварию на скорости двести пятьдесят километров в час и отделаться разбитым коленом.
Сквозь открытое окно в замок проникали звуки и запахи летней французской ночи — трель соловья, благоухание липового цвета… Вымотанная волнением, ожиданием, тревогой, Максина сняла свой муслиновый жакет и рухнула на софу.
- Предыдущая
- 31/65
- Следующая
