Крестовый поход машин - Герберт Брайан - Страница 162
- Предыдущая
- 162/189
- Следующая
Иблис продолжал, приходя во все большее возбуждение:
– В тот, именно в тот момент вы зажгли пламя Джихада. Сначала Эразм показал всем рабам, бывшим на площади, насколько чудовищны мыслящие машины, а вы доказали, что человек, простой человек может сразиться с машиной… и победить.
Серена слушала, и по щекам ее струились слезы, но она не вытирала их.
– Теперь, после стольких лет борьбы, наш народ забыл, как страшен враг. Если бы они могли вспомнить мученическую смерть вашего сына, то ни один человек не согласился бы на мир с Омниусом ни на каких условиях. Мы должны снова показать всем жуткую личину врага, должны заставить разглядеть ее, невзирая на усталость и боль. Мы должны напомнить им, почему Омниус и все его миньоны должны быть уничтожены!
Глаза его горели, и на мгновение она ощутила, что ее прожигают миллиарды взглядов, смотрящих на нее глазами Иблиса. Даже на этой импровизированной трибуне маленькой машины, даже после ночного дебоша Иблис оставался человеком конкретного действия, и Серена не могла отмахнуться от этого факта.
Заговорщическим тоном он между тем продолжал говорить:
– Человечество забыло об искре. Вы должны сделать величественный жест, что-то такое, чего люди никогда не смогут забыть.
Она внимательно вгляделась в его полное гладкое лицо. После многих лет сомнений она решила, что все же в Иблисе больше хорошего, нежели дурного. Невзирая на всю эгоистичность его побуждений, он сделает все, чтобы борьба продолжалась. Все остальное сейчас не имело значения.
– Это потребует от вас великого мужества, – сказал он.
– Я знаю. Думаю, что для этого мне достанет… решимости.
Горделиво выпрямившись, Серена стояла на трибуне перед заполненным до отказа залом заседаний Ассамблеи Лиги. Вместе с Иблисом они разработали детальный план действий и запустили его в движение. Йорек Турр и его неприметные агенты позаботились о щекотливых нюансах. Даже серафимы должны были сыграть свою роль, хотя Нирием, как могла, протестовала. Но все было тщетно: Серена Жрица Джихада, ее распоряжения должны выполняться беспрекословно, и охрана не смеет отказываться от их исполнения.
Как и опасалась Серена – что, впрочем, было вполне ожидаемо, – Ассамблея проголосовала за принятие условий мира, предложенного когиторами. Лига выведет армию Джихада со всех Синхронизированных Миров, армия получит инструкции, запрещающие нападать на силы роботов, – при условии, что Омниус предпримет аналогичные действия. После голосования депутаты принялись торговаться, кто станет эмиссаром свободного человечества, отправится на Коррин и заключит вечный мир с главным воплощением всемирного разума.
И тут Серена поразила всех. Она попросила слова, и это было ее неотъемлемое право как вице-короля Лиги – титула, от которого она формально никогда не отказывалась. Депутаты зароптали, ожидая, что она сейчас снова обрушится на них за неприемлемые условия мира.
Но Серена сказала совершенно иное:
– По зрелом размышлении мне стало ясно, что на Коррин должна поехать я. – После этих слов в зале возник шум, послышались возгласы удивления, зал заволновался, как море, взметенное внезапно налетевшим ураганом. Такого поворота событий не предвидел никто. Серена продолжала, серьезно улыбаясь: – Кто лучше всех понесет знамя свободного человечества, чем сама Жрица Джихада?
К лучшему, что главная пружина этого религиозного безумия пока не заведена до отказа. Вселенная не готова слушать столь громкое тиканье.
Когитор Квина. Архивы Города Интроспекции
Убежденные, что личное согласие Серены Батлер принять условия мирного договора подаст Омниусу нужный сигнал, Совет Джихада и Парламент Лиги удовлетворили ее просьбу. Все были чрезвычайно рады, что она обратила свою страсть на дело достижения мира и отныне люди и машины смогут сосуществовать в гармонии. Празднества по этому поводу выплеснулось на улицы Зимии.
Однако план Серены привел в ужас Ксавьера Харконнена. Он сразу заподозрил, что Серена ни на йоту не изменила своей позиции, но понимал он и то, что никто не станет его слушать, особенно сейчас, в угаре всеобщей эйфории.
Парламент предоставил в распоряжение Жрицы маленький быстроходный курьерский корабль для перевозки дипломатической почты. Серену будут сопровождать пять женщин-серафимов в качестве почетного эскорта. От дополнительных мер безопасности она отказалась.
– Вооруженная охрана не произведет никакого впечатления на Омниуса, и если он замышляет коварную ловушку, то какая разница, будут со мной десять, сто или даже тысяча солдат? – Она печально улыбнулась и добавила: – К тому же зачем они нужны, если я еду заключать мир? Появление вооруженных людей может быть неверно истолковано всемирным разумом.
Истощенные кровавым, почти сорокалетним противостоянием, люди теряли голову от перспективы примирения. На всех углах восхваляли Видада и других когиторов. Устраивались пышные парады победы, народ строил планы на лучшее будущее, когда исчезнет страх перед ужасными налетами машин. Все отчаянно ждали перемен к лучшему.
Ксавьер считал их глупцами зато, что они поверили посулам Омниуса. Серена, без сомнения, разделяла его мысли, и он не мог понять, как ни старался, что она задумала.
Одетый в парадную красно-зеленую форму, надев все свои ордена и знаки отличий, Ксавьер на армейской машине подъехал к высокой арке ворот Города Интроспекции. На воротах помещалось стилизованное изображение ангельского младенца – его собственного сына, – словно смотревшего на расстилавшийся перед ним пейзаж.
Солдаты, охранявшие въезд, расступились перед высокопоставленным офицером, но одетые в белое женщины-серафимы не сдвинулись с места. Яркий солнечный свет отражался от их золотистых, плотно облегавших голову шапочек.
– Жрица Джихада не принимает посетителей.
– Меня она примет. – Ксавьер расправил плечи и поднял глаза на иконописное изображение убиенного ребенка. – Я требую этого именем моего сына Маниона Батлера.
Такое заявление заставило дрогнуть неумолимых серафимов, и Ксавьер прошел в окруженное мощными стенами убежище, где много лет укрывалась Серена.
Улыбаясь, она встретила его у садового пруда с рыбками. Давным-давно она призвала сюда Ксавьера и Вориана, чтобы сделать их виднейшими военачальниками Джихада. Когда Ксавьер увидел ее в этом тихом покойном месте, на него нахлынула такая волна воспоминаний, что едва не подкосились ноги.
Какое-то мгновение он стоял молча, и Серена заговорила первой:
– Мой дорогой Ксавьер, как жаль, что у нас было так мало времени на дружеское общение. Но все наше время поглощал Джихад.
– У нас будет достаточно времени для этого, если ты откажешься ехать на Коррин. – От волнения голос его был хриплым и грубым. – Сама мысль о том, что ты по собственной воле прекратишь военные действия против нашего смертельного врага, кажется мне такой же лживой, как улыбка робота.
– Это у машин очень жесткие программы, а сила человека как раз и заключается в его способности менять свои мнения. Мы можем даже позволить себе… капризы, когда это нам подходит.
– И ты думаешь, что я в это поверю?
Он хотел обнять ее или хотя бы встать с ней рядом, но она не сдвинулась с места, и он застыл как статуя.
– Ты можешь верить или не верить – это твое дело, – сказала она с печальной нежной улыбкой. – Когда-то ты сумел заглянуть в мое сердце. Пойдем со мной.
По усыпанной гравием дорожке она повела его на территорию своего частного убежища.
Идя рядом с ней, Ксавьер заговорил:
– Мне хотелось бы, чтобы вся наша жизнь сложилась по-иному, Серена. Я оплакиваю не только нашего погибшего сына, но и нашу любовь и те годы, которые мы могли бы счастливо провести вместе. – Он тяжело вздохнул. – Нет, нет, я не хочу сказать, что жалею о своем браке с Октой.
– Я люблю вас обоих, Ксавьер. Мы должны принять настоящее, как бы нам ни хотелось изменить прошлое. Я рада, что ты и моя сестра сумели найти свою меру счастья посреди этого всеобщего бедствия. – Серена провела пальцем по его гладко выбритой щеке, но в ее взгляде не было ничего, кроме непреклонной решимости. – Мы все находимся во власти наших трагедий и страданий. Без маленького Маниона люди никогда не нашли бы в себе сил подняться на борьбу с Омниусом.
- Предыдущая
- 162/189
- Следующая
